Марой и хранители

Чтобы сохранить остатки силы, необходимой для работы, Марсий, взвесив все за и против, обратился к необручнице-метаморфу. Выбирал долго, такую, чтобы потом не пожалеть. Нашёл, как ему показалось, порядочную, если этот эпитет вообще можно было применять к порочным необручницам.

Поначалу визиты к деве, принимавшей облик его жены, помогали, но вскоре Марсий убедился: дар всё равно уходит. Плюнул и решился терпеть: завершится обет – супругам придётся начинать всё с начала, может, в этом и была прелесть испытания.

К тому времени Некромант в замке не появлялся полгода, но Делоне этого не знали и не пытались бороться по привычке да из страха, один – перед истерикой жены, вторая – перед страшным чернильным лицом, возникающим в самые неудобные минуты, и его голосом в голове. Скучные эти были Делоне… Поэтому когда от Вестника пришёл запрос на договор, и его заказчиком опять была госпожа Делоне, Некромант разозлился не на шутку.

Вмиг перенёсся в Лабасс, принюхался, присмотрелся – дела на этот раз и в правду обстояли нешуточные. Сменил гнев на интерес, увидев чудное переплетение судеб нескольких людей.

Обет материнского влияния изменил ход намеченных событий, и в судьбоносную вязь вплелось новое Матушкино намерение. Некромант готов был себе глаза протереть, если бы они у него были: тот, ради которого начиналась вся эта свистопляска, теперь должен был погибнуть.

Не удержался – «постучался» к Изель, спросил, видит ли она то же, что и он.

– Да, это сын Элы, – ведунья, получившая видение и сообщившая о нём матери Армана, сама пребывала в расстройстве.

– Хм, неисповедимы Матушкины пути, – пробормотал Некромант. Всякое повидал, но такой драмы…

И ведь эту дурную найлу Элоизу ничему жизнь не научила: вместо того, чтобы усилить свою веру и молитвы, опять обратилась к тёмной магии, зажгла чёрную свечу, как будто Некромант состоял у неё на побегушках.

– Женщина, ты, видно, и впрямь поглупела без ментальной магии своего мужа, раз вызываешь меня второй раз. Или мало тебе прошлого урока? – Чёрный хмуро смотрел на вызвавшую его бледную женщину. – А может, у тебя что-то интересное появилось, с чем жаждешь поделиться?

– Я вызвала тебя, потому что вижу: ты держишь своё слово, – трясясь, как тонкая липа на ветру, объяснила госпожа Делоне.

– Так что с того? И светлые его держат, – усмехнулся польщённый Некромант, – а сроки исполнения у них затягиваются по другой причине. Хотят вас, глупцов, уму-разуму научить, дать вам шанс самостоятельно додуматься. В то время как ты, дурная найла, хочешь всё сразу и сейчас.

– Ради моего сына я готова на всё!

Чёрный фыркнул пренебрежительно:

– Я с тобой нежно обошёлся в прошлый раз. И ты веришь, что в этот раз опять ерунду попрошу? Эдак меня бояться перестанут, засмеют… И, пока я не пожалел об этом, совет тебе, женщина, обратись к Владычице, одумайся!

Не стал ждать, пока она вытянет из него последнее терпение, сбежал. Не струсил, конечно, но слишком запутанной была Матушкина игра, ввязываться в неё без разрешения ни один Основатель бы не стал.

По новому пророчеству, едва магическое совершеннолетие сына Делоне начнёт отсчёт, его будет ждать череда опасных событий, которые в результате приведут отрока к смерти.

Что-то в этом Матушкином легаже не сходилось… Что в нём было простым козырем, а что абитатом – картой, которая перекрывала все прочие и позволяла завершить игру преждевременно?

У Армана потомственный дар открылся год назад, аккурат перед восемнадцатилетием. И всё это время он скрывал его ради милашки Люсиль, но разве сокрытие – это препятствие для магического совершеннолетия? Бред. Никаких неясных оговорок не было – дар проснулся и точка. По всем правилам, Арман Вэн Гхариэт Делоне должен был погибнуть несколько раз. Но нет – живёхонький…

Некромант уточнил у Изель: «Может быть, имелось в виду полное совершеннолетие – двадцать один год?» – ведунья сухо сказала, что этой цифры она не видела. Устав думать над азартной карточной партией Матушки, Некромант сдался и переключился на свои дела.

Элоиза всё-таки вызвала его, сказав, что по-прежнему желает услугу Чёрного и готова выслушать его условия.

– Глупая женщина, – иначе он не мог её назвать, – ты хочешь быть Владычицей своему сыну не только как брачный жрец, но и как Великий Жнец, распоряжаться его жизнью и смертью. Ты хочешь облегчить себе жизнь, веря, будто несчастья обойдут стороной твою семью, когда ты сама – великое несчастье? Что ж, цена есть каждой глупости. Если мы заключим сделку, я хочу, чтобы ты также стала гарантом – начнёшь платить по договору с минуты его заключения.

– Чего ты хочешь? – устало спросила госпожа Делоне.

– Отдай мне, как и в прошлый раз, то, чем ты пренебрегаешь.

В этот раз Элоиза действовала умнее:

– Нет. Я должна знать, что это. В прошлый раз пострадал Марсий, и я не хочу, чтобы кто-то другой расплачивался за мой договор.

Некромант рассмеялся:

– Хорошо, глупая найла. В этот раз всё будет справедливо.

В результате затянувшегося торга, Элоиза согласилась. Чёрная сущность попросила в качестве оплаты одно чувство, которое, как думала госпожа Делоне, ей изменяло в последнее время – веру.

Вестник явился, принял условия, завизировал полученную оплату меткой на левом предплечье женщины и отправился искать исполнителя.

Оставшись одна, госпожа Делоне, распрощавшаяся только что со своей верой, почувствовала необъяснимый страх, ползущий змеевидным туманом в душу. Она поднесла к лицу руки, начавшие трястись от поднимающейся паники.

Понеслась опрометью из склепа, ибо померещилось, будто поднимаются каменные крышки, и предки встают, потревоженные двойной порцией тёмной магии. Веры ни во что светлое, обнадёживающее не осталось. Её место заняла дрожащая тьма, пожирая свет.

*****

Обновление Мариэль и закрутившиеся события в Лабассе подали надежду Некроманту на порцию новых острых ощущений. О, этот сладкий миг изощрённой мести инквизитору! Вообще-то он собирался внушить Арману кое-какие мысли, но нагловатый юный инквизитор подсказал идею поинтересней. Новый служебный статус Ленуара недосуг было рассматривать, да и в целом карьерный рост инквизиторов никогда не интересовал покровителя некромантского факультета.

Плотские удовольствия для бестелесной души – лакомство. Оттого и развлёкся со старшими Делоне. А теперь захотелось сравнить, вспомнить, как бьётся сердце там, у молодости. На договор они, неопытные, согласились быстро, и Некромант устроился поближе к парочке, чтобы сунуть свой нос в ауру слияния. Знал, что она обязательно наступит.

Поначалу немного отвлёкся на расстроенного инквизитора, проучил его, и когда убедился, что урок усвоен, зарвавшийся юнец страдает, но смотрит, – погрузился в ощущения Мариэль и Армана.

О да! Эти двое заставили его почувствовать себя живым, как полторы тысячи лет назад. И он захлебнулся чужой страстью, полыхнувшей от навязанных поцелуев. Янтарный вкус жизни… Если бы можно было выпросить у Матушки тело, самое завалящее, уж он бы привёл его в порядок и погулял, как следует!

Зная о предопределении, решил, что худого не случится, если немного ускорит события – подул ветром, распаляя огонь Мариэль, и юноша откликнулся на призыв о помощи. Поделился даром Речника и Помаванки – ради справедливости да из благодарности, как сам Арман думал.

Странный, конечно, этот Матушкин легаж. Смотришь: глупые игроки беспечно скидывают направо и налево козыри, а потом вдруг – не успели сообразить, – оба в выигрыше…

Некромант с трудом вышел из ауры, облизываясь после медовых эмоций, и исполнил обещанное – вернул Арману стёртые Лоуренсом воспоминания. И только успел закрыть договор, как от Матушки прилетело: за шалость в присутствии старшего инквизитора – в травянистое состояние наблюдателя на семь лет, ибо столько раз успел его проклясть Ленуар.

Ни похулиганить, ни мыслей надуть, ни поговорить, пока кто-нибудь отважный не позовёт… Расстроится он позже, а в тот момент рассмеялся, будучи опьянённым чужими острыми чувствами.