Золотая Грива

Кто-то мягко и осторожно тычется в бедро Горки. Он косит глазами – собака! Шерсть пёстрая, почти всех цветов радуги. Одно ухо свисает, закрывая полморды, второе закинуто на затылок, обнажив розовую ушную раковину с еле заметным пушком.

– Лаки! – радостно восклицает дед Аким, – нагулялся, мой хороший. Вы, Егор Данилович, не бойтесь. Он очень добродушный и миролюбивый, – дед Аким обнимается с собакой.

– Я не боюсь, – храбрится Горка, – а почему у него такое странное имя?

– Почему странное?

– Какое-то не нашенское.

– А какое нашенское?

– Ну-у, – Горка на мгновение задумывается, – Шарик, Барсик, Полкан, Жучка.

– Понимаю, понимаю. Щенку было три месяца от роду, когда я взял его у одного моего хорошего знакомого. Он уезжал за границу и не мог взять питомца с собой. У щенка уже было имя Лаки. Мне оно понравилось, и я не стал переименовывать. Ну что, настало время чая с блинами и мёдом?

Пока Горка и дед Аким чаёвничают, Лаки сидит напротив и, не шелохнувшись, смотрит гостю в лицо.

– А чего это он на меня уставился?

– Изучает. Лаки очень умный пёс. Очень! Всё понимает как человек. Только говорить не может. Вы ему понравились, иначе бы он вообще не обратил внимания.

Очень скоро Горка убедится в словах деда Акима.

К своему хозяину и тем, кто стали его друзьями, Лаки относится с возвышенным чувством. Но никогда не позволяет себе раскрываться до конца. Целомудрие сдерживает его от радостного лая, прыжков, суетной беготни, визга. Он всегда собран, готов к выполнению любой команды и даже самопожертвованию, чего особенно боится дедушка Аким. Поэтому никогда не берёт Лаки с собой в город и старается избегать ситуаций, в которых собака может проявить преданность с риском для своей жизни. Лаки обладает феноменальным чутьём. Каждая вещь пахнет по-своему. Запахов в природе множество: одни – сладостны, другие – горьки, третьи – просто неприятны. И за каждым запахом всегда что-то стоит, чаще всего – враждебное. Они смешиваются, обманывают, уводят в сторону. И важно не ошибиться. Лаки великолепно разбирается в оттенках человеческих и звериных голосов и по одному-двум словам, визгу или рыку, знает, что надо предпринять. Вот какого друга приобретает себе Горка!

Домой он возвращается с литровой банкой свежего мёда и взахлёб рассказывает бабе Лине о новых друзьях.

Месяц-густарь

Август во всей полноте телесных и душевных ощущений способен оценить только деревенский житель и дачник-огородник! Всё созрело, всё поспело в садах, огородах, на полях, лугах и таёжных еланях. Ветер разносит ароматы плодов. Пахнут мёдом пасеки; помидорами, укропом, луком, огурцами, петрушкой – огороды; голубикой и болотным багульником – таёжные ягодники; душистым угаром – хлебные нивы и смётанные на лугах сенные зароды. Грибной дух держится под сенью деревьев, а на голых сопках перехватывает дыхание сладкий запах богородской травы.

Баба Лина и Горка идут на «двойную охоту»: собирать лекарственные растения и грибы. Перебравшись по мостику на другой берег Хрусталинки, они оказываются на узкой полевой дороге. По её краям бросаются в глаза полосочки бледно-розовых пушистых цветков.

Баба Лина склоняется над ними и ласкает ладонью.

– Ух, вы мои милые, ух, вы мои нежные.

Горка упирается в них взглядом

– Что это?

– Это клевер пашенный. Цветы зовутся котиками. Они пушистые, мягкие и служат для красоты дорог, лугов, полей, залежей, склонов гор.

Горка тоже гладит их ладонью.

– Чувствуешь, какие они тёплые, живые?

Словно маленькие котики. Вот-вот замурлычут.

По мере того, как попадается новое растение, баба Лина указывает на него с приговоркой:

– Это зверобой – всем травам царь, он от девяноста болезней спасает. Коровяк от кашля избавляет, сушеница – от замороченья головы. Тысячелистник в ране кровь запекает. Мята в груди мягчит. Ты, Горушка, запоминай растения, а от каких они болезней применяются, потом почитаешь в книге. У меня такая есть.

На опушке леса им попадаются несколько красивых грибов: шляпки алые, на них белые горошинки, а на ножках – белые переднички.

– Это мухоморы. Их брать нельзя. В них – яд. Можно отравиться.

Горка прицеливается и поддаёт носком кеда гриб так, что тот разлетается на мелкие части.

– И ты туда же, – смеётся баба Лина, – по этому поводу есть народный юмор… Стоят рядом два гриба: один белый, другой – мухомор. Слышатся голоса. «Вот, наконец-то грибники идут, – говорит белый, сейчас меня срежут и в корзиночку положат». «Тебя в корзиночку, а меня – ногой по физиономии!».

– А зачем тогда такие грибы растут?

– Ну, при всём при этом, они не так уж и бесполезны. Это пища для некоторых насекомых. Да и люди их используют для того, чтобы уничтожать, к примеру, домашних мух. Вот он и название получил от этого – мухомор.

Запомни, Горушка, в мире всё устроено разумно, всё с пользой кому-то. Если человек что-то не употребляет, то это необходимо животным, травам, деревьям.

Баба Лина и Горка вклиниваются в заросли кустов багульника. В его влажных корнях белеют грибы с жёлто-розовой шляпкой. Края её завёрнуты внутрь и обильно опушены светлой бахромой.

– Ба-а-а, их брать можно?

– Можно, Горушка, это съедобные грибы под названием «волнушки». Только не увлекайся! Их лучше всего класть на завершение поверх других грибов: очень уж они ломкие. Окажутся на дне корзины – в труху превратятся.

А вскоре начинают попадаться грибы, которые Горке известны по рыночным покупкам мамы: грузди, боровики, маслята и моховики. Мама готовит из них обалденную жарёху! Вот только впервые в жизни он видит, как они растут.

Быстро наполняется бабушкина корзина.

Возле какого-то пня с гладкой поверхностью, похожего на стул, баба Лина останавливается, сдувает с него мелкий мусор и садится.

– Отдохнём малость, Горушка, что-то у меня дыхание перехватывает и пульс частит.

– Сердце? – участливо спрашивает Горка.

– Возраст, – грустно усмехается баба Лина, – старость, можно сказать, тоже своего рода болезнь. А один большой учёный древней Греции по имени Сократ болезнью назвал даже вообще всю жизнь человека. Каково?

Баба Лина глубоко вздыхает и трёт ладонью левую половину груди.

– Мне, Горушка, уже 80 годков настукало.

Она лукаво щурится.

– А скажи-ка, дорогой, во сколько раз я тебя старше?

– Я плохо считаю в уме, – хмурится Горка, морщит лобик и через мгновение отвечает, – ну если целым числом, то в тринадцать раз.

– Умничка, – хвалит баба Лина, – я в твои годы так считать не могла.

Рядом с пнём, на котором сидит баба Лина, ещё один со свежим следом пилы. Поверхность подсохла и на ней видны волнистые ниточки по окружности. Баба Лина обращает на пень внимание.

– Как ты, Горушка, считаешь: молодым или старым было это кем-то загубленное, будь они неладны, дерево?

– Не знаю, – признаётся Горка.

– Вот по такому срезу пня, как по книге, можно прочитать историю жизни дерева.

– По этим неровным колечкам?

– Абсолютно так. Все основные события, все превратности его судьбы. День за днём, год за годом наращивает дерево клетку за клеткой, кольцо за кольцом. Посмотри, годичные кольца все разные, значит дерево тоже жило по-разному. Как и человек.

– Столько же лет?

– Нет, Горушка, гораздо больше.

В Украине, на реке Днепр есть остров под названием Хортица. На нём растёт дубрава с деревьями толщиной более двух метров. Представляешь? Это несколько обхватов наших рук.

Баба Лина показывает, каких обхватов.

– В этой дубраве было дерево, которое прожило две тысячи лет. Дуб-великан!

– А в нашей тайге есть такие долгожители?

– Конечно! Когда я ещё училась в Московском университете и ездила на практику в Сибирь, то в районе городов Братск, Усть-Казачинск и Ленск мне показывали сосновые боры трёхсотлетнего возраста. И там росла сосна, которой было шестьсот лет. Значит есть такие и в наших забайкальских таёжных дебрях.