Хочу тебя себе

— И литературы, — добавляет кошечка.

— Значит, ты закапывала там свою зачётку? Ведь у тебя на учёбу совсем времени не остаётся. Оно всё уходит на беготню за Поповым и услаждение его глаз.

Она ёрзает на месте. А затем вдруг вскакивает и пытается убежать, но я ведь тоже не лыком шит. И не зря притащил её именно в этот ресторан. Пока я спокойно уплетаю пельмени, мои давние друзья по бойцовскому клубу, Гоша и Тоша, подхватывают её под локти и тащат обратно на стул.

— Я всё расскажу Коленьке, он тебе выколет глаза и в пустые глазницы вставит твои волосатые шары.

— Фу! — Откидываю вилку. — Какая ты извращенка, Леночка. Аж аппетит пропал.

Медленно промакиваю губы салфеткой и смотрю на неё. Щёлкнув пальцами, отправляю Гошу и Тошу обратно к двери.

— Предлагаю заключить сделку. Ты отдаёшь мне свою невинность, рассказываешь об этом Попову, и я от тебя отстаю с чувством выполненного долга. — Зевнув, пью сок.

Она смотрит на меня, даже не моргнув.

— В слезах рассказывать или с радостью? Ну, типа влюбилась я в тебя и случайно дала? Или ты взял меня силой, и я очень расстроилась?

— Это по желанию, мне непринципиально, — смотрю на неё очень внимательно.

Может, ещё и договоримся. Вроде не дура и всё понимает.

Девушка обходит стол и, сияя нежной улыбкой, смотрит только на меня. Плавно приближается. Так и знал, что между нами химия, и она её тоже чувствует. Ну со мной-то всяко приятнее, чем со старым боровом. Я буду нежным, местами. А может, и нет, судя по той ноге, что выглядывает из разреза, и кружевам лифчика, что торчат из выреза платья, возможно, и не выйдет у меня быть очень ласковым. Сдавленно матерясь, радуюсь, что нам удалось прийти к консенсусу.

Хелен подходит ко мне и, светанув глубоким декольте, наклоняется прямо к уху. Моё терпение заканчивается, потому что по натуре я мужик темпераментный. Не то чтобы грубый, но очень ненасытный. И, по правде говоря, это первая баба, с которой я вожусь так долго. Обычно уже на второй встрече я обнаруживаю тёлок под собой, стонущими и разомлевшими. Но невинная, сексуальная тигрица с повадками секретного агента английской разведки продолжает приближаться, я уже и запах её чувствую и почти что вкус. Сейчас рвану её на колени, и всё будет отлично. У хозяина на втором этаже нумера имеются, подстелем ей какое-нибудь полотенце под попу, чтобы выглядело всё более-менее прилично, и оторвёмся по-настоящему. Пора уже заканчивать с этими играми-дразнилками. Но девица не из робкого десятка и, пробежавшись пальчиками по груди, там, где расстёгнут ворот моей рубашки, чётко произносит:

— У меня для тебя ответное предложение, Глазунов. А не пошёл бы ты на хер!

Вот же ведьма белобрысая. Мозг перестаёт работать. В башке что-то сверкает, как разорванные провода… Как упавшие на парковочную площадку кабеля, искрящиеся и извивающиеся, словно змеи. И, растеряв весь здравый смысл, я хватаю девку за талию и с грохотом валю на стол, так что всё летит на пол и бьётся вдребезги к чертям собачьим.

А колдунья дрыгает ногами, будто в припадке. И её тёмные злые глаза сейчас совсем не синие, они — омуты. Они дыры, которые мечтают поглотить меня. Мне, кажется, если бы она могла, то убила бы меня прямо на месте. Настолько сильно сопротивляется, но, когда я вот так нависаю над ней, полностью контролируя, появляется что-то ещё. Чего раньше никогда не было. И что она рядом со мной никак не может контролировать.

Покорность, от которой я совсем дурею.

Глава 12

— Валите отсюда! — сжимаю брыкающуюся девку и одновременно ору на Гошу и Тошу. — Дверь закройте с той стороны!

Где-то там остался Попов со своими угрозами. Ещё дальше — мир, в котором я планировал думать головой и вывести плохих дядей на чистую воду. Она будто сладкий туман, мираж, дымка. Её кожа горячая и одновременно прохладная. Она вкусная и изящная, с ней легко и приятно. У неё такие правильные формы. Очень хочется содрать с неё всю одежду и досмотреть это кино до конца. Потому трусов и лифчика мне мало. Я хочу увидеть все её секреты. В бюстгальтере была хорошая тройка, и она теперь никогда не сотрётся из моей памяти. На хер Попова и его гиббонов, моя девка, возьму её себе.

Она трепыхается, будто птичка, завязшая крылом высоко в колючих ветках. А я радуюсь, что мы сейчас совершенно одни. Она могла позвонить своему папику. Но предпочла ругаться со мной в машине, пререкаться в ресторане.

Всё-таки прекрасно, что есть ВИП-кабинки. В них удобно, а ещё стены довольно надёжные, и сколько она ни будет орать, снаружи её вряд ли услышат. Хотя хрипит она уже гораздо спокойнее, кажется, скорее уже просто из принципа. Хорошая цыпочка, ладная. Отлично помещается подо мной. К чёрту номера и второй этаж. Возьму прямо здесь…

Чем сильнее она брыкается, тем мощнее меня заводит. Я такой страсти никогда не испытывал, мне будто мозжечок вырвали и весь мозг слили в низ живота. Она меня сводит с ума. И каждый её колкий взгляд, и то, как она больно царапается острыми коготками, стараясь выкарабкаться и разукрасить мою спину, лишь сильнее подстёгивает.

— Ты какая-то неправильная девственница, Хелен!

— Забыли тебя спросить, гад ползучий! — Впивается всей пятернёй на уровне лопатки.

А я в отместку кладу лапу на её бедро, ощущая всю её гладкость.

— Девственница должна смущаться, теряться, млеть, а ты горишь, как керосиновая лампа. Нравятся взрослые дяди?

— Просто я давно выросла! — Пытается пнуть. — Знаю, откуда берутся дети. Слезь с меня!

Брыкается! Вижу тьму в её глазах, но в ней есть постыдные мысли, я в этом просто уверен. Чувствую.

— Тебе интересно, как это будет? Ну же, признайся, что хотела бы попробовать.

— С кем угодно, только не с тобой! Ты отвратителен!

Придавливаю сильнее и ощущаю, что она сдаёт позиции. Не по-настоящему она сопротивляется, просто понимает, что лишится единственного козыря и дорога к Попову будет закрыта. Плевать мне, зачем ей этот старый дряхлый пень, себе заберу и буду пользовать, пока мы оба не сгорим в костре сумасшедшего удовольствия.

У меня аж пот по спине течёт от мысли, что подо мной эта ускользающая бесовка. Ни одна баба от меня не бегала.

— Отпусти меня! Зачем тебе я?! Ненормальный! Возьми любую другую, баб полно!

— Хочу. Тебя. Себе! — уже говорил и не раз, а она мотает головой.

И дело, кажется, не совсем в мести. Будь она другой, выгляди она иначе, сопротивляйся меньше, пахни по-другому и не волнуй меня так сильно, я бы плюнул. Честно. И наконец-то занялся расследованием и добычей информации, а не топтался бы на месте, жарясь под её взглядами.

Но она такая, какая есть, и кровь бурлит конкретно от неё. А сердце шарашит, как будто играет на барабанной установке.

Настоящее безумие, которое наверняка исказило мою рожу, гонит действовать активнее. Ну ведь смотрит же, хочет — уверен, глаза свои таращит. Дышит же всегда рядом со мной, как будто запыхалась от бега. Мне же не пятнадцать, я могу отличить тёлку, которую ко мне тянет, от той, что совершенно равнодушна.

И, не думая больше ни минуты, тянусь к её рту, обхватывая губами её губы.

На полсекунды Хелен замирает, словно не понимая, что я планирую делать, а потом подаётся вверх и, будто перестав контролировать своё тело, обхватывает меня ногами и руками. Впившись длинными когтями в загривок, целует… Сама целует. Яростно, напористо, по-сумасшедшему. И я ей отвечаю. Больно и жёстко. Вкладывая в это прикосновение всю обоюдную ненависть и всё наше с ней — одно на двоих — желание.

Я дрожу, не соображаю ничего и только лишь чувствую, как её язык сладко и нежно скользит в моём рту, как переплетается с моим. Играет. И мне уже всё равно, насколько правдива её невинность, потому что так я не целовался с тёлкой никогда. Так меня не ломало и не трясло ни разу в жизни. Мы как будто дерёмся губами, вычленяя невероятный, неземной кайф, заоблачный смысл жизни. Это музыка…. Это на хрен взрыв и другая планета. Мы сдавленно шипим в рот друг другу, стонем и сходим с ума. Наваливаюсь на неё сильнее, но вдруг…