Марой и хранители

– Брехня! – повторил Анри, берясь за кружку.

Рене поцокал неодобрительно и повернул карты. Зрители загалдели: инквизитор ошибся. В противовес ожиданию собравшихся он съел кусок рыбы и не поморщился, только попросил салфетку вытереть пальцы. Достал коробку с жевательными палочками и положил рядом. Тео подстегнул остановившуюся историю: «И что было дальше?»

Рене почесал щетинку на подбородке, вытащил две карты:

– Говорю же, легенда, состряпанная для этого юного мага, шита белыми нитками, когда там семейная порода на всё лицо. Наверняка, наложили защиту рода, пока папашенька прилюдно не признает сыночка… Что ж, в этом есть свой резон… Ибо доучился наш юный маг спокойно, получил степень инквизитора. Сначала, конечно, помощника, а вместе с этим практику при расследовании дел, от государственных до бытовых. Там убили мага, тут горги бегает неприкаянный, пугает честных люмерийцев… Не работа, а сплошные развлечения, – Рене внезапно поморщился, потёр грудную клетку и вдруг улыбнулся, словно боль в груди доставила ему радость. – Всё было хорошо, одним словом… и будет хорошо… с огненной сиррой и водяным королём.

Рене подвинул карты на столе и вопросительно уставился на бледного Ленуара.

– Верю, – сказал он и забрал карты себе, вставляя их в веер, усмехнулся, убеждаясь в своей ошибке. Без напоминаний потянулся к тарелке с рыбой.

Рене добрал карты и засмотрелся на свой набор:

– Хорошо, что веришь. Вера – дело святое. Нет веры – тьма пожирает, а без надежды жить можно, особенно когда знание есть. И без любви жить можно. Но пресно. И всё-таки странная эта штука – любовь. Бывает, что есть, кого любить, и можно было бы успокоиться. Но нет, сердце болит за этого и за другого, – северянин очнулся от своих дум, поднял глаза, обвёл притихших зрителей. – Скучная история. И почему я именно её вспомнил?.. Две семёрки…

– Верю.

Карты отправились на небрежную стопку, и ход перешёл к Анри. Тем временем Рене с наслаждением допил хмелёвку, стукнул пустой кружкой по столу. Тео встрепенулся, наполнил до краёв:

– Ты говорил что-то про потерянную память инквизитора.

– Точно! Забыл уже, – обрадовался Рене и подмигнул Ленуару, – рассказывать дальше?

– Для этого и сижу, – Анри сунул зубочистку в рот, – две сирры и два принца.

– Конечно, верю, господин старший инквизитор, – Рене пододвинул к нему кружку и убрал лишние карты со стола. – Забыл я упомянуть один момент, немаловажный… В бытность свою студентом, как и многие дурни-студиозусы, обратился этот инквизитор к оракулу, захотелось ему узнать своё предназначение. Чтобы, значит, лучше к нему приготовиться. И вот оракул ему предрекает, мол, судьба ему встретить Предвестника… Три короля и три абитата. Брехня или правда?

–…Брехня. К встрече с Предвестником невозможно подготовиться.

Рене медленно перевернул карты, и все увидели изображения королей и виердских кошек. Веер Ленуара увеличился на шесть карт, кто-то посмеялся, но в кухне, помимо запаха рыбы, к которому относительно привыкли, заметно начало сгущаться напряжение.

– Ваша правда, сир Ленуар! Наш инквизитор… про которого идёт речь… так и сказал оракулу, – Марой отхлебнул порядочно и с трудом, пьяно, набрал себе новых шесть карт. Кое-как расположил их ровно в своём веере, попереставил местами, пока рассказывал. – А ему оракул и говорит: «Ничего, время у тебя подумать будет, ибо Предвестник украдёт твоё сердце, и ты сам не заметишь, как».

Филиси ахнула:

– Влюбится в Предвестника?

– Значит, этот инквизитор встретил Предвестника и не сдал его ни инквизиции, ни пуританам? – спросил громко Юрген, сидевший справа от инквизитора, и тот вздрогнул, позабыв о существовании слуги-новичка, – … И даже не убил, чтобы самому стать Предвестником?

Рене посмеялся над бестолковым Юргеном:

– Мне нравится градация твоих мыслей: совсем ни во что поставил инквизицию. Забыл ещё сказать, этот инквизитор был крайне влюбчивым и азартным. А, учитывая то, что оракул не уточнил, какого пола будет Предвестник, могло статься, что инквизитор перебрал много вариантов… Полный градаж: шестёрка, семёрка, восьмёрка, девятка и десятка.

– Брехня полная! – смех, вызванный неожиданным финалом истории про инквизитора, разозлил Анри. – За такие намёки…

Вместо ответа Рене перевернул предложенные карты, из которых действительно собрался градаж:

– Потусовала милая Ланза на славу! – ухмыльнулся.

Набрал из тонкой стопки пять карт, дождался гастрономического наказания инквизитора и положил перед ним сразу четыре карты. Игра шла по-крупному, как будто хотелось её быстрее завершить:

– Ну а теперь вся соль истории. Встретил инквизитор Предвестника, поцеловал её… или его, но в самый ответственный момент прозрения получил сильнейший удар по голове. Кое-кто рядом подумал, будто наш инквизитор пристаёт к… невинной отрочице. Да вы запейте, господин старший инквизитор, а то лица на вас нет. Я разрешаю. Две десятки и две девятки.

Анри, на лице которого, и правда, разлилась зелень, отрицательно покачал головой.

– Верю.

– Надо говорить: «Верую». Ошиблись, господин инквизитор, – Марой вручил четвёрку неугаданных карт. – Шваль пошла, неинтересно стало играть.

Безжалостно наблюдал, как проигравший съедает рыбу, приоткрыл лежащую сверху тарелку посмотреть, сколько осталось, и, довольный, закончил историю:

– Тем всё и закончилось: остался наш принц со своим интересом, – подвинул к Анри свои две карты рубашкой вверх – принца и десятку.

Потянул к себе оставшиеся неразыгранные, снял сверху несколько и перевернул их рисунком вверх, провёл рукой, показывая набор с одной сиррой и несколькими малозначимыми:

– А Предвестник затерялся среди швали, и вряд ли теперь наш герой его найдёт… Грустная история.

Ленуар бросил свой набор на стол, давая понять, что согласен: игру можно заканчивать. Заглянул в кружку, но там оставалось на дне. Задумавшегося, подперевшего голову рукой Тео подменил Юрген. Налил инквизитору хмелёвки, спросил, нерешительно помедлив:

– Значит, пророчество неизбежно?

Ленуар, делавший жадно глоток, поперхнулся. Рене, который допил своё пиво и в этот момент протискивался к выходу на хоздвор, постучал подавившемуся по спине, так как никто из присутствующих не осмеливался этого сделать:

– Довольны ли вы игрой, господин старший инквизитор? – подмигнул Юргену: – То одной Матушке известно. Выйдем до ветра?

Анри прокашлялся, вылез из-за стола и хрипло, не избавившись до конца от першения в горле, сказал:

– Вполне. Благодарю за игру и забавную историю.

За спиной Филиси, перебирающей у тёплого очага овощи на завтра, вдруг взметнулось пламя, как будто в него вылили чашку растопленного жира, и женщина вскрикнула. К ней бросился Ивес, но огонь вернулся в своё спокойное состояние.

Анри перевёл слезящийся от кашля взгляд с камина на удаляющегося Рене, сжал кулаки и последовал за ним.

Повернувшись лицом к стене одной из хозстроений, Рене сопровождал блаженным комментированием удовлетворение потребности, настигавшей всех, кто много пьёт. Смешил Юргена, делавшего своё дело молчаливо.

– Ничего ты не понимаешь, глупый прыщ! – отреагировал на смех Рене. – Вы перестали ценить простые доступные удовольствия…

– Зато ты умеешь их ценишь, не так ли? – Анри дождался, когда парни заправятся, приблизился к Рене и прижал его к мёрзлой стене сарая, сквозь зубы процедив Юргену: «Пшёл отсюда!». Тот, скользя подошвами на мёрзлой тропинке, побежал звать на помощь. – А теперь поговорим без обиняков, как хорошие знакомые. Кто тебе, сволочь, это тело дал? И что ты делаешь у Делоне?

– Быстро, чётко, по существу и одной фразой? – засмеялся Рене, не сопротивляясь. – Ошибся ты снова, господин старший инквизитор, брехня!

– Я тебя здесь же придушу, чтобы ты вернулся в своё пекло и больше оттуда не вылезал!

– Нельзя, дорогой мой, душить то, что тебе не принадлежит. Договор есть договор. Матушка не возражала, а ты кто такой, чтобы её решение оспаривать?