Парвеню

Пролог и Глава 1

Пролог

Элис последние несколько дней ходила, будто в воду упущенная. Новости, которые прогремели на всё королевство про неожиданное воскрешение рода Гроссновер уже приутихли, но те, кто знал, что девушка была наречена с Мэттью, при каждом разговоре поздравляли девушку. Ну конечно, дочь баронета станет женой аристократа из когда-то богатейшего рода. Подруги её поздравляли с видимой на лице завистью, отчего отношения со всеми подругами у Элис сильно охладели. Но и дома ей не было с кем поговорить: отец запил, забрав с собой в сады Диониса и отца, а с Камиллой, мачехой, девушка сама не хотела обсуждать свои личные переживания. Поэтому каникулы у девушки начались в мрачной меланхолии. Она понимала, что причиной всему стала сама, и что её выходка при последней встрече была излишне груба, и хотела даже позвонить, но… Ей казалось, что так она покажет себя податливой и кроткой, а в журналах, которые она перечитывала, эксперты не рекомендовали так делать, чтобы мужчина не почувствовал власть над девушкой. И бедный телефон вновь откидывался подальше, пока вновь желание извиниться и услышать голос парня не брало верх, и снова плеер в телефоне начинал петь песню «Иное не важно»…

Майкл Юдин задумчиво листал вечернюю газету, в которой половина статей так или иначе была связана с Мэттом, необычным юношей, ураганом вторгнувшимся в жизнь маленькой семьи русского иммигранта. С того момента, как Виллисы появились на пороге его клиники, жизнь, как будто, наполнилась красками. Да, местами красными и даже чёрными, если вспомнить ту злосчастную ночь, но остальные эпизоды, можно сказать, перекрашивали это бурое пятно. Живший в столице чужого государства уже больше пяти лет доктор наконец-то смог вписаться в общество. Не просто как доктор, а как друг и приятель. А ведь он уже и перестал мечтать вернуть себе положение, которое потерял на родине. И более того, к нему уже обращаются как к джентльмену, а это на ступеньку выше, чем простой йомен, и на две ступени выше, чем иммигрант. Джентльмен — почти дворянин.

Майкл перевел задумчивый взгляд на Елену, которая в последнее время стала более спокойной и открытой. По крайней мере, она хоть стала разговаривать с отцом, и даже присоединялась к его привычно одинокому ужину. «Повзрослела, наверное, — подумал с улыбкой доктор, и кашлянул. Девушка тут же отложила телефон и повернулась к отцу.

— Пап?..

— Ты уже такая большая… Знаешь, а ведь Мэттью на тебя так смотрел…

— Да знаю я… — недовольно прервала отца девушка, и макнула закрученный в рулет блинчик в сливки. — Смотрит, как на свою собственность, озабоченный.

— Надеюсь, ты не скажешь так ему в лицо? — рассмеялся Майкл и тоже потянулся за блином. Он любил баловать дочку, готовя разные блюда из родины, но блинчики у него получались просто здорово. С этим не спорила даже Елена. — Я, вообще-то тут подумал, что вы могли бы быть неплохой парой…

Елена медленно повернулась удивлённым лицом к отцу и, совершенно неожиданно, громко рассмеялась. Непонимающий причину смеха Майкл лишь ждал, хотя вид смеющейся дочки заставил и его широко улыбнуться.

— Пап, ты сам понимаешь, что такое невозможно?! — продолжала смеяться девушка, и от резких движений её длинные густые волосы полностью зарыли её лицо и даже попали на соусницу, которую чета Юдиных использовала для сметаны. — Ему же всего пятнадцать! А мне почти двадцать! Для него я уже старуха, — вздохнула девушка, и звонко засмеялась: — Тем более он уже герцог! За ним уже, вон, принцессы бегают, так что мне точно ничего не светит. Да и, если честно, я не хочу за него замуж… Он слишком… свой, что ли?.. Как родственник… как братишка, наверное, не знаю, — задумчиво закончила Елена, и снова задорный смех, и её лицо вновь прикрылось непослушными волосами, хоть девушка тщетно пыталась сдуть их, не прекращая смеяться.

Майкл с улыбкой смотрел на дочь, которая в такие моменты была очень похожа на свою мать. Такая же весёлая, беззаботная и яркая. Пять лет уже прошло, а Майкл всё еще не мог отпустить её. Единственная женщина, с которой он нашёл общий язык, и которая могла бы стать его женой, была ему не по рангу, а теперь уж тем более… «Как братишка…» — хмыкнул он, и вновь поднял газету.

Джимми Дайсон, прибыв домой в Солсбери, тут же отправился на производство. Инженеры обрадовали его, что нашли решение для пылесоса, но баронет уже зациклился на новой идее. И снова, это даже не его идея, а юнца, который был принят в семью его друга из приюта. Кому сказать — не поверят, но «нюх» Джимми его еще не подводил. И вот сейчас, когда этот недавний сирота стал герцогом в свои неполные шестнадцать, Дайсон уверился, что не зря он начал работать с ним. Деньги — не важное. Того, что он успел заработать хватило бы еще на пару свадеб с такими дамами как Эммануэль, и еще осталось бы. Но Джимми хотел другого: не имея детей, он очень хотел оставить след в истории. Чтобы после смерти его помнили. Наверное, оттого и все его заводы, и производимые в этих заводах устройства носили имя его рода. И Джимми вполне себе понимал, что таким образом он пытается вписать себя в скрижали истории, и что это не совсем правильно. И он вполне понимал Джея Купера, который советовал завести с кем-нибудь отношения, но… Страх снова попасться в ту же ловушку был сильнее, и Джимми вовсе не хотелось «наступать на те же грабли» из-за влюблённости в очередную куколку с фарфоровым лицом и таким же сердцем. Поэтому он и ухватился за новую идею, высказанную самым необычным юношей в мире.

Парвеню*

*от фр. parvenu — добившийся успеха, разбогатевший; выскочка.

«В погоне за богатством люди превращаются

в преступников, грабителей и даже убийц»

Фортунат, XV век

1 глава

Вечернюю сумеречную тишину, изредка прерываемую трелью птиц и шелестом нависших над прогнившей крышей заброшенного сарайчика листьев старого ясеня, пронзил неожиданный звонок телефона, который лежал под рукой, в ожидании новостей от семьи. Но звонила не Белла.

— Слушаю! — громким, гневным шёпотом произнёс я, нажав на экран и приложив устройство к уху целой рукой. Всё тело дрожало от холода сквозившего сквозь щели ветра, когда я то и дело приподнимался со своей импровизированной лежанки, чтобы оглядеться вокруг старой хибары, сколоченной из сгнивших досок, внутри которой я надеялся провести ночь. Но, как и пару минут назад, в зоне видимости никого не наблюдалось. Что, впрочем, нисколько не радовало. Уже стали возникать мысли безнадёжности, тщетности всех моих попыток скрыться от преследователей.

— Мэтт! Привет! Как ты? — услышал я жизнерадостный и звонкий, оттого и взбесивший меня, голос Шарлотты.