Опасные чувства

Сразу стало ясно, что ни напитки, ни танцы, ни танцовщицы его не интересуют. Потягивая алкоголь, Крис ждал кого-то или чего-то – Тори увидела, как он несколько раз почти с раздражением глянул на часы. Назначил кому-то свидание?

Незаметный жест – Тори заметила, как бармен указал Крису на девушку с роскошной маске луны, – и Крис поднялся, бросив на стойку намного больше денег, чем полагалось бы отдать за бокал с алкоголем, и неспешно прошел в сторону, где так призывно маячила чаровница. Ну, вот и все.

Тори, глядя вслед удаляющемуся Крису, почувствовала, как сердце замирает в ее груди, и гаснут все надежды. Разодеться как дура, фактически украсть дизайнерские вещи, потратить полученную тысячу на новое белье, духи, туфли – и остаться не у дел!

«А кто сказал, что он вообще посмотрит на меня, – горько думала Тори, глядя вслед Крису. – Не понимаю, на что надеялась…»

Она машинально глотает сладкий коктейль, и отчаяние бьет ей в голову вместе с алкоголем. Крис почти скрылся, задержавшись у самого входа. Как зачарованная, Тори смотри на его профиль, на его руку, придерживающую дверь за девушкой…

– Да черта с два!

Словно бес нашептал бессовестное на ухо девушке; Тори срывается с места, сердце ее гулко бьется. Ей кажется, что мир раскрашен в слишком яркие кислотные цвета и пол качается под ногами, но времени размышлять о том, было ли в ее бокал подмешано что-то запрещенное, нет. Вероятно, да, потому что Тори чувствует себя так, словно у нее вырастают крылья, и все сомнения растворяются.

«Пошло оно все! – думает она весело и совершенно безбашенно. – Пошло оно все… Хоть раз быть счастливой – разве я недостойна этого?!»

Она бежит туда, где задержавшийся Крис с кем-то беседует вполголоса, чуть склонившись над своим собеседником; Крис кажется Тори огромным, просто чудовищно огромным, его руки – неестественно-белые в клубном свете, – опасными и прекрасными. Ей хочется прижаться к его ладони губами, и она делает это – неожиданно для себя, оставляя на его коже яркий отпечаток помады.

В голове шумит, все плывет перед глазами, но она видит взгляд мужчины, которым ее одаривает Крис. Она улыбается, облизывая яркие губы гибким розовым языком, и снова целует его руку, которой он придерживает дверь. Все так же глядя ему в глаза, обводит языком его палец, затем второй.

Это Крису внезапно нравится; нравятся ее покорные поцелуи, нравится ее томная неторопливость, и что-то еще. Что-то в глубине ее глаз, сияющих в прорезях красивой маски. Обожание; страсть; и почти рабское выражение желания. Прошу. Прошу, возьми меня!

– Эту, – хрипло говорит он, наблюдая за ее действиями, за мягкими прикосновениями ее языка. – Я передумал. Хочу эту. Только эту!

Тонкая рука Тори тянется к мужчине и бесстыдно поглаживает его в паху, там, где брюки оттопыриваются вставшим членом. Пальцы ее нащупывают головку и чуть теребят ее, девушка ощущает, как мужчина вздрагивает и напрягается, едва сдерживая стон, но прекратить своей бесстыдной ласки она не может. Она гладит его медленно, снизу вверх, по вставшему члену, нащупывая его сквозь ткань, ощущая подушечками пальцев бешеную пульсацию крови и разливающийся по ней кайф.

Этого делать было нельзя; совсем нельзя. Его желание, такое скорое и откровенное – это выказанная слабость, которую Тори обнаружила слишком рано, и Крис перехватывает ее руку, грубо отстраняет, шумно дыша. Он по-прежнему смотрит в ее глаза, утопая в их выражении, в готовности незнакомой женщины здесь, при всех, без стыда и без сожалений принадлежать ему, в ее обожании, в ее бесстыдном неутолимом желании. Девушка чувствует его сомнения и спешит загладить свою вину. Она осторожно принимает в рот его пальцы, которыми он как бы невзначай касался ее лица, чуть посасывает их и позволяет им проникнуть в самое горлышко, чтобы ощутить его мягкие сокращения. Да, малыш, я возьму глубоко… Так, как ты хочешь.

«Господи, что я творю!?!» – мелькает в голове Тори, и она закрывает глаза, чтобы не видеть никого кругом.

Тори на глаза ее наворачиваются слезы; млея, она сжимает губы, пальцы мужчины ласкают ее рот бесстыдно, мягко, скользя по языку, так, что она ощущает – впервые в жизни! – просто огненное возбуждение, влагу в трусиках от самого факта, что Крис Браун рядом, оттого, что он при всех берет ее, ласкает, даря удовольствие, и между ними завязывается какая-то космическая связь. Теперь Тори почти физически ощущает его желание. Теперь она почти уверена, что он не оттолкнет и не уйдет. Он принадлежит ей, а она – ему.

– Я эту хочу! – бешено рычит Крис, дрожа, перебивая какие-то невнятные возражения собеседника. Он сгребает Тори в охапку и той кажется, что все это снится.

– Но это не наша девушка, – шипит кто-то сбоку испуганно. Тори косится на него, ее губы изгибаются насмешливо, почти издевательски. – Она не может…

Не может. Вот эти слова тоже неверные, неправильные. Тори, которой от близости Криса сорвало крышу, Тори, которая утонула в его запахе, в жаре его тела, в его крепких объятьях, Тори, чью задницу Крис сейчас тискает и сжимает так, словно член в его штанах сейчас взорвется, может все.

– Замолчи, – шипит она. Ее палец проводит по сжатым губам Криса, разглаживает атласную гладкость, Крис чуть приоткрывает рот, и пальчик Тори ныряет туда – в горячие губы, в откровенный поцелуй, в сексуальное желание. Она принуждает его облизать ее палец, сжать его языком и губами; на миг Тори ощущает себя – нет, не главное, но главным блюдом, которое он пробует. И это заводит обоих.

– Сами разберемся, – шепчет Крис, выпуская ее палец из губ. Его заметно трясет, но он сохраняет видимость спокойствия. – Пошел вон. Деньги оставь себе.

***

– Я научу тебя делать мне хорошо…

Голос мужчины холоден и спокоен, он обжигает ледяной мертвенностью, так, что по коже девушки от страха бегут мурашки, но она упрямо сцепляет зубы, опускает голову и лишь слегка шевелит пальцами, двигает кистями перехваченных наручниками рук, чтобы почувствовать хотя бы иллюзию свободы. Ей хочется кричать, но она заставляет себя молчать усилием воли, хотя ее шумное испуганное дыхание скрыть трудно.

Ладонь мужчины – тяжелая, горячая, – скользит вдоль ее прекрасной обнаженной спины, меж лопатками, вниз, по позвоночнику, наслаждаясь гладкостью кожи девушки, надежно зафиксированной. Между ее ног – штанга, сдвинуть колени не получится, и девушка сжимается, когда ладонь мужчины, неспешно обведя ее ягодицу, даря нереальное наслаждение, а затем скользнула между ее ног – невесомо, лишь касаясь самыми кончиками пальцев, но эти прикосновения – словно удар током, пронзают напряженные нервы, и девушка вздрагивает.

– Стоп-слово – яблоко, – вкрадчиво говорит он. Серебристый стрекот ножниц взрывается в мозгу, словно бомба, девушка ощущает холодные прикосновения металла, и последняя вещь, что была на ней надета – черные кружевные трусики, изрезанные теперь, – покидает ее подрагивающее тело. – Но, думаю, оно нам не понадобится?

Теперь она полностью обнажена, беззащитна, связана и обездвижена, полностью во власти мужчины, таящегося в темноте. Блики приглушенного света играют на ее обнаженной, часто вздымающейся груди, на ее плечах, и девушка сладко стонет, когда его ладонь ловит ее грудь и чуть сжимает пальцами сосок. Прикосновение тысячами игл покалывает ее нервы, мужчина ласкает ее – умело, слишком сладко, – наблюдая, как девушка от наслаждения забывается, запрокидывает лицо и дышит, шумно дышит, чуть раскрыв манящий влажный рот с подрагивающим языком…

Его ладонь, поглаживающая ее ягодицу, становится вдруг жесткой, девушка ощущает ее внезапное превращение из ласкающей и теплой в жестокую и безжалостную, и в следующий момент на ее ягодицу обрушивается хлесткий удар. Девушка вскрикивает, сжимается, пробует увернуться от следующего удара, но металл на ее теле заставляет ее остаться на месте, и хлесткий удар повторяется, заставляя ее жалобно скулить. Она беспомощна и раскрыта – об этом ей напоминают его пальцы, снова трогающие ее снизу, будто проверяющие, не намокла ли она. Кожа ее горит, слезы катятся по лицу, боль растекается страхом по нервам, по всему ее телу, пронизывает каждую клеточку, и следующее касание – невесомое, как дуновение ветра, – кажется ей волшебным светом звезд, проникающим сквозь кожу в ее мозг. Снова нежное, дарующее почти наркотическое наслаждение… Чередование страха, боли и удовольствия сводят ее с ума, голова ее кружится, словно она пьяна крепким алкоголем, и ей кажется, что она падает в бездну безумия все ниже и ниже…