Страница 7 из 16
Итак, я брёл в поисках того, кто бы смог мне подсказать, откуда сейчас можно посмотреть на море, и нашёл странное здание. Ну, как странное…. Одна стена полностью отсутствовала, и снаружи было видно всё, что внутри дома. Как кукольный домик, знаете, да? Чтобы было удобно играть, ну и всё в этом духе.
Внутри находились люди. Не знаю, человек пятнадцать, навскидку. Они сидели, кому, как вздумается, в прямом смысле. Кто-то сидел почти под потолком, свесив ноги в пустоту, другие же мостились на подъездных лестницах, и при этом вели оживлённую беседу.
– Простите… – обратился я к одной из девушек, сидящей выше всех остальных. – Не подскажите, откуда сейчас можно море увидеть? У меня бабушка в гости приехала, очень хочет волны послушать.
– С одного места только увидеть можно – ответил парень, сидящий чуть ниже девушки. – Со скалы. Но, бабушка туда не поднимется, наверное.
– Ты чего? Она ж в гости приехала! – возразил мужчина, сидящий одиноко в нижнем углу. – Видишь, туман какой?
– Попробуйте просто по тропе вниз пойти – предложила женщина, сидящая на ступенях. – Только там грязь скользкая, и камни неудобные. Но, раз гости…. Пойдите-пойдите! Со скалы в такой туман тоже ничего не видно.
Я благодарно кивнул, и поспешил обратно. Бабуля послушно сидела на скамейке, и, увидев меня, радостно улыбнулась. Но, дойти до скамейки я не успел, неожиданно провалившись в густую, холодную субстанцию. Я погружался всё глубже и глубже, а разум смирённо молчал, будто так и должно быть…
Затем, холод стал усиливаться, и жуткая боль, наконец, разбудила разум. Свет, такой яркий, что врезался в глаза иголками, и… вздох. Дышать очень больно, оказывается, и теперь я понимаю это очень хорошо.
Хотите узнать, каково это, быть ребёнком? Да, мы все детьми были, но не все помнят детство, а если и помнят, то отрывками. Я же теперь, помню отчётливо всё, с самого момента рождения. Так, хотите узнать, что Вы уже благополучно забыли, повзрослев? Одну очень маленькую, но важную деталь, и это страх. Да-да, именно он! Сначала, страх от беспомощности, потом от непонимания и несправедливости, за ним приходит принятие. Маленький человек учится жить по законам, соблюдения которых требует от него мир. И не путайте с воспитанием, это совершенно другое. Сначала придётся принимать то, что голод – это больно, а оставаться одному – страшно. Добавьте ещё к этому невозможность сообщить о своих чувствах и потребностях окружающим, и Вы немного поймёте состояние младенца. Ты не в состоянии себя защитить, и поэтому, находиться в кроватке с «непроглядными» бортиками – это ожидание смерти. Нет, не нужно меня поправлять! Маленький человечек не может знать, что находится в безопасности! Этого природой не заложено! В безопасности он себя чувствует только рядом с тем, кто его кормит. Кто-то большой и сильный – вот гарант спокойствия. Со временем, конечно, приходит понимание опасного и безопасного пространства. То есть, дом постепенно превращается в того самого большого и сильного защитника, но на это нужно время, а затем и вообще, тебя кидает в непонятный, большой мир, в котором как уж кому повезёт.
«Своё» детство я запомнил хорошо, и на это была веская причина. С этого момента, моё повествование немного изменится, ведь я хочу максимально точно описать ту «жизнь», и тот опыт, который пришлось пройти.
Глава 3.
Я и сейчас помню лицо отца. Он всегда улыбался, хоть и приходил домой почти ночью. Помню, как радовалась мама, когда я подлетала высоко к потолку, а затем вновь приземлялась на ручки папы…. Счастливое время. Но жизнь иногда преподносит неприятные и очень неожиданные подарки. Так случилось и со мной…
Я качалась на качели возле дома, разглядывая мимо пролетающие облака. Помню, как хотелось попрыгать по пушистым, белоснежным лошадкам, что проживают в небе.
Моя беззаботность вмиг разбилась, когда подошла мама, в слезах, и почерневшим от горя лицом…. Отец умер внезапно. Сердечный приступ на работе, и…. Наша жизнь в мгновение перевернулась.
Я смутно помню похороны. Все эти незнакомые люди, не понятные для меня слова…. Старший брат, смотрящий на меня, почему то, злобным взглядом, и сестра, разочарованно вздыхающая, ведь ей пришлось отменить свадьбу. Я ничего не понимала, да и не могла понять. Для меня было загадкой, почему папочку положили в коробку, и закопали в землю? Почему плачет мама, если отец теперь в лучшем мире? Объяснять мне хоть что-то никто не спешил, да я и не спрашивала. Понимала, не до меня сейчас. И вот это «не до меня» продлилось довольно долго. Слишком долго, как я теперь понимаю…
Мама, немного оправившись, поспешила вернуться на работу, беря дополнительные смены, и практически дома не появлялась. Сестра свадьбу справила, и удалилась во взрослую жизнь, лишь изредка звоня, матери. Про брата я вообще ничего не слышала долгое время. Он жил в другом городе, и ему, по словам мамы, некогда. Работа, дети свои уже….
Меня было решено, не отдавать в детский сад, а воспитанием моим занялась бабушка по отцу. Как говорила мне мама: двоих внуков воспитала, и тебя подымет. Я не возражала, ведь часто гостила у неё, когда ещё папа был жив, и она мне казалась самым добрым человеком на свете. В первый день я шла вприпрыжку к бабуле на поруки, ожидая прекрасный день. Но моим чаяниям сбыться было не суждено. Бабушка встретила меня холодно, а когда мама ушла, так и вообще начала ругать…
– Что ты улыбаешься, несносное дитя? – ошарашила она меня в первую же минуту. – Горе в семье, а ты зубы сушишь! Или радость для тебя смерть отца?
Я растерянно моргала в ответ, не понимая, что не так сделала.
– Вон, вылупилась! А я говорила, что твоё рождение не к добру! Ты должна была сдохнуть, а не мой сыночек! – толкнула меня бабушка со всей силы, да так, что я полетела в стену.
Боль, обида, страх…. Я не понимала, за что? Что я сделала? Вжавшись в угол, я тихонько скулила, а слёзы сами текли по щекам. Хотелось, чтобы сейчас обняла мама, и сказала, что это всё страшный сон. Но, мамы не было, и я так и просидела весь день в углу, выслушивая всевозможные ругательства от бабушки.
Когда мама, наконец, пришла, я вцепилась в её руку, и с жадностью стала вдыхать аромат. Да, мама пахла чем-то родным и тёплым. Именно тем, что так внезапно и навсегда у меня отняли. А перед сном, я всё-таки решилась рассказать ей, что говорила бабушка, но в ответ получила лишь невнятное: – привыкнешь. Обида ударила с новой силой и, дождавшись, когда мама отправилась спать, я уткнулась в подушку, уже не сдерживая слёзы…
Следующие два года больше напоминали день сурка: оскорбления бабушки, не сходящие синяки, которые мама будто не замечала, и боль в животе от переедания. Бабушка буквально впихивала в меня огромное количество еды, жирной, сладкой и очень тяжёлой. А когда я, ожидаемо, поправилась, бабушка стала называть меня свиньёй, жирной и потной. Для правдивости скажу, что впихивала еду в меня насильно только перовое время, а потом я уже и сама была не прочь плотно покушать. Ненавидела себя за это, но продолжала есть. А бабушка была и рада, выдумывая прозвища одно, красочней другого. Но, как бы ей не хотелось полностью меня закрыть в своей квартире, в школу отдать пришлось. Не скажу, что стало проще. Нет, ведь бабуля, провожая утрами, не упускала возможности оскорблять меня прямо перед одноклассниками, даже не стесняясь матерных выражений. Одноклассники смеялись, тыкая в меня пальцем, и тоже придумывали обидные прозвища. Но, даже не смотря на всё это, я отвлекалась на учёбу, и это меня очень увлекало. Я любила учиться, особенно мне нравились уроки рисования. Там, на бумаге, я могла рисовать красочный мир, которого так не хватала в реальности, могла выразить боль и обиду, и даже папу ещё разок увидеть. И вот однажды, я за это изрядно поплатилась…
Маму вызвали к директору из-за моего рисунка. Помню, как она удивлённо на меня смотрела, будто не зная, через какие унижения я прохожу ежедневно. Она просила меня потом, чтоб я ничего психологу не рассказывала, и я соглашалась. Как было не согласиться, ведь это же… мама просит. Значит, надо так. Значит, я заслужила. Значит,… я такая и есть, как говорит бабушка. И я поверила, что виновата. Оскорбления и побои принимала как должное…. Так прошли ещё три года моей жизни. Я стала старше, и вот, наконец, в один из дней, мама сказала, что могу идти в школу сама, а после уроков идти домой. Моей радости не было предела! Впервые, я шла в тишине! Впервые без пощёчин, и пожелания скорейшей смерти! Почувствовала себя человеком впервые! Не тварью и не скотиной, а…человеком. Я стала выполнять всю работу по дому, продолжала прилежно учиться, только бы мама не передумала. Только бы не отправляла снова к бабушке. Даже начала, хоть и с опаской, смотреть на себя в зеркало…. Тогда, мне впервые пришла мысль, что нужно похудеть, и я просто перестала кушать. Вообще, ни крошки в рот, только вода. Получалось у меня это отлично, а результат превзошел все мои ожидания, ведь на меня обратила внимание мама! И сестра подключилась, впервые за долгое время, начав со мной разговаривать! Они водили меня по разным больницам, заботились…. Скажу честно, мне это так понравилось! Я почувствовала заботу и тепло. За меня переживали, откладывали свои дела даже, ради меня! Под чутким наблюдением, я немного поправилась, но не сильно. От той пухленькой девочки, что служила грушей для битья, и следа не осталось. На меня стали обращать внимания мальчики, появились подруги, но всё равно, я предпочитала проводить время в одиночестве. Мне нравилась тишина, ведь она и есть отсутствие звука. Это была для меня большая ценность – остаться одной дома. Потом мне купили компьютер для учёбы, и тогда началась моя виртуальная жизнь.