Страница 14 из 17
VI
День седьмое ноября, красный день календаря. Здесь это стихотворение ещё не написано, но я-то отлично его помню. У нас, в коммуне имени тов. Ягоды сегодня торжественное построение с митингом, транспарантами и бодрыми маршами, которые играл наш, коммунарский духовой оркестр под непосредственным руководством завклуба Тяпко. Всеобщий выходной, что на производстве, что на учёбе; после обеда праздничный концерт, подготовленный силами коммунарской самодеятельности, после которого демонстрировался новый фильм — «Сам себе Робинзон», нравоучительная история с моралью на тему ложной романтики, отвлекающей советского пионера от учёбы. Вместо ужина праздничное застолье с конфетами и пирогами, после которого — ура, танцы!
Оркестр — на этот раз уже другой, приглашённый из Харькова из тамошнего музыкального техникума — чередует вальсы с чарльстонами и чем-то шибко народно-украинским. Коммунары неумело выделывают па в актовом зале, освобождённом по такому случаю от лишней мебели, а я… у меня грустное событие. Завтра Елена моя свет-Андреевна уезжает в Москву: «вот и всё, милый Алёшенька, наши дела здесь закончены, начальство требует назад. Может, когда ещё и свидимся?..»
А пока — бурное прощание на весь вечер в её тесной комнатёнке, во флигеле «особого корпуса», предназначенном для проживания сотрудников. Раньше мы избегали «светиться» столь беспардонно, предпочитая свидания «на выезде», на нейтральной территории, но напоследок всё же сподобились нарушить этот запрет. В результате, в отрядную спальню я попал лишь часа в три ночи, забравшись в главный корпус через предусмотрительно оставленное приоткрытым окно вестибюля первого этажа. Впрочем, сегодня вечером строгая процедура отбоя скомкана — праздник же!
..И как только сил хватило на этот сумасшедший день и не менее сумасшедший вечер? Вот что значит — молодость…
Хватило, как выяснилось, не всем. Вряд ли стоит подозревать спецкурсантов в злоупотреблении праздника горячительными напитками, приведшими к частичной потере координации и нарушению моторики, однако факт остаётся фактом: наутро, после завтрака, на занятиях физподготовкой пирокинетик Семён сорвался на полосе препятствий с бруса и сломал запястье. Это, без всякой иронии, болезненный удар по нашему спаянному боевому коллективу –в течение последних полутора недель мы перешли на групповые занятия с использованием «особых способностей» и, надо сказать, добились немалых успехов. Занимались обычно по трое: Татьяна упражнялась со своей биолокационной загогулиной, разыскивая припрятанные инструкторами предметы, Марк или Семён прикрывали её — один в постоянной готовности отпугнуть появившегося из укрытия пса или изображающего супостата красноармейца с наганом, второй — прожигая фанерные силуэты врагов файерболами. Я же осуществлял «парапсихологическую поддержку», а иногда и присоединялся к Семёну. На занятия мне выдавали «Маузер» или «Томпсон», и мы соревновались, кто первым поразит поднявшуюся из травы мишень — упражнения проходили на открытом воздухе. Получалось это у нас очень даже неплохо, и с каждым разом всё лучше, но теперь остаётся только вариант с Марком, который, как ни крути, а по огневой мощи уступает нашей с Семёном боевой связке. Впрочем, и в этом есть свои сильные стороны: Марк наловчился не только обращать неприятеля в бегство, насылая импульсы безотчётного страха, но и предвидеть его появление. После чего вступал в дело мой «Томми-ган», и очередной возникший из засады статист нарывался сразу и на сгенерированную Марком волну ужаса, и на длинную очередь «чикагской швейной машинки» — холостыми, разумеется…
А всё же — к чему нас так старательно готовят? Моя дражайшая «психологиня» так ничего и не объяснила насчёт своей (весьма умело обставленной, надо сказать) проговорки той ночью в харьковской гостинице. Вот и гадай теперь, поливая свинцом фанерные мишени, что она на самом деле имела в виду?..
А Татьяна на меня дуется. Заметила, как я вчера исчез с танцев — и теперь изображает равнодущие, а ко мне обращается исключительно по делу, официальным, сухим, невыносимо высокомерным тоном. Так-то: сколько не старайся, сколько не прячь шило своих мелких грешков, а в здешнем дырявом, прореха на прорехе, мешке всё равно ничего не утаишь…
После сентябрьского визита в коммуну Барченко нас, спецкурсантов освободили от работы на заводе. Но к школе это, ясное дело, не относится — разве что, к урокам иностранного языка, который мы усваивали в «особом корпусе» совсем в других объёмах и на другом уровне. А вот общеобразовательные предметы изволь посещать, потому как советский агент-боевик, да ещё и с парапсихологическим уклоном, должен быть широко образован и примерно эрудирован на зависть наймитам империализма.
Это называется «зубрёжка», излюбленный педагогический приём преподавателей казённых гимназий, земских школ и реальных училищ ещё со времён царя Гороха. Мутная волна реформ в педагогике (порой весьма спорных, вроде «комплексного преподавания» или «лабораторного изучения истории»), прокатившаяся по просторам СССР, оставила свой след далеко не везде. Например, в нашей коммуне, как и в макаренковской колонии имени Дзержинского, основные, базовые предметы предпочитали осваивать по старинке, по старым, дореволюционным учебным пособиям, переизданным с учётом новой орфографии и некоторых советских реалий. Вот, к примеру, нелюбимая мною ещё в те, другие школьные годы химия — к гадалке не ходи, текст главы VIII «Галоиды» слово в слово слизан со старорежимного учебника. И в самом деле, к чему менять то, что проверено временем? Какие бы тектонические перемены не произошли с обществом и государством — поваренная соль останется поваренной солью, и ничем больше.