Королева Дома

Крепкие, мускулистые женщины с ножами и топорами в руках отбивали свою юную напарницу, попавшую в руки охотников на человечину. Они шли плотной организованной “свиньей”, возглавляемой госпожой Гун. Весь отряд прикрывался почерневшими от старой крови самодельными щитами из подручного материала. Огромная, могучая дама в преклонном возрасте с неимоверно ярким макияжем буквально сносила мужчин, резала их со скоростью небесных аэробусов Лекола. Её крупный рот, накрашенный кислотно-алой помадой, выделялся среди серых, искажённых лиц дерущейся толпы. Другие, такие же крепкие, как она женщины прикрывали её спину, размахивая дубинами, цепами и топорами. Гун, покрытая кровью и содержимым кишок, кидалась снова и снова на рыскачей, пока ей не удалось вырвать из их рук избитую и изуродованную пытками свою воспитанницу. С флангов на рыскачей из всех закоулков кинулись отряды хрупких и очень проворных девушек с замотанными тряпками лицами. Девушки с разбегу падали на мостовую и, ловко скользя в лужах крови и грязи, резали своими маленькими ножами связки лодыжек и коленей противников, ловко уворачиваясь от падающих тел. Некоторые исхитрялись ловить мужчин со спины, и в их падении вскрывать им глотки. Подкрепление внесло в ряды рыскачей панику, разбило их ряды на маленькие, бестолково и бессильно орущие группки. Женщины Гун мгновенно окружили раненных и растворились в толпах зевак, не потеряв убитыми ни одной из своих. Их щиты ещё долго слышались глухими ударами о стены. И эти удары казались предупреждением преследователям, если бы таковые нашлись среди испуганных рыскачей.

Арта сглотнула и отвела взгляд расширенных зрачков. Горы мужских трупов остались после зверской атаки госпожи Гун. Рыскачам в тот день не пришлось идти на охоту: они разделали тела своих бойцов прямо на рыночной площади и тут же выставили на продажу мясо, громко зазывая покупателей на свежатину и оставив потроха на разграбление бродягам. Страшная судьба ждала и раненных: их добивали на месте, чтобы избежать распространения чумы муханов. Так же погиб несколько лет назад Моб, брат Арты.

Она с содроганием вспомнила лицо одного из бойцов рыскачей. В тот момент их взгляды пересеклись. Бесчувственные, со страшным узким зрачком, без единой здравой мысли. Глаза безумца, жаждущего крови. Он посмотрел на юную княжну, быстро оценил её тощее тело и отвернулся, потеряв интерес. На краткое мгновение на его залитом кровью лице отразились отчаяние и боль, но он склонился над тушей.

Эндогамные браки в кланах рыскачей всё больше порождали слабоумие и всевозможные врождённые уродства. Каждое следующее поколение всё дальше уходило от человеческого облика, менталитета и образа жизни. Люди Долины стремительно деградировали. Все, кроме их предводителей, сохранивших стать, живой, острый ум и светлую кожу. Но не милосердие, не гуманность, не любовь. В кланах рыскачей обширно процветал тотальный и жестокий патриархат: жизнь женщин, девушек и девочек ничего не стоила. Новорожденных девочек могли сразу же поставить на стол в качестве обеда предводителю или выбросить на съедение крысам, которых разводили ради шкурок, мяса и молока. Крысиное молоко скупали низшие дворяне верхнего города за приличные деньги, так как считалось, что оно поднимает иммунитет и лечит от чумы.

– Уходим, – хрипела тогда напуганная мать, таща слабыми руками дочь в закоулки, подальше от мясного базара. – Они увидели нас! Бежим!

Арта мотнула головой, избавляясь от жутких воспоминаний, и проводила взглядом комковатый от грязи подол платья, грубо цепляющийся за щепы истёртой по центру лестницы. Сейчас она понимала спешку матери – та опасалась, что рыскачи примут их за соратниц Гун и убьют.

Матушка, больше не глядя на дочь, прошла мимо и опустилась в уродливое кресло у мутного аквариума, пытаясь рассмотреть плавающих там созданий воспалёнными сощуренными глазами с выпавшими от длительной болезни ресницами. Аквариум – единственное сокровище в доме старой княгини, свидетельствующее о некогда высоком положении семьи Лдоров.

Астра беззвучно шептала как заклинание:

– Ты не моя дочь, Арта. Не моя. У меня больше нет ребёнка. Мой дорогой Моб, мы очень, очень скоро увидимся… Арта, ты не моя дочь. Не я тебя произвела на свет…

Она, не моргая смотрела только на аквариум с горько поджатыми синими губами и беспросветной безысходностью в глазах. Арта знала, что все мысли матушки улетели во времена её молодости. Она жила только воспоминаниями о сыне и прошлой жизни.

Мать часто рассказывала, сидя у аквариума, как величественно богат и славен был род Лдоров. Но болезни этого нижнего города, некогда бывшем гигантской ареной для развлечений знати, сгубили семью. Она забывала рассказать о том, как её мужа сослали сюда за взятничество и стяжательство. За попытки выгородить мужа, мать вместе с двумя детьми тоже была выслана из верхнего города. Правда, пощадив детей, суд позволил женщине забрать с собой украшения, экипаж, аквариум, мебель и бытовые предметы, необходимые для выживания в нижнем городе. Но постепенно огромные, непосильные налоги истощили запасы семьи. Отец Арты умер через год после ссылки, так как не справился с загрязненной экологией и изобилием заразы. Следом погиб старший брат, вступив в отряд рыскачей, отлавливающих сирот и одиноких бродяг, чтобы продавать на южном базаре их мясо. Он старался всеми силами обеспечить мать и младшую сестру.

Арта с сожалением скользнула взглядом по платью матери. Шикарное было платье: из тяжёлой парчи, искусно расшитое серебряными нитями и жемчугом. Камней на платье не осталось, как и нитей, которые мать беспощадно отрывала, чтобы заплатить налоги. В основании бюста пару лет назад была уникальная чёрная жемчужина в оправе из белого золота. Эта жемчужина имела форму вытянутого полумесяца с небольшими бугорками и неизменно вызывала восхищение всех соседей.

Девушке же не досталось такого платья, хотя по статусу княжны, она имела право носить подобные вещи и высокие прически с бантами, бусами и драгоценными камнями.

Покачав головой, Арта бесшумно прошла в соседнюю комнату. Протягивая руку за пустой шкатулкой, она услышала шаги мытарей и их голоса. Они уже в доме. Под ложечкой резко похолодело от страха.

Арта открыла шкатулку. Так и есть – пуста. Можно отдать шкатулку в уплату. Но она всё равно не покроет полностью весь налог.

Приняв решение, девушка вытянула из волос свою заколку, подаренную ей отцом на Рождество много лет назад. Правда, девушка не помнила, как отец вручал ей заколку. Помнила лишь его улыбку, когда перед ней сидел высокий седой незнакомец с тёмными глазами и рассказывал что-то радостное, обнадёживающее, гладя её по руке. Отец говорил, что это самый близкий его друг. Как же его звали? Нет, не вспомнить. Да и не важно теперь всё это.

Держа в руках шкатулку и заколку, Арта вскинула голову и вышла к посетителям. У неё будет ещё месяц на решение проблемы, если мытари возьмут заколку.

Мужчины молча встретили её смущёнными взглядами. Бородатый чуть поклонился, снимая безобразную, смятую дырявую шляпу, обдав хозяек гнилостным запахом струпьев в реденьких волосах.

– Рад вас снова видеть, княжна Арта.

– Добрый вечер, господа, – тихо, но с достоинством отозвалась девушка.

Он помялся и кивнул в сторону сидящей в кресле женщины.

– Княжна Лдор, ваша матушка, кажется, померла, – как-то бледно пролепетал он и отступил в сторону.

Арта перевела взгляд на матушку. Серое лицо женщины выглядело как страшная восковая маска. Безжизненные глаза смотрели вверх, наполовину закатившись под синие веки. По острому носу ползала жирная муха.

– Мама, – растерянно прошептала Арта.

Она не заплакала. Матушка отмучилась. Столько лет её точил туберкулез, и невесть ещё какие хвори, и вот, час настал. Она ушла к Мобу.

– Налоги будете платить, княжна Арта?

Девушка вздрогнула, посмотрела в холодные глаза краснокожего мытаря и сглотнула – тот протягивал новую форму налогов, распечатанную на розовой бумаге. Едва взглянув на цифру, Арта подняла руку и вернула заколку в свои спутанные, густые волосы. Никакая заколка из меди с камнями нефрита не покроет требование администрации нижнего города. Только те, кто сотрудничают с рыскачами или госпожой Гун, могут осилить новый налог. Но Арта никогда не пойдёт к ним работать. Она обещала матери.