Каменные гости

Перед мысленным взором Ларькина вдруг появилась Ирина. Такая, какой он ее видел на островах. Озорной и умный взгляд, очаровательное личико, которое не портило даже часто появлявшееся на нем тогда выражение беспокойства. Загорелые ноги, живот... Прямо сказать, и грудь тоже довольно загорелая. Нежная, темно-золотистая кожа на скулах. Удивительные, магические и могучие существа эти женщины. У них есть только один достойный противник — старость.

...Капитан сообразил, что едва не выдал себя какой- то недружелюбной мыслью, и отошел от стены. Быстрым шагом он обогнул здание, направляясь к корпусу «А». Стена между двадцать второй и двадцать третьей комнатами была действительно очень толстой, как и все стены в этих странных зданиях. Ларькин ощупал и обстучал её всю, но диагноз поставить не смог.

Запирая подъезд, он думал о том, с какой целью понадобилось кому-то почти восемьдесят лет назад строить в домах внутренние перегородки такой устрашающей толщины. Никаких дефектов в них он не заметил.

Почему же тогда три месяца назад экспертная комиссия один за другим признала эти дома аварийными и непригодными для жилья? Училище к тому времени было уже закрыто, но расселить по Москве многочисленных обитателей общаги и коммуналки было не так-то легко. Тем не менее, это было сделано в рекордные сроки. Большие вместительные дома со стенами, толщине и прочности которых позавидовал бы иной замок, опустели и были обречены на снос. Кто принял это решение? Что послужило причиной? Вероятно, какая-то силовая структура раньше ГРАСа определила, что здания представляют потенциальную опасность, и позаботилась о том, чтобы эвакуировать население. Затем эти люди аккуратненько навели на нехорошие дома «ломов» — такую организацию, которую им было не жаль потрепать. А теперь, исподволь, в несколько ходов выведя на цель грасовцев, они самоустранились и затаились на крышах окрестных домов.

«Они» — это, судя по всему, отдел по борьбе с терроризмом. Или организация, членом которой является полковник Тимашов и которая прикрывается антитеррористическими структурами, как ширмой. Погибло много людей, не имеющих к преступности никакого отношения, но Борисов говорит, что это похоже на стиль работы Тимашова. А может быть, за спиной его организации стоит ещё одна, более мощная...

Размышляя, Виталий незаметно дошел до корпуса «Б», поднялся на второй этаж и принялся исследовать стену, примерно соответствующую той, которую он осматривал в соседнем здании. Тоже мощная стенка, даже, пожалуй, потолще будет... Метра два, это как минимум. А то и все три. Не бывает, господа и товарищи, таких стен в жилых и общественных зданиях советского периода. Комнаты такого размера бывают, а стены — нет. Но почему этого раньше никто не замечал?

Ларькин вошел в одну из комнат и приблизился к окну. Он старался не думать о том, что собирался сделать, но в какой-то момент, когда капитан уже стоял возле окна, его мозг опять, видимо, готов был сформулировать свои намерения. И опять наплывали воспоминания... Да такие, которые Виталий старался спрятать подальше и забыть.

Их странная, дикая первая ночь, когда Ирина привела его в свою маленькую и не очень уютную квартирку, напилась или притворилась, что напилась, и затащила его в постель... То-то и обидно, что затащила, по сути дела, силой, хотя в этом не было никакой необходимости. Совсем не надо было посылать возбуждающие импульсы в разные центры мозга, не нужно было ничего внушать, ведь он нормальный здоровый мужик. А с учетом её внешних данных любой, даже не очень здоровый близлежащий мужчина, как пелось когда-то, стал бы героем. Не дожидаясь, когда страна прикажет.

Но Рубцовой слишком нравилось управлять. Ей это нравилось даже больше, чем ощущать себя желанной, и больше, чем заниматься сексом. Поэтому, хотя ночь прошла на высшем уровне, и несмотря на то что в самозабвенном, до полной потери контроля над собой, возбуждении был, безусловно, свой кайф, Виталий остался недоволен. У него было ощущение, что его использовали в качестве фаллоимитатора. Поэтому следовало непременно встретиться ещё раз в другой обстановке, чтобы показать, как это правильно, по-людски, делается. Как он, Виталий Ларькин, сам это может. Разумеется, они повторили, и все было прекрасно, но на второй раз недовольной осталась Ирина. Ей больше нравилось дергать за веревочки.

Но поступать так по отношению к боевому товарищу было свинством, и кандидат медицинских наук Ларькин пришел к выводу, что его подруга — стерва патологическая и неизлечимая. Очевидно прав был майор Борисов, который говорил, что русских женщин нужно сбрасывать на врага, как самое страшное оружие.

…В недрах здания пронесся какой-то шорох, стекла в окнах чуть слышно дрогнули. Виталий стоял в коридоре, придерживаясь за стены. Все то время, что он думал об Ирине, он действовал. Действовал неосознанно, как зомби, а теперь его зрительная память восстановила всё, что проделало его тело за истекшие минуты.

Вначале он ухватился руками за старый, покрытый растрескавшейся краской подоконник — и оторвал его напрочь. Затем то же самое он проделал с планками оконной рамы, прикрывавшими с внутренней стороны стекло. То, что он увидел, до сих пор стояло у него перед глазами.

Стекло не ограничивалось рамой, оно уходило за ее пределы в оштукатуренные стены, а деревянные планки служили лишь прикрытием, маскировкой. Под ними обнаружился стык оконного стекла и стены, состоявший из плотно прилегавших друг к другу кристаллов расстеклившегося кварца. Ближе к стене кристаллы становились все мельче и мельче — и наконец смешивались с белым песком, неизвестно как и откуда сюда попавшим.

Капитан помнил, что он кое-как вернул планки и подоконник на место и благополучно выбрался из комнаты. «Дух зданий» поначалу никак не отреагировал на его поступок. Тихий звук, словно эхо его собственных мыслей, отразившееся от безмолвных стен, прозвучал только сейчас, когда он стоял в коридоре и продолжал предаваться воспоминаниям. Звук этот, а ещё ощущение едва заметного толчка или вздрагивания, показались Ларькину знакомыми. Когда-то он уже слышал нечто подобное. Здесь, в этом же корпусе, когда приходил в первый раз на разведку. Он тогда тоже вот так стоял и думал о том, что майор...

Стекла дрогнули так, словно под окнами проехал тяжелый грузовик, а где-то недалеко, этажом-двумя выше, раздался негромкий, но чистый и отчетливый звук, словно кто-то ткнул пальцем в клавишу «до» большой октавы рояля. «Это ж-ж-ж неспроста, — подумал -Ларькин. — Нет сомнений в том, что эта штука реагирует на имя... вернее, на образ в моем сознании... а значит, от этих мыслей надо воздержаться. Во что бы то ни стало не думать о белой обезьяне. Простите. Как раз о ней-то и нужно думать. О белой обезьяне, о белых медведях, слонах, чайках... А также о черных котах, синих китах и зеленых попугайчиках. Но ни в коем случае не о...

Звук повторился, трепещущим эхом на пределе слышимости разлетевшись по коридорам. На этот раз было невозможно определить, где он зародился, звук был ниже предыдущего, откуда-то уже из субконтроктавы.

«Плохо ты меня загипнотизировала, Ирочка, — летели мысли Виталия. — Но кто же знал... Нипочем не желаю вступать в контакт на таких условиях. Но что же делать? Бежать или искать рояль и того домового, который на нем наяривает?»

Невидимая тварь, определенно, реагировала на образ Борисова, но не на внешний зрительный облик и не на фамилию, а на его должность и звание. Командир Группы по Расследованию Аномальных Ситуаций, майор. Что это могло означать, Виталий не знал, а выяснять экспериментальным путем не стал, помня, сколько человек уже переправила на тот свет стромынская аномалия. Капитан немного успокоился, почувствовав, что он вполне в состоянии управлять ходом своих мыслей — и стал вспоминать, что он ещё собирался сделать. Отступать так быстро ему не хотелось: казалось, вот-вот начнется самое интересное. Вопросов возникло больше, чем получено было ответов.

Виталий решил исследовать подвал. Сквозняки, проникавшие туда через отсутствовавшие стекла подвальных окошек, разносили по коридорам и лестничным пролетам зловонные испарения. В подвале было темно, но капитан захватил с собой фонарик, да и света, который пробивался через маленькие оконца, для человека с его зрением было вполне достаточно.