Малыш

Потекли минуты ожидания. Я не покидал дом, хоть и не обязан находиться неотлучно. В подчинении у каждого из нас целый район. Мы курсируем из дома в дом, питаемся страхами и энергией людей. Доводить испуг до смертельного исхода не в почете. Люди стали мало размножаться, а смертность среди них росла. Мы пугали дозировано, не растрачивая понапрасну человеческие ресурсы.

Этот дом притягивал особенно. Да, поживиться тут нечем, но следовало приглядывать за пацаном. Из таких вырастали охотники, если их вовремя не поставить на путь истинный. Я не мог допустить уничтожения себе подобных.

С улицы раздался вой сирены. Он неминуемо приближался. Я прислушался: помимо скорой и полиции по дороге неслась машина Нэнси. Я знаю ее звук, хоть девушка редко навещала родных. Вынужден знать: я чувствовал, что Нэнси – не подарок.

Они затормозили у дома одновременно. Послышались хлопанье дверей, возгласы соседей. Малыш проснулся и сел на кровати, потирая кулачками глаза.

– Мама…, – позвал он, спросонья позабыв о случившемся.

Я слился с тенью и стал невидим. Прошмыгнул в коридор и притаился за кадкой с фикусом. Кто откажется от роли зрителя на бесплатном спектакле? Я надеялся получить в качестве десерта слезы и причитания Нэнси, но разочарование постигло меня.

Девушка открыла дверь своим ключом и быстро взбежала по лестнице на второй этаж. Мартин выскочил навстречу и бросился в объятия сестры.

– Где мама? – спросила Нэнси, обнимая брата.

Мартин молча указал в сторону спальни и уткнулся сестре в плечо. По лестнице поднялись сотрудники полиции и медработники. Спектакль начался.

Нэнси отвела брата в детскую и попросила не выходить. В сопровождении полицейского девушка прошла в спальню и, примыкавшую к ней, ванную комнату. Я приготовился к потоку слез и душераздирающим рыданиям. Однако Нэнси появилась в коридоре с высоко поднятой головой и плотно поджатыми губами. Девушка ни капли не походила на мать: высокая, стройная и миловидная. Мы, монстры, умеем ценить красоту!

– Необходимо составить протокол, – начал полицейский, выходя следом, но Нэнси перебила мужчину:

– Непременно, однако сначала я поговорю с братом.

– Понимаю, что он маленький, но необходимо задать ему несколько вопросов, – настаивал полицейский.

Нэнси медленно втянула носом воздух, сверкнула на мужчину глазами и коротко произнесла:

– Ждите внизу.

«Кремень, а не девка! Я удивляюсь, как у такой мамаши родились красивые и сильные духом дети? Да, пацан расчувствовался, все-таки, мать потерял. Но в остальном, он ни капли не боится. Дело в генах отца? Занятный случай».

Я тенью метнулся вслед за Нэнси. Взрослые редко видят дальше своего носа, и полицейские не ощутили моего призрачного присутствия. Чего не скажешь о Нэнси! Она резко оглянулась, прежде чем прикрыть дверь в детскую, пожала плечами и подошла к кроватке брата. Я переместился к окну.

– Мама ушла? – тихо спросил малыш.

– Да, Мартин, – в тон брату ответила девушка.

– Она не вернется?

– Нет!

– Меня отдадут в приют? – спросил пацан, не глядя на сестру.

Его пустой взор прошел через меня и уставился на одинокую луну на небосводе. Я вдохнул сладкий аромат робости, с примесью недоверчивости и крупинками страха. Вот чего боится малыш – одиночества. Он готов окружить себя монстрами, выдуманными друзьями, лишь бы не оставаться одному.

На протяжении недолгой жизни Мартин находился в обществе мамаши. Нэнси изредка навещала брата, но всякий раз оставляла одного. Он боялся, что это повторится, и уже навсегда.

Я едва не выдал свое присутствие, настолько яркими переживаниями одарил меня пацан, впервые за эту неделю. Нэнси опустилась на кровать, притянула брата к груди и крепко обняла.

– Нет, Мартин, никто тебя в приют не отдаст. Обещаю! Я уже совершеннолетняя, оформлю опекунство, и мы будем жить вдвоем.

– В этом доме? – спросил малыш, а я замер, настолько заинтриговал вопрос Мартина.

– Пока, да, – неуверенность прозвучала в голосе Нэнси. – Дом большой, но у нас нет денег на его содержание. Придется продать, когда вступлю в наследство.

Мартину большего и не потребовалось. Он крепко прижался к сестре, а я негодовал.

«Я не могу упустить этого ребенка! Надо что-то предпринять!»

Нэнси поднялась с кровати с малышом на руках и прошла к выходу из комнаты.

– Куда мы? – забеспокоился Мартин.

– Полицейские зададут вопросы, пожалуйста, ответь на них, хорошо? – попросила Нэнси, спускаясь по лестнице.

Я скользнул следом, по стенке шмыгнул вниз и расположился за спинкой дивана в зале. Нэнси усадила брата на колени, и полицейский начал привычную форму опроса. Я не раз присутствовал на подобных процедурах, когда в доме умирал человек. Ничего нового не услышал и в этот раз. Но ответы Нэнси слушал со вниманием.

– У вашей матери были враги? Возможно, кому-то выгодна ее смерть? – задал традиционный вопрос полицейский.

Нэнси задумалась и отрицательно покачала головой.

– Официально она не замужем, ее бывшему не светит ничего, потому не думаю, чтобы кому-то стало выгодно ее убивать.

– Следов насилия не обнаружено, – подтвердил полицейский, – будем считать это несчастным случаем. Она часто выпивала?

«Да, каждый день!» – едва не выпалил я. – «Могу подтвердить под присягой, и пацана не спрашивай. Он к тому времени уже спал!»

– Я не живу в доме, не могу ответить точно на вопрос, – замялась Нэнси.

– Мама хорошая! – закричал Мартин. – Она всегда вкусно пахла!

«Угу, вином и дешевыми духами. Эх, пацан, не знаешь ты жизни!»

Я едва дождался окончания спектакля. Выпроводив всех, Нэнси закрыла дверь и устало прислонилась к ней.

«С приездом, девочка!» – вздохнул я в ухо Нэнси, и она вздрогнула от холодного воздуха.

– Чертов дом, ненавижу его! – девушка отлепилась от двери, подошла к основанию лестницы и прислушалась.

«Да, спит твой братец! Я проверял».

Нэнси кивнула, будто услышала мои мысли и прошла в зал, где постелила на диване. Я позволил девушке выспаться и набраться сил. Не стал тревожить сон, но так хотелось дернуть за ногу…

***

Часики тикали. Секундная стрелка замаялась скакать по кругу, убегая от моего пристального взгляда. Я откровенно скучал. За окном наметился рассвет, и я проголодался.

Ночь – лучшее время для утоления голода, когда тьма обволакивает жертву, и ей страшно. Что говорить, когда за спиной несчастного вырастает двухметровая тень, дышит в затылок холодом и кладет на плечо когтистую лапу? Визг опьяняет, феромоны страха насыщают дьявольский аппетит. Мм, еще бы капельку крови на десерт…

Я бросил голодный взгляд на девчонку. Она свернулась на диване, плед наполовину сполз на пол. Волосы рассыпались по подушке. Такой лакомый кусочек! Я не удержался, подполз ближе. Нэнси заворочалась, но не проснулась. Рука выскользнула из-под головы и свесилась с дивана. Я обнюхал нежную девичью кожу от локтя до запястья, тонкие пальчики с коротким аккуратным маникюром. Лизнул мизинец. Нэнси машинально сжала руку в кулак и снова расслабилась. Я фыркнул и от холодного воздуха по руке побежали мурашки.

– Что тебе снится, Нэнси? С какими монстрами ты сражаешься во сне? Тебе страшно, Нэнси?

Я склонился к самому уху и шептал леденящие душу слова, загонял разум девушки в непроходимые чащи, обдавал кожу холодным дыханием, заставляя вздрагивать ее тело.

– Нэнси! – крикнул я, и девушка в ужасе подскочила.

– Приснится же такое, – выдохнула она, приложив руку к груди.

Нэнси осмотрела комнату, бросила взгляд за окно.

– Который час? – потянулась к часам на журнальном столике и, щурясь спросонья, посмотрела на циферблат. – Пять утра. Какого черта?

«Я просто голодный», – невозмутимо ответил девушке, но Нэнси не услышала и не увидела меня.

В планы не входило пугать девицу до смерти. Она соберет вещи и уедет с братом. Я же хотел, чтобы они остались.

– Черт! – выругалась Нэнси и скинула плед. – Надо съездить за вещами в общежитие, потом в ритуальное агентство. Господи, как теперь с колледжем поступить? Еще работа в кофейне! Там меня отпустят ненадолго, но после… О, черт! Мама, как ты могла так поступить со мной? Ты перечеркнула всю мою жизнь!