Страница 2 из 11
Ученик: Наблюдением.
Учитель: Наблюдение – что это такое? Вот наблюдение, причём, наше наблюдение, наше персональное наблюдение, ваш разум, который строит свою картинку мира. Которая ему понятна, знакома, и он пытается её удержать.
Ученик: Без оценки не получается наблюдать. Всё равно это оценка своя собственная.
Учитель: Конечно, конечно. Иначе мы начинаем съезжать с катушек. У нас начинаются какие-то фантазии. Мы быстренько возвращаемся к своим катушкам.
На самом деле, люди выработали массу примеров. Скажем, если вы думаете не так, как большинство, вас надо казнить. Однозначно. И таким образом укрепляется состояние веры в какую-то истину, не важно, истина она или нет. То есть мир достаточно сложный, запутанный. В нём разобраться нелегко, да и разбираться не надо, собственно говоря. Что называется, живите и наслаждайтесь.
Ученик: Вот у меня вчера с утра была головная боль, и я её начала выводить. Выводила, выводила и понимаю, что уже просто остался какой-то шлейф. Как бы воспоминание об этой боли. Но оно всё равно как бы есть. И я тогда постучала молоточком. И сразу всё прошло. И вот это что, это просто как переключение?
Учитель: Конечно. У вас есть какой-то набор действий, которым вы пытаетесь себя переключить, чтобы что-то отпустило. Что сложного отпустить боль? Но не отпускается. Почему-то она держится. Даже когда, казалось бы, она ушла, ещё какая-то часть её где-то находится, где-то возникает опасение, что она может усилиться, эта боль. И мы начинаем пытаться бороться, что называется, с ветряными мельницами. Начинаем делать то, что уже и делать не надо. Отпустили, и всё. Но мы начинаем оглядываться на то, что… а вдруг что-то пойдёт не так. И, действительно, так вот человек устроен, что вот он начинает опасаться того, чего опасаться не надо было бы. А вдруг что-то будет не так. Вдруг что-то пойдёт не так. И так далее.
Ученик: Получается, если я не смогла до конца вывести боль, то это просто недоверие?
Учитель: Конечно, конечно. Чуть-чуть где-то что-то держит, где-то что-то не отпускается. Поэтому, конечно, надо бы немножко привыкнуть к тому, что пространство нелинейно. Оно такое быстрое, сумбурное. Мы можем строить картинку, какую хотим. В которой любая наша мысль может служить центром кристаллизации, вокруг которой будут накапливаться следующие мысли. Следующие, следующие, следующие. Так же, как вы. Вот вы начнёте о чём-то думать, вот самую элементарную вещь. Сразу возникает следующая, на неё нанизывается, потом другая, другая. И пошло, пошло, и сразу – раз… Если вовремя не остановить, то нас уведёт.
Ученик: Но она так центральной мыслью и выходит. Она как бы затягивает.
Учитель: Да. Так и работает, так и работает.
Ученик: Георгий Леонидович, а тогда искать причину своих недугов не надо?
Учитель: Конечно.
Ученик: Просто очень сложно поверить в ту формулу, которую вы часто произносите: заниматься и расслабляться. А поверить, что не надо искать, копаться в этих мыслях, которыми эта боль годами создавалась – получается не надо?
Учитель: Не надо. Отпустите её. У вас боль сейчас есть. Всё. Отпустили её, и всё. И неважно, что служило причиной для неё. Абсолютно неважно. Может быть, она и возникла с полезной какой-то целью, чтобы вас там направить куда-то. А, может быть, нет. Главное – не держать, отпустили, и всё. Вот этот момент очень сложный – отпустить. Конечно, легко сказать «отпустить». А оно не отпускается. Поэтому и разрабатывается масса психологических методов, чтобы вот дойти до как бы первопричины, чтобы отпустить. Но вы зацепляетесь тогда за эти методы, за эти первопричины и за всё, и начинаете висеть на этом, что также плохо. Опять же я говорил: пример с Одинцом, он, конечно, очень такой характерный. У него там возникают страхи по любому поводу. «А отпустить, – говорит, – не могу, потому что сложно». А что сложно? Казалось бы, ведь ничего сложного нет. Это же наши мысли, наши создания. На самом деле ведь в мире ничего, кроме мысли, нет, и кроме энергии ничего нет. С помощью энергии мы построили всё и всё делаем. Всё можно отпустить, и ничего не будет. Ну а как же отпустить? И сразу начинается масса разных своеобразных вещей. Так же вот и, если снова о йоге… Йога, по большому счёту, это всего лишь навсего вернуться к себе. То есть посмотреть на себя. И не нужно много асан, достаточно одной. И можно работать в этом. Но в силу того, что люди все разные, наработано много разных асан, а до того, чтобы с энергией в асане работать, никто не доходит. Все как бы ловятся за внешнюю форму, а до внутренней не доходят. Потому что, конечно, сложно себя отпустить. Вы же себя мыслите: «Ну я же Сильвия, я же Сильвия, я же…». У вас сразу: «Я же что-то для этого мира значу, значит, какое-то значение имею». Плюс ещё там: «У меня муж есть». И так далее. «А если я отпущу всё, то я кто? Я никто. И ничего у меня нету. И всё? А как же? Столько лет жили». А, может, и не жили? А, может, просто и не было. Поэтому здесь сразу возникают сложности. Попробуйте отпустить себя. Ах, вы же такая замечательная, вы же такие все хорошие. И как это вот? И куда я это всё дену?
Ученик: Я как-то спускалась с гор, и очень болели колени. Идти надо, боль отпустила, но колени-то не сгибаются. Они потом два дня выпрямиться не могли. Это тоже от энергии или это чисто физиологическая часть?
Учитель: А физиология – это энергия та же самая. Ваша конструкция изначально была так создана. В ней энергия шла определённым образом.
Ученик: То есть колени тоже можно энергетически поправить?
Учитель: Можно поправить. В принципе, можно поправить всё. Но есть одно «но» во всём этом – то, что мы на сегодняшний день по сути уже безнадёжны. Мы создали сами эту реальность, в которой живём, радуемся или огорчаемся. С грустью смотрим, что, наверное, заканчивается цикл, и ещё что-то. Вот. Всё делаем мы. Я же всё время говорю: пишем музыку мы, какую хотим. Но почему-то мы решили написать вот такую. А дальше уже пошло, пошло, пошло, пошло, пошло…
Ученик: Георгий Леонидович, у нас, значит, энергетическая система как бы совмещённая с физическим телом, и дальше энергия поступает, выходит, обратно поступает, то есть это открытая система? Или какая-то часть открытая, какая-то циркулирует внутри?
Учитель: Конечно. Сначала она, конечно, система открытая. Мы её сами закрываем. Мы хотя бы более-менее знаем о двойниках. А люди же вообще об этом не знают, не слышали ничего. Если кто-то что-то когда-то слышал, то абсолютно до него ничего не доходит. Поэтому, конечно, нам-то сложно в этом что-то понять, попытаться допустить, что, наверное, немножко всё иначе. А человек… он, что называется… ему не до этого. Он работать должен. И так всегда и думают.
Ученик: Я ощущаю, что мне в одном помещении комфортно, в другом некомфортно.
Мне с одним человеком комфортно, с другим некомфортно.
Учитель: Да. Потому что от каждого остаётся след. Вот человек был в комнате, от него остался след. Он уже ушёл давно, но след есть. Вот вы ощущаете, что кто-то там был в комнате. И можете получить всю информацию о том, кто, зачем, почему и что здесь делал.
Энергия одна. Энергии никакой другой не существует. Но каждый энергию эту окрасил в свой цвет, попросту выражаясь. Окрасил в свой цвет и оставил след. Так же, как вот машина ехала, у неё выхлопы есть, всё время она вбирает и отдаёт, вбирает и отдаёт. И всё время вы можете почувствовать, да, что за машина ехала, какая, какой у неё там запах выходит, выхлоп какой. Всё это ощущается. Всё, всё время. И, с другой стороны, вот почему я говорю, что вы безнадёжны? То есть потому что бассейн наш один. Образно выражаясь, я называю бассейном. Потому что из него не выпрыгнуть. Никуда. Всё равно всё, что люди когда-то сделали, остаётся на этой Земле. Всё остаётся на этой Земле. Уж что бы мы ни делали, какие бы изумительные ценности мы сейчас не создавали, оно всё уже потихонечку сворачивается. Потому что уже столько всего мы натворили, столько разных выхлопов полезных, не полезных, разных, что это только в силу нашей ограниченности мы пока не задумываемся о том, что творится в Океане Мировом, что плавает в Космосе, какие отходы. Просто мы живём свою маленькую жизнь, частную, и нам кажется – остальное нас не касается. Но мы-то всё равно в этом находимся, дышим всё равно этим воздухом, какой есть. Иного воздуха не будет уже. Он такой, какой сложился. И какой сложили мы с помощью наших всевозможных исследований, всевозможных побед и проигрышей, и всего.