Каменные гости

— И что вы собираетесь с ними делать?

— Ничего. Продать. Но если кто-то собирается это место купить, за него надо дать настоящую цену.

— Понятно. Эрнест Владиленович, я сейчас задам наивный вопрос, но прежде чем смеяться в ответ, вы должны узнать, чьи интересы я представляю. Я — в первую очередь ученый, занимаюсь необычными аномальными явлениями. Происходящее вокруг этих зданий интересует меня только с научной точки зрения. Итак, внимание, вопрос: гибель Николаиди — ваша работа?

Видя, что Сайганов не торопится отвечать, Виталий добавил:

— Если вы мне убедительно скажете, ЧТО это так, я потеряю значительную часть интереса к этим домам... Хотя остаются ещё несколько странных самоубийств и несчастных случаев.

Эрнест Владиленович ещё немного помолчал, складки на его щеках обозначились ещё глубже, лицо стало совсем скорбным.

— Я понял. Хотя, конечно, я не верю, что нам пожмут руку и скажут: «Извините, все в порядке», — если мы возьмем на себя всех здешних жмуриков. Тем более, если они не сами по себе прижмурились. Да и бабушка в детстве меня учила, что обманывать нехорошо. Нет, это не мы.

— Вы могли бы познакомить меня с другими вашими... авторитетами? Мне бы хотелось слышать их подтверждение.

— Обижаете, Сергей Тимофеевич. Хотите сказать, я за базар не отвечаю?

— Не исключено, что кто-то пытается вас крупно подставить. Не может быть такого? Вместе мы могли бы точнее это определить.

Сайганов подумал и сказал:

— Не знаю, зачем вам это надо. Но ладно, я устрою вам встречу с одним человеком. Хотя... уверен, что это сделали не наши. Мы уже разбирались в своем, так сказать, кругу. Общее мнение: в натуре, плохое место. В том смысле, что там странные вещи творятся. Есть ещё особое мнение, что это ваша гэбистская поганка... А вы как объясняете себе? Что это за аномалия?

— Полтергейст, например. Или враждебно настроенная неземная цивилизация.

Эрнест Владиленович недоверчиво посмотрел на Ларькина.

— Я не шучу, — кивнул тот, хотя больше чем наполовину его целью было напугать Сайганова, чтобы он и его люди убрались с горизонта и не мешали работать. Ради такого не грех и правду сказать. -

Горыныч сделал озабоченное лицо и задумался.

«Узнать бы, что он замышляет. Решено, на встречу с этим его «автором» возьму Ирину. Лишь бы встреча состоялась», — промелькнула мысль у Ларькина.

— Как с вами связаться? — спросил Сайганов.

— Забросьте сообщение на пейджер. Вот номер.

— Угу. Да, кстати... Мелочь, конечно... В качестве залога дружбы верните ствол. Сами понимаете, он зарегистрирован.

— Пожалуйста, — капитан достал из кармана «вальтер».»- Я забрал его только потому, что ваш человек не по делу им размахивал.

— В том-то все и дело, — Эрнест Владиленович озабоченно повертел в руках пистолет и осторожно положил его на переднее сиденье. — Я так и не понял, зачем он достал оружие. Вообще, у них был приказ только следить за событиями, информировать нас, а не охранять и устанавливать личности. Он нарушил приказ, и мы с ним ещё разберемся. Хотя странно, парень всегда был послушный, дисциплинированный. Сам не может толком объяснить, что на него нашло...

Заметив, что Ларькин с интересом, не высказывая недоверия, его слушает, Горыныч кивнул:

— Можете занести в свой список ещё одну х...ню. Чует мое сердце, кончится все плохо. Гиблое место.

— Если уж вам так надо наблюдать за зданиями, делайте это издалека, — предложил Виталий. — Не ближе километра.

— Да? Ну что ж, спасибо за совет.

— Не стоит благодарности. Всего хорошего, — сказал капитан и вылез из машины.

В день отъезда Большакова Виталию все-таки удалось поговорить с ним более или менее по-дружески. Они не затрагивали больных вопросов и не выясняли отношений. Но уже то, что капитан и старлей впервые за долгое время, кроме обсуждения служебных дел, как в старые добрые времена, покалякали просто так, на отвлеченные темы, было само по себе достижением.

Илюша был весел и беззаботен. Угадывалось, что он мысленно уже наполовину не здесь. Он предложил Ларькину отгадать две загадки: во-первых, чем красивая женщина похожа на русскую баню, а во-вторых, что общего между пролетариатом и новыми русскими. Ответ на второй вопрос Виталий знал: и тем, и другим нечего терять, кроме своих цепей.

— А первое — как обычно, какая-нибудь пошлость, — предположил он.

— Опять угадал, — кивнул Илья. — Более точный ответ: и та, и другая вызывают очень приятную тяжесть в членах.

— Правильно Юрий Николаевич говорит, что ты сексуальный маньяк.

— Так вот каким меня видит руководство? Обидно, что маньяк. Приятно, что сексуальный.

Большакову всегда было что сказать. В том числе и по делу. Он подготовил для капитана несколько справок по поводу домов на Стромынке, а также адреса архивов, где можно было разжиться более подробной информацией.

Оказалось, что дома те строились в конце 1920-х годов их родным ведомством, конечно, силами заключенных. Был возведен вначале один корпус, затем, через год, построили ещё два здания с тем же номером, и тогда уже корпусам присвоили литеры «А», «Б» и «В». Работы на обоих этапах проводились быстро, первый дом вырос буквально за одну ночь, то же самое можно было сказать и о последующих двух.

— Все-таки едешь? — Виталий наблюдал за программистом с любопытством. Предстоящий короткий отпуск явно был тому по душе, хотя обычно Илья очень неохотно покидал свой бункер. Видимо, сильно достала его неразделенная любовь.

— Дан приказ ему на запад... Точнее, на северо-запад.

— Мы тут, значит, будем трудиться, чертей ловить, а ему послабление вышло.

— Звезды говорят, что вы все равно без меня не справитесь.

— Тьфу! Типун тебе на язык. Если уж ты Илья-пророк, так хотя бы не каркай.

Большаков загоготал: смех у него из едва слышного хихиканья резко переходил в неожиданно громкое для его интеллигентной и субтильной внешности ржание. Сотрудник он был, конечно, по-своему, уникальный, редко когда удавалось застать его работающим. Чаще всего, заходя в компьютерный центр, Виталий обнаруживал, что Илья играет или ломает очередную «стратегию». Хотя работал Илья много. Просто он делал это очень быстро и незаметно.

— Кстати, если я невзначай провалюсь под лед и утону в родимом Сясь-озере, назначаю тебя моим душеприказчиком. В первую очередь постарайся опубликовать мой «Русско-англо-русский словарь».

— Не обещаю. Ты уж извини, — Ларькин знал, о чем говорил, потому что многие перлы из «Словаря» ему уже были известны.

Большаков ограничился тихим хихиканьем. Разговаривая, Виталий просматривал подготовленную Ильей подборку данных о полтергейстах в России и других странах, а также их сравнительный анализ. Случаи, отдаленно напоминавшие стромынские, были единичными: один в России, один в Канаде, несколько в скандинавских странах, по одному в Англии и Ирландии...

«Все почему-то в северных широтах. Странно», — подумал капитан. Да и по классу полтергейста они проходят с большой натяжкой. «И здесь Ирландия...»

— Кто же там шерудит, в этих домах? Фэйри?

— Может, они, а может, и нет. Во всяком случае, без внушения не обошлось, — ответил Илья на его безмолвный вопрос. Больше он ничем не мог помочь. Свой первый вердикт он уже высказал — мол, дело наше, перспективное, надо им заняться — и больше на данный момент ничем хорошим его интуиция грасовцев не порадовала. А по части фэйри он специалистом не был и все представления о них черпал в воспоминаниях самого Виталия.

Капитан беседовал с Ильей ещё четверть часа. Разбитое сердце Большакова, судя по всему, шло на поправку. О Рубцовой он не упомянул ни разу. Только однажды, вскользь, обозвал ее родной город «столицей Поволжлобья». Больше до самого отъезда Ильи Ларькин приятеля не видел.

Когда прапорщик Ахмеров подогнал свою допотопную на вид, но оснащенную по последнему слову техники «Победу» к безмолвным серым зданиям, в коробке на переднем сиденье рядом с ним лежали два небольших контейнера из небьющегося стекла, напильник с крупной насечкой, молоток, зубило и портативный бур с электроприводом для взятия твердых образцов породы. Источник питания к буру — мощный аккумулятор — стоял на заднем сиденье. Впрочем, когда Ренат заглушил двигатель и осмотрелся, он представил себе, как будет разматывать провод, подключать его, мучиться с капризным буром, сматывать провод... и решил не выделываться, а обойтись по-простому, молотком и зубилом.