Темные замыслы

Только бы успеть выпустить бомбы до разрыва трассирующих пуль! Может быть, стрелок промахнется, может, не успеет развернуть пулеметы…

Стремительно надвигался борт судна. Теперь уже нельзя сбрасывать бомбы; они взорвутся оба — и дирижабль, и судно. «Минерва» висела прямо над гребным колесом. Грейсток повернул бомбометатель, быстро поднялся и прыгнул в открытый люк. У него не оставалось времени, чтобы надеть парашют; к тому же, поверхность воды была слишком близко. Удар воздуха могучим Мальстремом закрутил его и швырнул вверх. Грейсток потерял сознание, не успев даже вспомнить о навсегда потерянном месте в команде «Рекса» и о своих мечтах когда-нибудь одолеть его капитана и стать полновластным владыкой прекрасного, как сон, корабля.

52

Питер Фригейт вступил на борт «Раззл-Даззл» в первую неделю седьмого года после Воскрешения. Через двадцать шесть лет плавания он ощущал сильное утомление и был изрядно разочарован. Доберется ли когда-нибудь их шхуна до верховьев Реки? За эти годы они миновали 810 000 грейлстоунов — восемьсот десять тысяч миль или миллион триста тысяч километров!

Он поднялся на палубу судна в экваториальной зоне и через полтора года оказался в северном поясе. Они двигались не по прямой, как птицы, а ползли вдоль зигзагов огромной змеи. Если бы Река текла прямо, их путешествие заняло бы полгода — даже за пять месяцев! — но она извивалась, словно продажный политик во время выборов.

Когда судно впервые попало в высокие широты, к сгибу Реки, откуда поток опять поворачивал к югу, Фригейт предположил, что теперь они двинутся к полюсу пешком. Правда, полярные горы еще не были видны, но, вероятно, до них можно добраться сравнительно быстро. Искушение непрерывно терзало его, но все уговоры были тщетны.

— Ну и как же мы переберемся через вон ту преграду? — Фарингтон показал на вертикальную каменную стену высотой не меньше двенадцати тысяч футов.

— На аэростате.

— Вы с своем уме? Ветер здесь дует на юг, нас просто отбросит от гор!

— Да, но только вблизи поверхности. Если метеоусловия здесь совпадают с земными, в верхних слоях ветер направлен к северу. Когда аэростат поднимется до нужной высоты, его понесет к полюсу. Мы доберемся до гор, которые окружают море, и там опустимся. Если верить слухам, полярный хребет слишком высок и на аэростате его не преодолеть. Затем…

Слушая рассуждения Фригейта, Фарингтон даже побледнел.

Райдер усмехнулся.

— Разве вы не знаете, что Фриско Киду отвратительна даже мысль о путешествии по воздуху?

— Неправда! — свирепо глянул на него Мартин. — Если бы только была хоть какая-то возможность добраться туда, я первый полез бы в корзину аэростата! Но это невозможно! А, кроме того, из чего мы соорудим его — из дерьма, что ли?

Фригейт вынужден был признать его правоту. Тут они не могли ничего поделать. У них нет материалов для изготовления воздушного шара и нет водорода.

Но стоило обдумать другой вариант. Например, попытаться заполнить аэростат горячим воздухом. Он взлетит до вершины горы, а там они спустят вниз канат.

Выпалив новую идею, он сам первый расхохотался. Да разве можно изготовить канат длиной в тысячи футов, причем настолько прочный, что он не порвется от собственного веса? Какого же размера должен быть аэростат, способный его поднять, — не меньше «Гинденбурга»? И как без человеческих рук закрепить веревку на вершине горы?

Этот вариант отпал, но у Фригейта уже был готов следующий: послать человека на привязном аэростате; он доберется до вершины и лебедкой втянет канат наверх.

— Выбросьте все это из головы, — сердито фыркнул Фарингтон.

Фригейт примолк.

«Раззл-Даззл» плыла к югу. Дул попутный ветер, и команда, поскучневшая в мрачных, сырых местах, наслаждалась теплом. Через несколько месяцев судно пересекло экватор и девятый раз вступило в южное полушарие.

Однажды во время завтрака Фригейта подстерегала приятная неожиданность — исполнились два его заветных желания. Один подарок ему преподнес цилиндр; уже десяток лет Питер мечтал получить одновременно ореховое масло и банан. Сейчас, открыв крышку, он узрел долгожданный сюрприз — кружку, наполненную мягким, благоухающим ореховым маслом, и несколько желтых в коричневых пятнышках бананов.

Полный предвкушения, Фригейт тщательно почистил банан, окунул его кончик в масло и сунул в рот. Ну разве не стоило воскресать хотя бы ради этого?

Тут он заметил проходившую мимо женщину, весьма недурную собой. Но его внимание привлекла не хорошенькая мордашка, а браслет на ее руке. Глаза Фригейта широко открылись, он вскочил и, догнав незнакомку, произнес на эсперанто:

— Пардону мин, синьорино. Не могу ли я посмотреть ваш необыкновенный браслет? Он похож на медный. — От волнения он перешел на английский.

— Естас бразо — действительно, медный, — обернувшись, она улыбнулась ему.

Женщина взяла предложенную ей сигарету, пробормотав — «Данке!» — и закурила. При ближайшем рассмотрении она оказалась столь же привлекательной, как и браслет; Фригейт удивился, узрев такую красотку в одиночестве. Однако в тот же миг за ее спиной возник хмурый темноволосый субъект и Питеру пришлось пуститься в поспешные объяснения, что его заинтересовал лишь браслет, а не его владелица. Мужчина, казалось, успокоился, но на лице женщины проступило выражение явного разочарования. Она пожала плечами и ограничилась краткой справкой:

— Его привезли с верховьев Реки, и стоил он всего сто сигарет и два рога меч-рыбы.

— Конечно, ей уступили в цене, но никто не имел на нее видов, — добавил мужчина.

— О, Эмиль, но это все было еще до тебя.

— А вы не знаете, из какой страны эта штука? — продолжал расспросы Фригейт. — Где его сделали?

— Продавец сказал, что он приехал из Новой Богемии.

Фригейт предложил сигарету мужчине, окончательно развеяв его подозрения. Эмиль сказал, что Новая Богемия — довольно крупное государство; отсюда до него около девятисот грейлстоунов вверх по Реке. Большинство его граждан — чехи двадцатого столетия; с ними живет какое-то древнее галльское племя. Остальные, как обычно, относились к разным народам и разным эпохам.

Еще три года тому назад Новая Богемия была маленькой страной со смешанным славянско-галльским населением.

— Но их вождь, Ладислав Подебрад, шесть лет назад начал один проект. Почему-то он решил, что в недрах его страны много металла, особенно — железа. Люди принялись копать у подножия гор и прорыли огромную, глубокую шахту. Они пробились сквозь дерн и почву, а вы знаете, как это трудно.

Фригейт кивнул. Переплетенные корни травы уходили глубоко в землю, предохраняя верхний слой от эрозии. Возможно, они образовывали единый конгломерат, тянувшийся по обеим берегам Реки и под нею.

— Они очень долго долбили грунт, пока на глубине шестидесяти ярдов не наткнулись на скалу. Думаю, это был известняк. Народ взбунтовался и решил бросить работу, но Подебрад заявил, что видел вещий сон… якобы под камнем кроются огромные залежи железа. Люди поверили ему.

— Ну и ну, — покачала головой женщина, — уж тебя-то он не уговорил бы потрудиться.

— Тебя тоже, крошка!

Фригейт подумал, что им вряд ли стоит жить вместе, но предусмотрительно оставил свое мнение при себе.

Впрочем, ему и раньше встречались пары, терзавшие друг друга со дня свадьбы и до самой смерти. Удивительно, что их соединяло?

Три года назад предсказание Подебрада сбылось, и труд его народа был вознагражден: они наткнулись на огромнейшие запасы полезных ископаемых — железную руду, сульфид цинка, уголь, соль, серу, свинец, даже платину и ванадий.

— Все в одном месте? — Фригейт недоуменно моргнул. — Но такие залежи не могут образоваться естественным путем!

— Так рассказывал тот человек Марии. Я слышал и от других жителей Новой Богемии, что все это походило на гигантскую свалку, устроенную Теми, Кто создал этот мир. Казалось, там поработал огромный бульдозер, нагромоздивший всякой всячины… а потом все завалили громадной скалой и слоем почвы.