Дневники: 1915–1919

– Ты с кем-нибудь встречался, Саксон?

– Я закончил третий том Антологии511.

Он принес две книги с подборкой итальянской литературы, очень ловко и аккуратно написав в них мое имя; играл в шахматы с Леонардом, был разгромлен, что не прибавило ему настроения, и ушел, обремененный тайнами этого непостижимого мира.

В воскресенье на чай пришел Клайв, но не успел он расположиться, как приехали Шоувы [Фредегонда и Джеральд], и следующие пару часов мы сплетничали. Когда c Клайвом видишься слишком часто, его способы поддержания успеха и блеска становятся довольно очевидными. Мы все обсуждали клуб «1917», на что он разразился тирадой: «Я был среди тех надменных людей, которые принципиально не вступают в клубы, когда их просят, но теперь, конечно, я все понял и готов согласиться», – а правда в том, что Клайв всегда мечтал присоединиться, но был отвергнут Л. и другими. Это, осмелюсь предположить, касается и многих других его историй, если бы только их кто-то знал. Однако никто не в курсе, а результаты деятельности Клайва внушительны независимо от того, как именно они достигнуты. Но, поскольку он согласился одолжить свою печатную машинку для Эшема, не мне его судить. Внешне Клайв напоминает увядшую красавицу: легкий румянец, прядь желтых волос, алые губы. Мы в основном говорили о гипнозе, который «Блумсбери» оказывает на молодое поколение. Немного повеселились над образом «школьного учителя» Клайва в Тидмарше. Ф. и Д. тоже были там, когда после чая учитель с учеником удалились, но вошла она (Кэррингтон) за книгой лорда Маколея, а позже попросила просветить ее насчет какого-то анекдота о Руссо512. «Это, моя дорогая, ты узнаешь, когда подрастешь», – по-отечески сказал Литтон. Она отвела Ф. в сторону и рассказала ей о некоторых трудностях, связанных с Барбарой и Ником. «Ник усердно читает», – сказала она, будто это его как-то обнадеживает. Все они «усердно читают». На днях Саксон спросил Мейнарда, считает ли он Петрония подходящим чтением для юной леди, которой нравится Апулей513. Но наедине с собой юные леди, конечно, не любят Апулея. Это материал для комедии. Я и правда вижу, как прямо сейчас в кругу наших друзей зреют сюжеты многих комедий. Есть комедии Аликс и Банни, Джеймса и незнакомки, а также трагикомедия двух какаду514. После ухода Клайва Ф. и Д. остались на ужин и чувствовали себя более непринужденно. Ф. рассказала нам о первой брачной ночи А., исполненной ею из почтительного желания набраться опыта, который, однако, включал в себя столько автобиографии Б., панегириков его отца, я уверена, и перепевов малых литературных светил того времени, что она, думаю, дорого поплатилась. Но «в целом я чувствую себя лучше, отчасти благодаря Банни». У Ф. огромный талант к пародии. Она изображала Карин, которая врывается поздно ночью и спрашивает: «У вас есть что-нибудь перекусить для Кэррингтон?» – а потом начинает рыться в их кладовой. Карин хлопает себя по бедру и восклицает: «Мы устроим веселую поездку, будем шутить», – а еще как-то ночью она разрыдалась, решив, что Мейнард и остальные не хотят ее видеть. Фактически, власть, которую «Блумсбери» осуществляет над здравомыслящими и безумными людьми, кажется достаточной, чтобы вскружить голову даже самым стойким. К счастью, я сама из «Блумсбери» и потому невосприимчива, но не сказать, что я совсем не понимаю, о чем они говорят. Из этого гипноза трудно выйти, потому что для него есть некоторые предпосылки. Но, как ни странно, главным источником волшебного духа, похоже, является Мейнард. Говорила с Джеральдом о капитале. Он утверждает, будто собирается расстаться со своим капиталом, но я полагаю, что у него всегда найдутся какие-нибудь сомнения, с которыми можно поиграться в качестве интеллектуального упражнения.

18 января, пятница.

Опять пропущено несколько дней – отчасти из-за того, что я отправила длинное письмо Нессе515, где исчерпывающе рассказала о вещах, о которых должна была написать здесь. Но дневник мне нравится больше писем. Возможно, стоит писать романы только для нас двоих. Однако я могу вспомнить несколько событий: во вторник на ужин приходили Тойнби [Арнольд и Розалинда] и Кот.516; в тот день нам читала леди Стрэйчи – по большей части мне, так как Л. опаздывал. Она читала маски517 Бена Джонсона518, короткие, поэтому между ними леди Стрэйчи прерывалась, чтобы немного поболтать, и вечер прошел легче, чем раньше, – мне понравилось. Она рассказывала, как в школе читала все подряд и до сих пор может вспомнить любую книгу по ассоциации с местом. В 18 лет отец разрешил ей прочесть «Тома Джонса519», полагаю, при условии, что она сохранит это в тайне. «Одним из многих» разочарований в ее жизни, сказала она, было то, что Литтон не смог получить стипендию. «Ну, его следующая книга точно не разочарует», – ответила я. Однако она считает, будто Арнольды с этим не согласятся520. Ее гордость за Литтона и желание видеть его известным писателем так очевидны. Я предположила, что она хорошо относится к Тидмаршу, но, поскольку она застыла и притворилась, будто не знает, о чем речь, полагаю, по этому поводу имеет место семейный скандал. В самом деле, легко заметить, что, сталкиваясь с настоящим, она чувствует себя не в своей тарелке, проявляет консерватизм, очень нервничает и считает, что все разрушено. Но, окунаясь в прошлое, она подобных чувств не испытывает и с величайшим оживлением делится историями о прекрасных мертвых Пэттлах и Далримплах: рассказывает, как старый Пэттл выстрелил из танка и тем самым убил свою жену, которая думала, что он воскрес из мертвых, и как матросы выжали из него все соки во время плавания в Англию; каким очаровательным был Дал и при этом недостаточно хорошим человеком, чтобы выходить за него замуж; каким красивым и добрым был доктор Джексон…521 На самом деле, она, кажется, разделила свою жизнь на две части: яркую захватывающую романтическую пьесу и плутание по серым скучным улицам, от которых уже нечего ждать. Глаза ее ввалились, зубы выпали, а слух почти пропал, но стоит заговорить о прошлом или о литературе, как в ней снова вспыхивает жизнь. Хотя литература тоже должна быть из прошлого. Она прочла нам чванливое патриотическое стихотворение «Старый путь», воскликнув, насколько оно прекрасно, и сказала, что, пока у нас есть поэт Хопвуд522, нет причин жаловаться. Ее патриотизм пережил все остальное. Еще остались семейные чувства и некоторые воспоминания давно минувших дней, например: «Полагаю, ты не помнишь, как однажды встретила меня в автобусе, когда тебе было лет 10 или 11? Ты и Ванесса ехали с мамой». У нее семейный дар фантазировать. Она принесла две маленькие коробочки пастилок, завернутые в обрывки цветной бумаги, сохранившейся от каталогов магазина тканей. Она мало читает и пишет, раскладывает пасьянсы в одиночестве и, полагаю, размышляет о своем прошлом. По ее словам, это было лучшее время для жизни. Во-первых, она помнит Индию до Восстания523. «Они были прекрасными людьми, эти служащие Компании. Ваш Принцеп был одним из лучших. Представь мой ужас, когда на днях я пошла взглянуть на фотографии Дели и обнаружила, что они назвали пирс Принцепа пирсом Принцев!»524. Но разговоры об избирательном праве женщин ее мало волнуют525.

511

Греческая Антология – собрание 6000 коротких элегий, эпиграмм и т.д., написанных более чем тремя сотнями авторов в период 700 до н.э.–1000 н.э.

512

Жан-Жак Руссо (1712–1778) – франко-швейцарский философ, писатель и мыслитель эпохи Просвещения.

513

Если юной леди нравились работы Апулея (124–170), автора знаменитого романа «Золотой осел», то ей бы наверняка пришелся по душе и Петроний (14–66), написавший «Сатирикон», ибо у них много общего. Однако из-за таких предпочтений в некоторых кругах ее бы не сочли за леди.

514

Вероятно, имеются в виду Мэри Хатчинсон и Клайв Белл, который как раз носил прозвище «какаду».

515

См. ВВ-П-II, № 903.

516

Самуил Соломонович Котелянский (1880–1955) – переводчик, издатель и литературовед. Будучи евреем, он приехал в Англию по гранту Киевского университета в 1910 году и никогда не возвращался в Россию. Он также был знаком с Кэтрин Мэнсфилд и ее окружением.

517

Английский музыкально-драматургический жанр.

518

Бенджамин Джонсон (1572–1637) – английский поэт, драматург и теоретик драмы.

519

«История Тома Джонса, найденыша» – роман Генри Филдинга, опубликованный в 1749 году, – едва ли мог считаться подходящим чтением для юной леди в 1850-х.

520

Доктор Томас Арнольд (1795–1842), английский педагог и специалист по античности, реформатор образовательной системы, отец поэта Мэтью Арнольда и прадед Олдоса Хаксли, был третьим из четырех субъектов книги Литтона Стрэйчи «Выдающиеся викторианцы». Арнольды в лице внучки Томаса, миссис Хамфри Уорд, выступали против книги (см. 12 июля 1918 г.).

521

«Старый Пэттл» – это Джеймс Пэттл (1775–1845), отец семерых дочерей, четвертая из которых вышла замуж за доктора Джона Джексона (1804–1887) и была бабушкой ВВ. Его младшая дочь при этом вышла замуж за сэра Джона Уоррендера Далримпла (Дал). Подробнее о семье Пэттлов можно прочесть в книге «Джулия Маргарет Камерон» Брайана Хилла, который исследует различные неправдоподобные истории, связанные с трупом «старого Пэттла».

522

Контр-адмирал Рональд Артур Хопвуд (1868–1949) – британский военно-морской офицер и поэт. Его стихотворение «Старый путь» впервые было напечатано в «Times» от 16 сентября 1916 года и вошло в книгу «Старый путь и другие поэмы», выпущенную Джоном Мюрреем в том же году. Морские стихи Хопвуда были переизданы в 1951 году с предисловием Альфреда Нойеса, согласно которому они «написаны о чем-то, что проще всего называть душой Англии».

523

Индийское народное восстание (1857–1859), или Первая война Индии за независимость, – восстание индийских солдат против колониальной политики англичан. В итоге оно было подавлено, Ост-Индская компания ликвидирована, а Индия перешла под прямую юрисдикцию английской королевы.

524

Третья из семи дочерей прадеда ВВ Джеймса Пэттла вышла замуж за Генри Тоби Принцепа (1793–1878), многие члены семьи которого были служащими Британской Ост-Индской компании, а после восстания в 1858 году – чиновниками Индийской гражданской службы. Не совсем понятно, какие фотографии Дели имела в виду леди Стрэйчи в записи ВВ. Пирс (или Гхат) Принцепа находится в Калькутте; в первые годы постройки его использовали для посадки и высадки британских королевских делегаций.

525

При этом леди Стрэйчи была одной из первых сторонниц суфражизма.