Хочу тебя себе

— Ты не спала с мужем, ты по-прежнему только моя, в тебе был только я. В тебе всегда буду только я, стервочка, запомни это.

— Откуда ты знаешь? — опешив. — Вернее, с чего ты взял?

— Почувствовал. Ты моя, Лена!

Просияв и загоревшись ещё сильнее, Алекс толкает меня к стволу дерева. В его глазах горит пламя огня. И от этого моя душа совершает неожиданный радостный кульбит. Оказывается, когда он счастлив, я тоже счастлива. Он поднимает мою руку, срывает с пальца кольцо и швыряет его в чёрную густую траву.

Наверняка Бельский рассказал ему о том, кто такой Аркаша, пока напяливал наручники. Всё-таки он хороший друг. Скорее всего, когда я собралась замуж, опер пробил информацию и наткнулся на огромное количество обследований по мужской части. И без труда всё вычислил. Предатель. Кольцо уже не найти. Но мне не жалко.

Глазунов погружает ладонь в мои волосы, перебирает светлые пряди, и в этих размеренных движениях столько предвкушения и настоящего дикого голода, что я словно на раскалённых углях. От всего происходящего внизу живота снова пробуждается острая тягучая боль.

Глядя исподлобья тяжёлым, тёмным взглядом Алекс сильнее придавливает меня к стволу дерева, наклоняется и жарко проводит языком от подбородка до уха, свободной рукой копается в подоле длинной юбки.

— Выходит, ты всё ещё заинтересован во мне?

— Заинтересован? — усмехается Алекс. — Я одержим тобой, Лена. Я…

Алекс не договаривает, он резко выдыхает и дёргает трусики, открывая себе доступ к моему пылающему от желания лону. Мимолётное прикосновение его грубых мужских пальцев между бёдер вызывает во мне глухой стон. Но почти сразу его крепкая рука сменяется напряжённым членом. Эта сумасшедшая, копившаяся месяцами страсть не даёт нам обоим опомниться. И, вбиваясь в меня на всю длину, он сразу же быстро двигается, почти натягивая на себя. Задирает мою ногу, чтобы было удобнее входить.

Не переставая шептать слова любви, бесконечно много целует лицо, шею, плечи и подбородок, ласкает губами мочку уха, сосет, дёргая губы. И это безумно хорошо сочетается с его яростными, жестокими толчками внутри. С его похотью голодного зверя.

— Твой запах, твой вкус — это счастье.

И страсть разгорается ещё жарче, сметая нас обоих с лица земли. Это влажное соединение тел заставляет сходить с ума от лавины выворачивающих нас обоих эмоций.

Я вижу, как Алекс сжимает зубы, удерживая рвущиеся наружу стоны и рычание, оставляя на мне синяки, раз за разом тараня моё тело всё сильнее. Наша общая одержимость за месяцы разлуки не стала меньше, а наоборот, возросла в разы. Толчок, ещё один и ещё, впиваясь в губы друг друга. Вылизывая, высасывая, выцеловывая. Делясь общей любовью, рассказывая о ней. Разве может быть лучше? С ума сойти.

Ритм прерывается очень резко. Разум накрывает разрастающейся по телу волной, и наш одновременный оргазм выходит настолько ярким, что я едва вспоминаю, как дышать. Алекс жмёт меня к себе, захрипев от безумного, сбивающего с ног наслаждения. Испытываю настоящий экстаз, который, уверена, я не смогу получить больше ни с кем и никогда.

Слишком ярко. Настолько сильно, что тело едва способно это вынести. Перед глазами тёмные пятна, а в сердце неожиданный покой.

— Без тебя больно, Лена, — хрипит он, — стократ больнее, чем пуля.

В одном этом предложении столько чувств, что я льну к нему, почти захлебываясь от восторга.

Глава 57

Мы вместе. И как же круто всё изменилось всего за полчаса времени. Кажется, совсем недавно я томилась в обществе Аркаши, а теперь вдыхаю аромат любимого человека.

Алекс смотрит на меня с таким выражением, что мне просто нечем дышать. Спину, ободранную о кору берёзы, саднит. Зябко, и каблуки провалились в землю до самого основания, но мне всё равно хорошо.

Как будто вот теперь всё встало на свои места и впервые за мою жизнь стало правильно.

Алекс приподнимает меня, берёт на руки и несёт обратно к машине. Где-то в траве остались мои трусики. Пускай. Говорят, забыть что-то там, где было очень хорошо, — к счастью.

На этот раз я не сопротивляюсь, даже наоборот, мне безумно нравится быть в его объятиях. Аккуратно усадив на переднее сиденье, Алекс, прежде чем закрыть дверь, притягивает мою голову ближе, соединяя наши губы. Кладёт руку на затылок, прикасаясь ртом медленно и бережно.

И из памяти стирается всё плохое, что между нами было: его наглость, тупая ревность и жестокость. Мои глупости и стервозность. Ничто уже не имеет значения, когда он вот так целует в губы. Лаская меня в таком неспешном ритме, он как будто поклоняется. И это в высшей степени удивительно. Я знаю, что он с удовольствием взял бы меня по новой: на переднем сиденье машины, на заднем, на капоте и ещё раз у дерева, но теперь он лишь целует, не требуя большего, выказывая своё ко мне уважение. И я таю, практически плавясь, восхищаясь подобным отношением, влюбляясь ещё сильнее.

Он привозит меня к себе домой. Я совершенно не запоминаю интерьер. Мне не до того. Я вижу только Алекса. Он приглашает принять душ. Заботится о моём комфорте. Даёт вещи, чтобы переодеться, приносит чистые полотенца. Предоставляет право выбора, больше не требует, он опекает меня. Но после поцелуев в машине я хочу… В общем, мне самой не хватает продолжения.

Я так много всего хочу сделать вместе с ним. Мечтаю ощутить губы на всём своём теле. Почувствовать шлепки и укусы, нежность пополам с болью, грубостью. Получить то, что он умеет давать. Хочу остро, как умеет один Глазунов.

Поэтому, чуточку смущаясь, зову его с собой. Он входит в ванную, но инициативу не проявляет, с интересом наблюдает за мной. Совсем не двигается. Не помогает. Как будто ему нравится наблюдать за тем, что я буду делать дальше. Я провожу рукой по его шее до живота, ощущая под пальцами твердые мышцы. И очень боюсь услышать отказ. А вдруг он возмутится? Но кажется, моя предприимчивость доставляет ему удовольствие.

Все наши разы он брал меня сам, а теперь это будто новая ступень доверия.

Я медленно расстёгиваю его рубашку и провожу языком вокруг тёмных сосков. У него просто шикарная ванная. Всё кругом блестит новизной и чистотой. И здесь само собой хочется шалить.

Душевая лейка в кабине с шумом распыляет воду, комната наполняется загадочным паром, добавляя моменту сказочности. Внутри меня горит бешеное желание ощутить Алекса.

Дальше меня будто гонит горячей волной. Я распахиваю его рубашку, хватаюсь за пряжку ремня. Беспорядочно целую кожу. Алекс смотрит на меня, сжимая зубы. Сдерживается. Вижу, как сильно напряжено всё его тело. И, приспустив ткань трусов, я облизываю губы. Глаза Алекса зоволакивает туманом. Он смотрит… Как же пронзительно он за мной наблюдает. Я чувствую себя на сцене, и это особенно сильно возбуждает. Обхватив тяжёлый, истекающий соками ствол ладошкой, я наклоняю голову. Целую его губами, втягивая в себя солоноватую плоть до самого основания. Обалдеть.

Непроизвольно двигая бёдрами и толкаясь в моё горло, Алекс хрипит от наслаждения. И я стараюсь лучше, делаю это ради него. Для его удовольствия. Для его счастья. И мне это нравится. Моё затуманенное сознание кайфует от ощущения власти над этим шикарным, строптивым мужчиной. Ревнивый, бешеный, непокладистый, не поддающийся дрессировке, мой…

И, наблюдая за тем, как расширяются его зрачки, я действую с полной самоотдачей. Ласкаю так, как не решилась бы ни с одним другим мужчиной.

Глазунов стонет. Слегка согнувшись пополам и вцепившись в мои волосы, собрав их в пучок, давит на голову, не в силах сдержать тайфун оргазма. Я чувствую, что он хочет вбиться в моё горло как можно глубже, и почти ощущаю, как его хребет простреливает удовольствием. Дышать становится немыслимо трудно. Дальше взрыв и мощный финал.

Чувствуя его пряный вкус на губах, смеюсь, облизываясь. Мне нравится сидеть перед ним на коленях, в покорной позе, в частично разорванном платье.

Алекс же немедленно приподнимает меня и, впившись в губы, благодарно целует. И я не могу перестать смеяться, довольная собой.