Агентство ’Последний путь’

— А как я, по-твоему, должен был поступить? Денег ему дать? — недовольно проворчал берсерк.

— Не знаю, но не так. И прокачки такой... я не хочу.

Отец недовольно вздохнул и отвёл взгляд от сына. Помолчав несколько минут, он поднялся и кивнул:

— Хорошо. Если ты придумаешь, как нам поступить — я тебя обязательно выслушаю. А пока, нам надо добраться до столицы тёмных и грохнуть их мечника.

— А кто заплатит за голову светлоликого?

— Ну, — вздохнул берсерк и пожал плечами. — Я не настолько хитрый, чтобы выкрутиться из этой ситуации.

— Упырь, — произнёс парень и хмуро взглянул на отца.

— Что упырь? Тот упырь — редкостная тварь. Держись от него подальше.

— Он говорил.

— Что? — нахмурился Верша и открыл рот, чтобы спросить, но тут же замер. — Погоди-ка...

Берсеркер поднялся на ноги, опустил взгляд на труп, а затем почесал короткую бороду.

— Если... Если сделать... — берсерк перевёл взгляд на Бэка. — Если мы сможем собрать их вместе, то...

***

— Ну, не дуйся так, Катя, — вздохнул Кнауф. — Подумаешь, немного диван подрал. Это было небольшое помутнение рассудка.

Бухгалтер строго взглянула на своего шефа и фыркнула:

— Чёрт с ним с диваном.

— Тогда какого чёрта ты такая, словно я трахнул твою маму? — взглянул на нее оборотень.

— Не знала, что ты некрофил, — буркнула та и взяла бокал с ярко-фиолетовым напитком. — И вообще, зачем ты меня оторвал от работы?

Кнауф оглядел удобные кресла, затем перевёл взгляд на столик с бутылкой дорогого напитка и пояснил:

— Нельзя же всё время работать! Посмотри, какой вид вокруг! Посмотри, как прекрасен город! — обвёл рукой окрестности шеф.

Катя вздохнула и огляделась.

С крыши здания, которое выкупило агентство, открывался вид на город из-за того, что оно находилось на склоне холма. С неё был виден город, залитый огнями. Чуть в стороне торчали трубы заводов, а на другом конце города, где находился один из четырех холмов, виднелась туша гигантского бобра.

— Такой себе вид, — буркнула девушка. — Полгорода борделей, полгорода игорных домов.

— Не преувеличивай. В Амроке всего тысяча пятьсот семьдесят три борделя, — фыркнул Кнауф и, взглянув на девушку, смутился. — Не то чтобы я их всех посещал...

Катя приподняла одну бровь, а оборотень кашлянул и, облизнувшись, добавил:

— Ну, бывал во многих. Про многие слышал.

— Вот поэтому тот раз был первый и последний, — отрезала девушка.

— Слушай, а про то, что тот раз был последний — это точно? — вкрадчиво поинтересовался оборотень.

— Точно, — отрезала девушка. — И если ты не возьмёшься за голову и не начнешь что-то делать, то я просто напросто уволюсь, и ты останешься без бухгалтера.

— Ой, ну брось! Мы же прекрасно ладим!

— Кнауф, — вздохнула девушка и процедила сквозь зубы: — Я полгода трачу зарплату на оплату налогов и коммунальных платежей. Магопровод я уже не тяну. Я больше не буду заниматься благотворительностью. Тем более что обещание Крага всё ещё в силе.

— Ой, да ладно тебе! Только не говори, что этот коротышка снова приходил!

— Он приходит каждый понедельник. Ровно в шестнадцать ноль семь. Каждый раз здоровается и приносит три хризантемы и коробку конфет. Каждый раз он спрашивает, как у меня дела, затем оставляет заказ на аудит своих работников. Перед уходом он зовет к себе на работу.

— Так уж и каждый понедельник, — состроив недовольную морду, спросил оборотень.

— Каждый. На протяжении уже пяти лет. Один раз даже на костылях пришёл.

— Кто-то набил главному банкиру морду, — промурлыкал Кнауф. — Надо узнать, кто это был. Руку пожать, выпить с ним...

— А сколько раз ты спросил, как у меня дела? Когда ты последний раз заглядывал в финансовый отчет? — метнула в шефа гневный взгляд девушка.

— Что? А зачем?

— Зачем? Ты сейчас серьёзно? — возмутилась девушка и, поставив бокал на столик, заявила: — Либо ты реально начинаешь что-то делать, либо я ухожу.

Кнауф пару раз моргнул, затем поднялся и замер на несколько секунд. После этого он снял штаны и принялся размахивать хозяйством, попутно пританцовывая.

— Что... что ты делаешь? — сморщившись от идиотской картины, спросила девушка.

— Что-то делаю! — заявил оборотень.

— Ты идиот!

— Почему? Ты сказала, что я должен что-то сделать! Я делаю!

— Не в этом смысле, кошак безмозглый! Делай что-нибудь с агентством! Мы в долгах! Если придут приставы из магистрата, то вместе с ордером на арест имущества ляжет заявление о моем увольнении!

— Так и надо было говорить, — недовольно проворчал Кнауф и натянул штаны обратно. — А то «делай что-нибудь»... я откуда знаю, что ты имела в виду?

— Кретин, — рыкнула Катя.

Шеф сел обратно в кресло, взял бокал и покосился на девушку.

— Но тебе ведь понравилось, да? — обиженно спросил он.

— Иди к черту, похотливый комок шерсти, — фыркнула девушка.

В этот момент с улицы послышался стройный гвалт голосов, выкрикивающий какие-то лозунги.

— Опять какой-то митинг? — спросила девушка и поднялась с кресла.

— Системные ремесленники опять бастуют, — пожал плечами Кнауф и остановил взгляд на заднице девушки, которая подошла к краю и взглянула вниз.

— Ты только посмотри на это... — хмыкнула девушка. — Никогда не думала, что тут может это случиться.

— Что там? — подошел к ней Кнауф и взглянул вниз.

С одной стороны к зданию агентства двигалась процессия из толпы женщин. Все они были... малопривлекательными. Тут были особи женского пола, ширина которых превосходила рост, тут же были хромые и те, лицо которых судьба превратило в сюрреалистичную картину. Самые странные имели вертикальное расположение глаз. Женщины несли плакаты, общий смысл которых сводился к лозунгу, который они выкрикивали: «Член каждой дырке!».

С другой улицы шла аналогичное процессия, только уже мужская. Хромые, горбатые, косые и настолько толстые, что пинали собственный живот при ходьбе. Лозунг был очень похож, но слегка отличался: «Каждому члену по дырке!».

— Они тут! — воскликнул за их спинами вылетевший на крышу Роуль. — Они тут!

Он промчался через небольшую террасу и чуть было не выпал за перила, вовремя за них схватившись.

— Что... что происходит? — спросил Кнауф.

— Это митинг! — заявил Роуль и потёр руки. — Вон там, проститутки из мужского социального борделя. А вон там профессиональные жиголо из женского социального борделя.

— И какого черта они бастуют?

— Ни туда, ни сюда никто не хочет, — всплеснул руками упырь. — Ты посмотри на этих... женщин! Кто в здравом уме будет тыкать членом в ЭТО?

— Эй! — возмущенно воскликнула Катя и влепила Роулю подзатыльник.

— Что?!! — всплеснул руками упырь. — Ты еще скажи, что позволила вот ЭТИМ тыкать в себя членом!

Две толпы, шедшие по перпендикулярным улицам, приблизились и столкнулись друг с другом.

— Вот! Сейчас! Сейчас кто-то точно умрет! — обернулся Роуль и замер в предвкушении.

Однако кричалки тут же смолкли, и обе толпы работников социальных борделей замерли.

— Ну! Кровь! Кишки! Ну!

Не произнося ни звука обе толпы развернулись и последовали в обратные стороны, продолжив выкрикивать свои лозунги.

— Эй! Эй, вы!!! — заорал во всю глотку Роуль. — А ну немедленно вернитесь и поубивайте друг друга! Ну!!!

— С чего бы им это делать? — фыркнул девушка.

— Ладно, хотя бы потрахайтесь! Эй! — крикнул им вслед Кнауф.

— Господи, вы друг другу подходите, — сморщилась Катя и отвернулась.

Кнауф осмотрел Роуля, а тот его придирчивым взглядом.

— Не уверен, что мы можем быть вместе... по физиологическим причинам, — с сомнением произнес шеф.

— Ну и мерзость, — сморщился упырь. — Даже Хойсо себе такого не позволял!

— Ребята, — произнесла Катя. — Кто из вас и что натворил?

— Что? Ты о чем? — обернулся к ней Кнауф и застыл.

На крыше стояли трое в яркой зеленой форме. У каждого на груди была крупная надпись «Служба контроля магистрата».