Страница 6 из 15
А вечеринка? Что ж, вечеринка приближалась к концу, и, по правде говоря, Паула была немного разочарована, поскольку она даже ни словечком не перемолвилась с Самуэлем. Многообещающий вечер превратился в самый обычный.
Жанин добралась до Паулы и до Горки. Девушка была немного не в себе и не замедлила шаг, чтобы поговорить с друзьями.
– Ребята, «Егерь» мне не пошел – и я убираюсь отсюда.
Паула и Горка посмотрели друг на друга немного озадаченно, но если Жанин сказала, что уходит, значит, так тому и быть.
Вдобавок Горка предпочел остаться наедине с Паулой, раз уж ему сейчас повезло.
– И мне пора, – заявила Паула. – Мне все здесь немного надоело, и голова болит. Ты позвонишь отцу?
И в этот момент, когда он не мог ничего поделать, чтобы удержать ее, Горка понял: он по уши влюблен – и пути назад нет.
Ненавижу Марину. Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У М-А-Р-И-Н-У!
Отрезать ей голову, собственными руками разорвать горло и плевать в него издалека, наблюдая, как моя слюна скользит по ране и смешивается с кровью…
Марина привязана к деревянной доске где-то в глуши тропического леса Амазонки, в то время как крошечные плотоядные муравьи ползают по ее телу, как будто это отель по системе «Все включено».
Муравьи легко проникают ей в уши и пожирают мозг. Муравьи завтракают в буфете с неограниченным выбором блюд, пока ее глаза открыты. Пусть от этой шлюхи не останется ничего. Одни кости. Пусть она чувствует боль каждого крошечного укуса, как будто это огонь, который заставляет ее гореть и умирать, издавая душераздирающие крики. Гильотина. Удушающая гаррота[8]. Виселица кажется детской забавой по сравнению со всем тем, что приходит мне в голову… Тысяча способов уничтожить эту дрянь.
Умри, а потом превратись в гнилую кучку мяса. Но сначала умри.
Инспектор читала записи, испытывая одновременно нечто между отвращением и любопытством. Она не знала, отправить ли дневник на анализ немедленно, изучить его до конца… и стоило ли вообще относиться серьезно к тому, что написала взбешенная девчонка…
Было слишком примитивно предполагать, что именно убийца написал эти слова ненависти.
Но иногда правильный путь может оказаться и самым простым, правда? Но неужели убийца настолько неуклюж, что оставил явное доказательство собственной вины… Кто нашел дневник и почему не подбросил никаких других подсказок? Почему не указал, где обнаружил улику? Никогда еще на столе инспектора не было столь жестокого дела, однако… Кого мог разоблачить розовый ежедневник, купленный в китайском магазине?
Она должна это выяснить. Инспектор сделала ксерокопию страниц и отправила оригинал на анализ, надеясь получить отпечатки пальцев… она была уверена, что такое количество злости должно было оставить следы.
Глава 2
Самуэль не обращает на меня внимания. Он просто игнорирует меня, иногда я начинаю задумываться, а знает ли он вообще о моем существовании… Не знает. Возможно, ему даже неизвестно мое имя. Хотя я надеюсь, что ошибаюсь.
Он должен знать… Или нет. Понимаю, он занят множеством разных вещей: учится, работает, вынужден приспосабливаться к новой школе и решать семейные проблемы. Все, что у его брата Нано есть просто за красивые глаза, Самуэлю достается трудом и лишениями. Это задает ему некий ритм жизни, но не тот ритм, которым я увлекаюсь. Мне нравится другое: спокойствие, умиротворение, прогулки, и, конечно, я мечтаю, что однажды смогу делать все это с Самуэлем, держать его за руку и представлять в качестве парня.
Мой парень… Я не очень люблю Рождество, но соврала бы, если бы сказала, что не воображала много раз ужин в канун Рождества в кругу семьи, с моей сумасшедшей тетей Амалией и ее близнецами, с Ричардом и его бойфрендом… и между всеми ними – Самуэля. Сначала он чувствовал бы себя неловко, но потом, после того как кузина Конча произнесла бы классическую речь о разводе, а бабушка заявила бы, что это, вероятно, ее последнее Рождество (что она делает каждый год), он бы расслабился, положил руку мне на колено и улыбнулся: «Все хорошо, я рад быть здесь».
Но, наверное, в реальной жизни до такого еще очень далеко. В реальном мире – да, но в моем… В фантазиях, которые у меня возникают, мы с Самуэлем встречаемся уже несколько месяцев. И это звучит не слишком безумно… Уверена, вам известно подобное чувство, не так ли? Любить кого-то очень сильно, любить безумно. Все когда-то влюблялись, но я еще никогда… Никогда так сильно… Разумеется, раньше я считала, что была влюблена, но потом возникало более сильное чувство, которое заставляло меня думать, что предыдущее увлечение – просто чушь.
Я не сомневалась, что влюблена в Леонардо Бельтрана, который ходил вместе со мной на занятия скорописью, когда мне исполнилось девять лет… Я сидела позади него, и его затылок совершенно завораживал. Это была настоящая любовь, которая длилась две недели, и я успокоилась, когда Леонардо подобрали очки. Я ненавидела очки в роговой оправе – бабочки в животе превратились в заурядных мотыльков, которые в свою очередь стали равнодушными личинками, ну а те спровоцировали странное чувство голода… вот оно-то и породило мое пристрастие к бисквитам с начинкой из какао марки «Фоскитос», но это уже другая история. Тогда я оказалась девятилетней наивной дурочкой… а несколько лет спустя я сменила школу, и в новом классе учился Бернард, канадец со светлыми волосами, у которого уже в двенадцать лет обрисовывались грудные мышцы, скрытые футболкой.
Возможно, это было частью сексуального пробуждения. Я играла в доктора вместе с двоюродными сестрами, мы целовали друг друга в губы, притворялись привидениями, но я никогда… не фантазировала о мальчике, а познакомившись с Бернардом, начала фантазировать о таких вещах, которые могли бы вызвать сердечный приступ у матери и всех наших соседок. Обычные вещи, но я полагаю, что кумушки посчитали бы преждевременным для двенадцатилетней девчонки грезить о том, как канадский серфер укладывает ее на кровать и нежно прикасается к ее коже над трусиками. Нет, я не была развращенной… Я воображала «распутные» сцены, но никогда не представляла, что на мне нет нижнего белья.
Я думала о том, как Бернард трогает меня поверх трусиков… или как Хуан Карлос Сальтре, один из коллег отца, очень привлекательный гей – теперь я это знаю – целует меня в шею и гладит мою грудь, проводя рукой по футболке с изображением Губки Боба[9].
Нет, тут нет места извращениям, хотя я проигрывала в голове всякое… например, ту, где отец говорил: «Можешь остаться с девочкой на время», а потом какой-то мужчина трогал меня… но если бы такое действительно произошло и мужчина или мальчик попробовали бы прикоснуться ко мне… я бы разревелась и, возможно, описалась бы, я была очень склонна к этому.
Самуэль. И секс с Самуэлем. Нет, я никогда не представляю себе Самуэля в подобных сценах, что вовсе не мешает разуму обманывать меня во сне и показывать парня в различных ситуациях, от которых просыпаешься с учащенным сердцебиением и в поту.
Последний сон – довольно странный, и нижнее белье в нем было совершенно лишним…
Я находилась в каком-то зале или в театре, где собралось много людей, но с каждой минутой их становилось все меньше и меньше, пока я не осталась одна, и только на краю сцены сидел Самуэль. Я заметила, что у него иное выражение лица, чем в реальности, менее «доброе» и, смею утверждать, почти непристойное… О боже, я не должна говорить об этом. Я не должна ничего рассказывать… Но расскажу. Его рот был полуоткрыт, он сглотнул слюну, кадык поднялся и опустился, словно маленький лифт, который достиг языка.
Самуэль увидел меня между креслами партера, устремил на меня внимательный взгляд, и нас будто соединил мощный магнит.
8
Орудие для казни, которое использовалось в Испании.
9
Персонаж американского мультсериала «Губка Боб Квадратные Штаны» телеканала Nickelodeon (премьерный показ состоялся в 1999 году). Создатель – аниматор Стивен Хилленберг.