Страница 20 из 61
- Да, - тихо отвечаю.
- Гаечка, скажи мне, как ты себя чувствуешь, и я не буду больше ничего спрашивать. - Бодрым веселым голосом как после полуденного секса.
Просто сказать «хорошо». Но нет.
- Быстро нашел того, кто согласился и не выпендривался?
- Что? – откашливается он. Ага, так работал поршнями, что одышка прихватила.
- Ничего.
- Кого нашел? Ты о чем говоришь?
Боже, какие мы невинные и безупречные.
- Ту, что ждала тебя из душа и принимала звонки. – Скидываю с головы плед, потому что дышать уже под ним жарко.
- А ты звонила? – Прям чувствую, как растягивается в улыбке. Несмотря на то, что я говорила до этого.
- Нет, я ошиблась номером.
- Подожди. - Молчит секунд двадцать. - У меня нет твоего номера во входящих.
О, так кто-то еще их и стирает.
- Это не ко мне вопрос, а к тому, кому ты доверяешь свой телефон.
- А ты что, ревнуешь?
- Нет, не люблю, когда трахаются с одной, а потом звонят другой. Надеясь проехаться за вечер по всем.
- Что она тебе сказала? – меняется в голосе и спрашивает уже серьезно.
- Что ты в душе.
- А она не сказала, что она директор по маркетингу и принесла отчет за месяц по своей работе.
- Она была немногословна. Передала только суть.
- Что ты хотела мне сказать, когда звонила?
- Я уже передумала это говорить.
- Я тебе всё объяснил, оправдываться не буду. Если тебе так противно со мной говорить, то я буду только звонить и спрашивать, как твое здоровье. Ты так хочешь?
Истерика, которую я вроде бы усыпила, решила устроить повторное повышенное выделение из глаз особой секреции. Я бы на его месте тоже уже психанула. Кажется, вдобавок с болезнью начинается пмс и я становлюсь стервой восьмидесятого уровня.
- Алиса! Чего молчишь?
- Марк, - шмыгаю носом, - прости, что наговорила тебе утром. Я, правда, благодарна, что ты заехал вчера и что волнуешься.
27. Алиса
- Извинения приняты, ты что там, плачешь?
- Нет, - пытаюсь выровнять голос, но он все равно дрожит. Теперь меня уже точно непробиваемой не назовешь. Узнал мою слабость – всплакнуть наедине. - Просто холодно. Сейчас надену что-нибудь еще.
- Может приехать к тебе? Хорошенько разогреть и растереть, чтобы ты пропотела и выздоровела, наконец. - Мурлычет мартовским котом.
Опять что ли? Я же болею. Или чуть дала слабину и он готов к труду и поту.
- Мне показалось, что я увидела вчера другого человека, не помешанного на сексе.
- А что я такого сказал? Растереть и согреть. Если тебе холодно.
- Подтекст был совсем не лечебный.
- Чтоб ты знала, секс способствует увеличению выработки антител на тридцать процентов, а они укрепляют иммунитет и помогают победить болезни.
- Сам придумал?
- Была у меня одна медсестричка, много чего полезного рассказала. И что плохого в сексе?
- Одержимость им. Вот что плохо. Только об этом и думаешь.
- Ты девственница, что ли? – спрашивает прямо. Как будто от этого что-то бы поменялось.
- Нет.
- Тогда я не понимаю, что плохого в сексе и одержимости им. Если я нравлюсь девушке, а она мне. Это задумано природой вообще-то. Физиологически.
- А ты не думал, что ты, может быть, девушке не нравишься?
- Уж, поверь, я думал об этом. И девушка сейчас врет. Себе в первую очередь.
- Да тебе же все равно на девушку, тебе нужен объект для спаривания. Который еще не попал в сети.
- Мне нужен объект для удовольствия и для доставления кому-то удовольствия. Ты чего такая недотрога?
Ага, объект для удовольствий. Днем один. Вечером другой.
- Я-то думала, вчерашний приход был искренним, а смотрю, ты просто искал быстрый путь ко мне в постель. Чуть я дала слабину и ты уже готов спустить штаны.
- Ты… - молчит, но я чувствую, как из него прет что-то нецензурное. В разных тональностях. - Что, черт возьми, не так со мной? Чего тебе не хватает? Что ты строишь из себя королеву, перед которой все должны бегать и добиваться внимания. Сплясать танец дебила с цветами и конфетами, чтобы разрешила поцеловать. Потом? Выбивать ковры, перемыть посуду, чтобы дала потрогать. Потом купить шубу и ожерелье, чтобы соизволила разрешить себя трахнуть.
- Ты сам ко мне пристал, и я не просила приезжать и дарить это все. Можешь идти и выбирать таких, как ты описал. Хоть две на ночь. Уверена, у тебя их очередь. И простите, герцог, что не удовлетворила ваши пошлые желания. Но это вы не по адресу. Всего хорошего.
- Гаечка, а ты не много на себя-то взяла? Составлять мой интимный календарь? -повышает голос. А в телефоне слышу рев клаксона. Не хватало еще в аварию попасть.
- Спасибо за лекарства и сколько я должна за них?
Тяжело вздыхает в телефонную трубку, как будто хочет успокоиться. Но, оказывается, это только как будто.
- Подарок на прощание. И не думай, что ты какая-то особенная. - Проговаривает каждое слово. Чтобы я запомнила и жалела. Или дает время остановить это. - Я просто тебя вычеркну из списка, как бракованный экземпляр.
- Ручку не забудь потом продезинфицировать, Пушкин. – Отключаюсь и вырубаю телефон.
Чтоб у тебя трахометр зашкалил.
Аншлаг. Опускайте занавес. Я позвонила извиниться. А в итоге разругалась.
Подыхать - так одной и без музыки.
28. Марк
Как достала героиня этого любовного эпоса. Бля. Вот не хотел же ругаться, собирался заехать к ней. Но она своими этими нотациями взорвала мозг.
Да, я такой. Да, мне не нужны конфетные прелюдии и трата времени на романтику. Я хочу сразу к конечной цели. Я деловой человек. У меня просто нет на это времени.
Одно то, что не звонила извиниться, потом приревновала к Марине - было практически девяносто процентов успеха.
Ещё чуть-чуть и Алиса бы сдалась. Вот чувствую.
Но я так вымотался за день на работе, что просто сорвался. Разозлился, что она такая недотрога. Что строит из себя монашку. Хоть и знал об этом заранее. Силой не получалось, дорогими подарками тоже, даже вниманием и заботой ее было не пронять. Ну на ней же не сошелся свет клином?!
А больше всего раздражало то, что я не понимал, что не так со мной. У меня есть деньги, я не урод, я всегда готов помочь. Что ..лять этим бабам еще нужно?
Машины еще эти, бракованные. Столько клиентов мог потерять из-за них. Теперь надо срочно оформлять возврат и, похоже, самому ехать и все проверять. Чтобы к следующему понедельнику все было готово.
Да пошло оно все. Разворачиваю машину и еду к себе домой. Спустя полчаса сижу на диване в своей гостиной и смотрю в телевизор, не вслушиваясь, о чем там говорят. А она все равно занозой въелась под кожу. Никак не могу достать. Уже начинает нарывать и болеть. Сегодня думал, что избавился от нее, когда выдернул. Но, видно, извлёк не до конца. Снова саднит и напоминает о себе. Отравляет меня. Не дает думать о чем-то еще.
Открываю телефон. Мазохист. Чтобы сделать себе еще больнее. Рассматриваю ее фотографию в том белье. Единственную фотографию, что есть у меня. Своими сиськами в этом плотном кружевом лифчике хочет свести меня с ума. Ненавижу. Сам же подарил ей заряженное оружие, направленное против меня.
Пересматриваю несколько раз то видео с моего кабинета. Пытаюсь уловить то, что ускользает от меня. Зачем она надела такое дорогое белье? Я ведь мог его порвать, если бы пытался изнасиловать, как думала она. Чтобы меня соблазнить? Да я даже в меховом тулупе хочу ее. Больную или здоровую. Чтобы покрасоваться перед камерой? Тоже на нее не похоже. Тут что-то другое. Ощущение, что она надела его для себя. Так она чувствует себя уверенно и нагло.
Почему-то уверен, она и на работу ходит в таком же. Одевает свой комбинезон наверх и ковыряется в машинах. Для всех трудяга-Гаечка, а под одеждой развратница-Гаечка.