Страница 10 из 15
Именно это она и испытала, наблюдая, как они вместе выполняют работу и сидят на берегу пруда. Паула шла по мосту и обнаружила, что они улыбаются, делают селфи, хихикают и хлопают друг дружку по плечам. Она не могла отрицать очевидного. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь сказал: «Не волнуйся, Марина – лесбиянка» или «Не волнуйся, у Марины уже давным-давно есть бойфренд, и она верна ему, а с Самуэлем она просто по-приятельски общается», – но Паула точно знала, что это ложь.
Марина не лесбиянка и ни с кем не встречается, поэтому увиденное означало только одно: они нравятся друг другу… что, конечно, было очевидно.
А потом Марина и Самуэль вскочили и быстро двинулись к мосту, откуда за ними шпионила Паула. Девушка жутко нервничала, пыталась контролировать учащенное сердцебиение, но это было невозможно. Они быстро прошли мимо нее и даже не взглянули в ее сторону, поскольку были сосредоточены на разговоре. Пауле хотелось умереть. Если бы победа над Самуэлем была забегом, она бы до сих пор стояла на стартовой линии, неподвижная, окаменевшая, уставившись в землю, а Марина уже подлетала бы к финишу. Но куда они направлялись? Почему вдруг побежали и по-идиотски захохотали? Они ведь не были влюбленной парой, правда? Нет, не были. Это время пока не наступило.
Паула заплакала, но очень странным способом. Слезы текли по лицу, но она не опустила ресницы, не поморщилась, не нахмурилась, не сжала рот, а просто позволила слезам течь, давая ей возможность преодолеть свой путь самостоятельно. Неожиданно, как будто ее укусило насекомое, Паула вздрогнула, бросилась наутек и невольно удивилась: что она делает? И почему? Она не знала, зачем она бежит за Мариной и Самуэлем, бесцельно и без всяческих намерений, просто гонится за ними.
Они добрались до здания школы, Самуэль продолжал фотографировать Марину, и молодые люди немного замедлили шаг. Паула тоже замедлилась, в основном потому, что не хотела привлекать внимания или вызывать подозрения, что она изображает из себя любовного шпиона в «Лас-Энсинас». Спортзал пустовал. Парочка как раз туда и направилась, но Паула боялась, что ее засекут, поэтому развернулась, прокралась за угол и приникла к стеклянной части стены, чтобы посмотреть, для чего они сюда пришли. Они собирались впервые поцеловаться? Если она права, она не хотела ничего видеть, но с другой стороны – жаждала этого зрелища.
Паула не могла толком рассмотреть происходящее, но кое-что попало в поле ее зрения.
Марина достала что-то из рюкзака и положила на пол… Портативный спикер (попросту говоря, динамик). Потом включила его и начала танцевать, пока Самуэль снимал ее. И что дальше?.. Почему?.. Паула ничего не понимала, к тому же танцы на людях пугали ее и вызывали появление нервного пота над верхней губой… это ведь крайне неловко. Она никогда бы не стала дергаться перед парнем просто так, но Марина была другой. Она знала свои козыри и сильные стороны – и максимально использовала их.
Больше в спортзале смотреть было не на что. В общем, новоиспеченной шпионке пришлось улизнуть, получив двойной урок: во‐первых, в забеге за любовью Самуэля ее дисквалифицировали, так как она оказалась неповоротливой, медлительной и неуверенной, а во‐вторых, Марина танцевала не особо хорошо, но это не имело значения, поскольку Самуэль все равно глазел на нее как на самое прекрасное создание на свете.
Мама Жанин была удивлена тем, что дочь, придя домой из школы, не совершила набег на шкафчик с печеньем, тем более что там стоял контейнер с блинчиками, которые испекла бабушка, а полдник был для девочки священным. Но нет, она ринулась прямо в спальню, кинула на пол рюкзак и бросилась на кровать. Она была в смешанных чувствах: если после вечеринки у Марины она чувствовала себя обиженной, жертвой всей этой истории и так далее, то почему не могла перестать думать о Марио?
Почему я не могу перестать думать о нем? Уверена, он тоже постоянно думает обо мне, но по другой причине. Марио меня ненавидит. Это очевидно. Его налитые кровью и сузившиеся глаза, ноздри, раздувающиеся как у быка, готовящегося выбежать на ринг, – явный признак того что парень терпеть меня не может и не собирается шутить. Он ударил меня, кто-то скажет, что не так уж и сильно он меня пнул, но я лежала, была пьяна, растеряна, голова кружилась… а Марио с силой ударил меня по ноге.
Могу ли я заявить на него в полицию? Наверняка у правосудия есть важные дела о насилии, которые нужно расследовать, но…
Синяк от удара вроде бы увеличился в размерах. Жанин продолжала вспоминать тот момент, и с каждым разом удар становился все сильнее и сильнее.
Они переспали, но второгодник не имел права бить ее. Он ее ударил. СОВЕРШИЛ НАСИЛИЕ.
Марио ударил ее. Огонь где-то в самом нутре Жанин разгорался и разгорался (как она могла есть бабушкины блинчики, когда желудок просто полыхал). Голова, подогреваемая внутренним пламенем, заработала на полную мощь и начала выдавать многочисленные теории: она могла бы заявить на него, унизить, шантажировать, разоблачить… или сделать что-то гораздо более примитивное – подойти к нему в коридоре, посмотреть в глаза и, когда их взгляды пересекутся, высказать все угрозы ему прямо в лицо…
Жанин хотела отбросить злые мысли. Ей не хотелось думать о Марио и его мерзком поступке, она знала, что жажда мести – справедливое чувство, но не желала, чтобы ярость разъедала ее внутренности. Конечно, она не собиралась заявлять на Марио, вовсе нет. Она попыталась перечитать старые выпуски манги «Мальчик-мармелад»[12], она любила такие школьные истории, но не могла сосредоточиться и продолжала размышлять о ноге… а потом опять перешла к воспоминаниям об искаженном выражении лица Марио, представила его сжатые кулаки, а секунду спустя – его руки на своем теле, и внезапно перенеслась в более отдаленное прошлое, когда все и случилось…
Теперь она прокручивала в голове другую картинку – кровать Марио и тот момент, когда она начала помогать ему стягивать с себя юбку, и вот, облизнув безымянный и средний пальцы, Жанин дала волю воображению, хотя в этом не было необходимости. Она прекрасно помнила все, что Марио делал с ней, а воспоминание об обнаженном теле парня заставило ее на мгновение забыть о синяке на ноге и конфликте на вечеринке Марины.
Марио был ублюдком, но ведь именно он и обесчестил ее. Она обречена смириться с этим. «Он отвратительный, плохой человек и презирает меня, но всегда будет моим первым».
Мелена получила вотсап от Горки, но даже не ответила ему. Ей было не до всяких глупостей. Но, конечно же, Горка увидел синюю галочку, и молчание бывшей подруги было гораздо красноречивее, чем то, что она спровоцировала его на грубое сообщение. То, что она не ответила, было молчанием, полным следующих смыслов: «Ты незрелый ребенок», «Я не собираюсь ввязываться в тупую фигню», «Сначала повзрослей, дурачок».
Вот что злило его все больше и больше. Горка выплескивал гнев, отжимаясь в тренажерном зале, хотя на теле осталось не так много жира для сжигания: он был худощавым парнем, очень худощавым. Он сделал парочку селфи перед зеркалом с единственным намерением: чтобы Мелена увидела фотки и убедилась, что жизнь по-прежнему идет полным ходом и его нисколько не волнует, что она ничего не ответила. Более того, его послание было констатацией, а не вопросом. Но на селфи можно было практически рассмотреть дым, валивший из оттопыренных ушей Горки.
В раздевалке он принял душ, сделал еще три или четыре снимка перед зеркалом в типичных позах (показываю бицепсы, высовываю язык, прикрываюсь полотенцем), оделся и поплелся домой. По дороге нацепил наушники. Сегодня он слушал «Радиохэд»[13]. Треки «Радиохэд», хотя группа и не значилась в числе его любимчиков, Горка всегда включал, когда чувствовал себя не в своей тарелке.
12
Эта манга (автор – Ватару Ёсидзуми) публиковалась в японском журнале «Рибон» в 1992–1995 годах.
13
Radiohead (дословно «Радиоголова» – англ.) – британская рок-группа, ставшая популярной в девяностые годы.