Марой и хранители

Арман с утра был рассеян, даже несколько томен, как подумал Рене. Тень лёгкой улыбки Делоне-младшего не предназначалась никому из присутствующих, ибо взгляд всё время блуждал, не останавливаясь на людях. А после тренировки юноша перебросил на плечо взмокшую рубашку и отправился ополоснуться:

– Пойдем, покажу купальни, – взглянул на потягивающегося от часового сидения Рене и шёл всю дорогу молча.

На вопрос: «Как спалось?» – ответил вежливо: «Белым сном!» И даже не спросил, каково пришлось гостю на новом месте.

Купальни находились на нижнем уровне, вырубленным некогда Речником в горе. Они представляли собой разного размера пещеры с каменными бассейнами, в которые вода подавалась по одним трубам и сливалась по другим – в подземную полость Лонии. Проточную ледяную воду можно было перекрыть с помощью рычага, таким образом вода в купальне, куда Арман привёл Рене, была температуры окружающего воздуха, то есть непригодной для купания нормального человека.

Рене сунул руку в воду, пока хозяин раздевался:

– Так себе водичка. Слуги нагревают её хотя бы иногда?

– Я привык, – и обнажённое тело прыгнуло в воду, обдавая неженку брызгами.

Северянин оторопело смотрел, как вынырнувший юноша отфыркивается и смывает пот с шеи, плеч, подмышек, стоя по грудь в тёмной воде. Опомнившись, Рене буркнул:

– Мне надо к себе! – и вылетел с разгорячённым красным лицом из прохладной купальни.

К этим процедурам привыкнуть надо, уговаривал себя Рене. Тело некстати вспомнило, и внутренняя пружина скрутила. «Проклятье, проклятье!» – твердя себе и ругая за всплывшую перед глазами картину суточной давности, он бежал по лестнице наверх, чтобы хоть как-то выбить ненужные мысли физическими усилиями.

Тяжело дыша, медленно прошёлся по коридору, где его, взбудораженного, могли увидеть. Завернул в тренировочный зал, схватил первый деревянный учебный меч, висевший на инструментариуме, и ударил, рыча, по деревянному муляжу в углу.

Пять минут борьбы с горемычным муляжом, и, в конце концов, отпустило, усталость отозвалась болью в мышцах рук. «Какое счастье, что Арман влюблён в… да хоть в Люсиль, и никогда не полезет ко мне с объятиями… Иначе я бы сошла с ума!» – успокоившись, Рене смог даже посмеяться над собой.

– Антуан приедет к десяти, – начиная завтрак, Делоне-младший предупредил родителей. – Мы хотим испытать накопители в башне.

Сир Марсий после короткой паузы кивнул:

– Гуляйте, молодёжь, даю вам последний день на развлечения. С завтрашнего дня обычный график.

– Знаю, – юноша уткнулся взглядом в тарелку.

– Люсиль будет? – спросила сирра Элоиза и пояснила, перехватывая немой вопрос гостя в его взгляде, – Это наша соседка. Милая девушка и будущая невеста Армана.

Сир Марсий кашлянул, но промолчал, не желая портить настроение никому из добровольных слушателей, себе тем более.

– Как зовут вашу девушку, Рене? – госпожа Делоне ласково посмотрела на гостя.

– …Дульсинея, сирра Элоиза, – Рене потянулся за кубком запить улыбку.

– Красивое имя и очень редкое, никогда не встречала. Должно быть, вы слишком сильно уважаете друг от друга, если решились принести обет чистоты после инициации.

Рене кивнул и не стал продолжать диалог на опасную тему, отделался незначительными фразами, тем более что вилка сидящего напротив Армана замерла, воткнувшись в рассыпчатую горку гранолы.

– Какие новости от Мариэль? – некстати поинтересовался у сына сир Марсий, перекладывая себе на тарелку рыбу.

Арман пожал плечами, вилка вяло набрала на кончик гарнир:

– Вернула мне книгу, которую я ей дал почитать в дорогу. С очень странного портала без обратного адреса… Полагаю, у неё всё хорошо.

– Было бы странно, если бы у Мариэль всё было плохо, – ровным тоном отозвалась сирра Элоиза. И за столом снова восстановилась тишина, разбавляемая работой столовых приборов и челюстей.

«Уснуть за этим завтраком можно», – подумал Рене, наевшись и теперь наслаждаясь горячим травяным отваром с мятным привкусом.

Супруги Делоне также успели насытиться, но ждали Армана, подперевшего голову левой рукой и не замечающего взгляды, которые бросали на него. Вилка медленно, будто издеваясь над наблюдающими, уносила в рот гранолы по чуть-чуть, а на тарелке всё ещё оставалась добрая половина от начальной порции.

Поначалу Рене не обратил внимания на лёгкое покалывание в губах, решив, что это из-за мяты в отваре. Однако когда по щеке скользнул ветерок, ощутимо напоминая прикосновения пальцев, вздрогнул. Лицо молниеносно вспыхнуло, и Рене окаменел, приоткрывая рот для свежей порции воздуха и косясь на сира Марсия, сложившего руки домиком и гипнотизирующего сына красноречивым взглядом. Никто из родителей не подозревал, что Арман неосознанно, как недавно Мариэль на комбат-де-бу, использует чужой дар. Дар своей фактически невесты, о которой не знает ни единая душа да и он сам… вероятнее всего…

Два ментальных прикосновения, ползущих вверх – одно по ноге к бедру, второе от талии к груди, – и Рене дёрнулся, ударяясь коленками о поверхность стола. Сир Марсий и его супруга перевели взгляд на красного гостя, в то время как Арман не поднял глаз с упавшей на них чёлкой. Его вилка намертво уткнулась в содержимое тарелки.

– Что с вами, Рене? – участливо спросила сирра Элоиза.

– Я… мне… можно я пойду? – безуспешно пытаясь остановить ментальное прикосновение к внутренней поверхности бедра, промямлил гость, отодвигая со скрежетом стул.

– Что ж, думаю, кто был голоден, тот успел позавтракать, – философски заметил сир Марсий и так же отстранился от стола. – Рене, встречаемся через полчаса в конюшне. Вам хватит времени?

– Я надеюсь… Благодарю за завтрак. Прошу меня извинить, – пробормотал гость, вставая и пятясь от стола.

Получив одобрительный кивок от обоих супругов, развернулся и помчался вон. В спину донёсся раздражённый окрик сира Марсия: «Арман! Что происходит?!..»

*****

Утром Вернер удивил хозяина. Сир Марсий ждал отчёта попроще, а в итоге сообщение слуги о поведении подозрительного гостя смутило.

– Полагаю, что это Хранитель, – начал Вернер без долгого предисловия.

Рассказал об опавших листьях на Ирминсуле после молитвы под деревом и замеченном необычном блуждающем бейларе, похожем на огненный, но слишком светлом, необычном. Про ночное похождение Рене и личные диалоги с ним Вернер, разумеется, не поведал.

Тогда сир Марсий собрал воедино всё, что знал о Хранителях. Все они, известные на сегодня, родились в семье лумеров. Соответственно появление дара вызывало шок у родителей, которые не знали, что делать с новоявленным магом и с его способностями, не поддающимся определению. Дар Хранителей нарушал магическую норму: вместо одного-двух мог состоять из нескольких сильных, работающих одинаково, поэтому превизоры не могли определить, кто перед ними на самом деле – менталист, стихийник или портальщик.

Хранителей с возрастом настигало состояние пуританина – они отказывались от излишеств, сердечных привязанностей только потому, что не находили в этом удовольствия. В этом плане руна привязанности у Рене смущала, так как намекала на двойную инициацию: парень успел духовно и физически познать женщину. Впрочем, северянин был ещё слишком юн, тем более что ходили анекдоты о приключениях Хранителей в молодости. Зато его скромность и склонность к замкнутости не осталась неотмеченной. По словам Вернера, Рене спокойно отнёсся к ночёвке на полу и просил позволения столоваться с прислугой.

Сир Марсий слышал, уже и не помнил, от кого, что Хранители никогда не откажутся от мяса синей рыбы (синявки), которая, якобы, помогает им справляться с неизбежным отравлением древней магией. Выводит некое накапливающееся в организме вредоносное вещество от постоянного присутствия рядом с источником, будь то Ирминсуль или рудники южной Сурьи.

Синявка в закромах Делоне не водилась, так как она ловилась в Южном море, омывающем берега южной Сурьи, и считалась ценным деликатесом с характерным привкусом и запахом протухшего мяса. Не каждый люмериец отважился бы лакомиться мясом вонючей рыбы, когда на прилавке имелся более дешёвый и вкусный аналог.