Девастатор

"Ведьма", —отчетливо осознал вдруг милиционер. Обливаясь холодным потом, он перевел дух и попытался сообразить, что говорить дальше. Потом Караулова вдруг осенило.

— А теперь вот такой вопрос... — начал было он, и тут раздался телефонный звонок. — Извините, одну секундочку...

— Все в порядке, Юрий Александрович, не обращайте внимание, —раздался в трубке сочувственный голос Ильина. — Это у нас молодая сотрудница, она любит похулиганить. Работаем дальше вместе. Попросите Лихачёва, чтобы он точнее назвал направление, в котором двигался тот молодой человек.

— Хорошо, —механически кивнул капитан и, положив трубку, в порыве вдохновения спросил сам у себя. — Так о чём я собирался? Ах, да, не могли бы Вы поточнее назвать направление, в котором шел этот юноша?

— Направление?.. В его состоянии ему трудно было придерживаться определенного направления, —задумался свидетель. — Но вообще-то он достаточно целеустремленно шёл по аллее, которая ведет... да, на северо-восток, к реке. Он как раз должен был пересечь другую, проходящую под прямым углом, соответственно с северо-запада на юго-восток...

— Так-так... — капитан мельком взглянул на Лесникову–Борисову, и та успокоительно стрельнула глазками "в угол — на нос — на телефон".

Караулов приободрился.

— Теперь у меня к Вам такая просьба...

Телефон не подвел.

— Тьфу, да что за напасть! Прошу прощения, —капитан взял трубку.

— Чудненько, —похвалил его невидимый Ильин. — Пусть восстановит в памяти всю эту ситуацию в скверике: он, вечер, прохожие, тот пьяный юноша. Все, начиная с картинки, как говорится, перед мысленным взором и заканчивая звуками, запахами, ощущениями... Пусть даже позанимается зарядкой, если ему так легче...

— Добро, — Караулов дал отбой и продублировал просьбу Лихачёву.

Делать упражнения перед дамой Веничка постеснялся, но к заданию в целом отнесся добросовестно.

— Аллея, мокрая трава, темное небо, старушка с пёсиком, — бормотал он, закрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться. — Что же ещё? Зеленью, листьями так хорошо пахнет... троллейбус проехал... ах, да, две девушки прошли, студентки, наверное... Потом никого. Потом этот юноша. Кустики постриженные закрывают его — а потом он снова появляется... А потом не появляется... Клумба эта... Не помню больше ничего.

— Не напрягайтесь, —тоненьким пионерским голосом сказала Лесникова. — Давайте ещё раз попробуем. Всё сначала, я Вам помогу.

Она встала со своего места и легкими шагами зашла за спину Лихачёва. Взяла его голову обеими руками, как баскетбольный мяч. Большие пальцы её оказались под ушами Венички, а остальные расположились поверх.

— Вслух ничего не говорите, — вновь раздался её хрустальный голосок. — Просто ощутите себя там, возле МГУ, в тени этих деревьев. Начали... 12 сентября, 22 часа, 11 минут, темп чуть ускоренный.

Караулову и в голову не пришло, что облик женщины изменился только для него. Для Венички она осталась такой же юной веснушчатой кнопкой. Но в данный момент свидетель не думал об этом. Едва мягкие мизинцы Ирины коснулись его висков, он вдруг оказался там, в темной аллее, у подсвеченного прожекторами высотного здания. Он даже задвигал тихонько руками, повторяя в пародийно уменьшенном виде тот комплекс упражнений, который тогда выполнял. Веничка чувствовал только любопытство, интерес к происходящему. Он как будто смотрел видеофильм, снятый его собственными глазами, испытывал те же ощущения, что и тогда, все остальные эмоции, а критическая оценка ситуации у него была словно блокирована. Но он знал, что в воображаемом кинозале, кроме него, находятся ещё два зрителя. Веничка ощущал их присутствие за плечами, слева и справа, там, где по поверью, полагается быть ангелу и черту. Зрители так же, как и он, внимательно смотрели фильм, время от времени перешептываясь у него за спиной, но слов их Лихачёв не слышал. Словно бы и не было никаких слов.

...Минут через десять, на протяжении которых капитан Караулов неустанно любовался этой сценой, Лесникова-Борисова отняла руки, ласково пригладила потревоженную редкую шевелюру Лихачёва и направилась к своему месту, на ходу бросив капитану:

— Всё, спасибо. Мы закончили.

Тот поднялся из-за стола:

— Спасибо, Вениамин Павлович. Вы очень помогли следствию.

Свидетель встрепенулся и открыл глаза.

— Что Вы говорите? Мне кажется, я задремал туту вас.

СЛОВА КОТОРЫХ НЕ БЫЛО, ИЛИ РАЗГОВОР ЧЕРЕЗ СТЕНУ

— Ну скажи пожалуйста, зачем тебе понадобилось называть себя Ириной Борисовой? Я буду ревновать.

— Не имеешь права! Отелло без допуска к телу. Сначала женись, потом ревнуй.

— Я хоть сейчас.

— Надо и моего согласия спросить.

— А внешность? Ты думаешь, так легче войти к Караулову в доверие? Голубые глазки веснушки... Всё понимаю, но зачем рыжие волосы? Это настораживает. Я как-то читал статью, называется "Рыжая — значит опасная". Об этом даже в газетах пишут. Может, капитан тоже читал.

— Ты ничего не соображаешь в психологии!

— Кстати, знаешь, о чём была статья?

— А вот за геморрагическую мышь ты ответишь. Вот тебе.

— Ух! Как ты умудряешься щипаться через стену? А знаешь, я тоже смогу...

— Ах ты, паршивец. А вот за это получишь по морде. И не через стену, а лично.

— Погоди-ка, я продублирую на астоме: "по морде лично"... На что это похоже? И это я услышал от дипломированного филолога?

— Не услышал, а интерпретировал. Сам виноват, что у тебя такой скудный словарный запас. Танкист озабоченный. Сам-то хорош — прибавил себе тридцать сантиметров роста, идешь, как на ходулях, щетину нарисовал, очки напялил. Знал бы ты, каким идиотом на самом деле выглядишь, когда пытаешься посмотреть на капитана сверху вниз.

— Это ты ничего не понимаешь в психологии. Он должен испытывать передо мной некоторую робость. Так мне легче будет с ним работать. Кстати, о работе...

— Да, Караулов уже беседует со свидетелем. Пора и нам подключаться.

— Ты там организуй взаимодействие. Я сейчас буду подсказывать вопросы, а ты сделай так, чтобы это выглядело естественно. Свидетель, похоже, парень не дурак. Вполне может прикинуть палец к носу и заподозрить нехорошее. Не надо его настораживать... Елки- палки, да что ж ты делаешь?! Ты же капитана совсем из колеи выбила!

— Не дрейфь, Илюша, всё в порядке. Я выбила, я и вобью. Ты же сам сказал — так с ним легче работать.

— Я сказал — робость, а ты что натворила? Бедняга чуть не обкакался.

— Перестань, все путем, он крепкий парень. Ну, успокой его эдак, помужчински... Да, так. Ну ты и гад. Я тебе это тоже припомню.

— Странно, я думал слово "молодая" женщине всегда приятно. Вас не поймёшь.

— Не спи, давай дальше. Переходи к главному.

— Сам знаю, без кудрявых.

— Капитан-то —орёл, прямо Ди Каприо какой-то.

— Ну поехали... Черт, он зажат как в тисках. Его коленки твои смущают.

— Подумаешь, какие мы нежные!

— Нет... Нет... Так ничего не выйдет. Надо ему помочь.

— Ладно, сама зажала, сама и разожму... Ой, бедненький, какая у него лысинка на макушке!

— А чего это ты его так жалеешь?

— Я же чувствую, как он хочет мне понравиться.

— Окей, не отвлекайся.

— ...Ой, я узнаю это место! Мы здесь с... Ну ладно, это неважно.

— С Олегом, с Олегом... Если бы я не знал, как ты к нему сейчас относишься, я бы расстроился... Ага, это у него дыхательный комплекс. Так себе упражнения, но для него сойдут и такие.

— Пижон... Ой, какой фоксик чудный! Я тоже такого хочу... Фу, ну ты и пошляк!

— Я же ничего не сказал.

— Научись не думать о таких вещах. Ну вот, теперь наклоны. Я же ничего не различаю. Трава и фонари вверх-вниз мелькают. Однако посмотреть на девочек у него время нашлось. Ой-ой, он их ещё взглядом провожает. Слушай, вот это класс! С такого расстояния, а видит мельчайшие подробности, как в телескоп! Я и не подозревала...