Страница 70 из 76
— И как ты остановишь набег? — скептически усмехнувшись, спросил Хродха.
— Общее войско, — повторил Эйрих. — Сенат уже обсуждает все детали формирования и комплектования остготского войска, которое будет заниматься войной и только войной, без отрыва на посевную, жатву и прочее. Да, так мы отвлечём от мирной жизни многих, но того требует нынешнее суровое время. Или мы сделаем так, чтобы никто не смел совершать на нас набеги, или исчезнем. Третьего не дано.
— Одним только войском дело не решить, — покачал головой Хродха. — Гуннов нельзя победить. Никто не побеждал.
— Не терпит поражений только тот, кто не воюет, — пожал Эйрих плечами. — Но это дело военное, а не мирское — мы пришли говорить о Сенате, а не о гуннах.
Нет на свете полководцев, не допускающих ошибок, нет на свете армий, которые нельзя победить. Непобедимая армия может быть сокрушена из-за ошибки полководца, а безошибочный полководец может проиграть из-за армии, которую можно победить.
И есть такие ошибки, которые допущены не сегодня и не вчера, а десятки или даже сотни зим назад. И они, порою, влияют не только на войну, но и на мир.
Например, реформы Гая Мария — эталонный образец того, о чём сейчас думал Эйрих.
Благодаря этим реформам стала возможна империя, но не будь этих реформ, республика не добилась бы и четверти ею достигнутого. Риму повезло, что эти реформы были осуществлены, но именно они послужили корневой ошибкой, которая и привела к нынешнему смертельно опасному положению империи.
«Не он, так другие», — мысленно отметил Эйрих. — «Кто-то бы догадался, пусть и несколько позже. Пролетарии (1) не могли участвовать в войне только из-за имущественного ценза, идея была у всех на виду».
Он считал, что если бы республика уцелела, она бы смогла порождать сотни и тысячи таких людей как Марк Порций Катон Старший — Эйрих считал его выдающимся человеком, который стоял на своём до конца. Катоновское «Земледелие» — это труд, который нужно найти любой ценой. Август ссылался на «Земледелие» в своей биографии, поэтому Эйрих навсегда решил, что этот труд стоит любых денег и должен быть непременно найден.
Но республика не могла уцелеть, она была обречена самим фактом появления легионов, лично верных своим полководцам. Это ошибка, берущая свои истоки сотни зим назад. И задача Эйриха — преодолеть её, найти решение. То решение, которое позволит создать вечное государство, устойчивое к любым потрясениям. Это непросто, но у него впереди вся жизнь.
— Тут он прав, — согласился старейшина Грэма. — Мы собрались не для обсуждения набегов, но собрались из-за них. Я бы и слушать тебя не стал, не будь перед нами общей угрозы. Вижу в этом деле что-то хорошее — лучше жить сообща, чтобы никто не смел рисковать идти на нас с войной. Даже гунны. Я, как старейшина своей деревни, принимаю ваше приглашение вступить в Сенат готского народа.
— Вот и отлично, — с равнодушным выражением глаз улыбнулся Эйрих. — Завтра мы отправляемся на восток, есть ещё несколько десятков отдалённых деревень, которые тоже могут к нам присоединиться. Придётся прожить некоторое время с риском налёта, но скоро мы сформируем защитное войско, чтобы обезопасить границы наших земель. Скоро мы все будем в безопасности.
Эйрих знал кочевников, знал, что ими движет, поэтому примерно представлял их образ действий. Сначала они будут нападать на ближайшие к Дунаю поселения, небольшими отрядами, а когда всё будет готово к большому набегу, ударят по самым зажиточным деревням, причём с двух или трёх направлений, с целью охвата. Бежать готы не смогут, потому что гунны будут повсюду. Очень повезёт, если удастся дать большое сражение.
«Им захочется избежать большого сражения, ведь большие сражения — это большие потери», — подумал Эйрих. — «А они придут не воинов терять, но награбить побольше».
Эйрих знал кочевников, поэтому понимал, что именно нужно делать, чтобы их победить.
/19 апреля 408 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/
— Никто не использует лошадей для вспашки! — воскликнул воин Бартмир, ныне пахарь.
— Тогда мы будем первыми, — устало вздохнул Эйрих, уже начавший терять надежду на то, что из его затеи выйдет что-то путное.
Кочевники не пахали землю. Кочевники не сеяли зерно.
Темучжин не пахал землю и не сеял зерно.
Но зато он видел, как это делают в Китае, Хорезме и в Мавераннахре. (2)
Он видел, как землю пахали свободные дехкане, (3) рабы, а также сезонные работники из городской бедноты, работающие за часть урожая. И тогда ему бросилось в глаза, что дехкане используют для пахоты лошадей. Но здесь всё иначе.
Готы побогаче используют волов, а те, что победнее, пашут мотыгами вручную, что очень тяжело и долго. Именно из-за этого готы так желают завести рабов — порой рук не хватает, чтобы распахать всё выделенное старейшиной поле. Хорошего вола пойди ещё найди, а вот рабов пригоняют из набегов.
Эйрих быстро понял, что воловьей сбруей лошадь можно, разве что, задушить. Римляне используют какие-то конские сбруи, но они душат лошадей и поэтому кони пашут не лучше волов. Но в Мавераннахре сбруи другие, с хомутами, поэтому во время вспашки на поле нужно гораздо меньше людей. И этих свободных людей можно использовать на новых полях, чтобы вспахать ещё больше земли — так зерна будет гораздо больше.
Нужно было что-то другое, но он долго не мог вспомнить конструкцию лошадиной упряжи. И нет, он так и не вспомнил ту самую упряжь, использованную хорезмийцами, но догадался, что надо куда-то перераспределить нагрузку. В помощь ему также была сбруя для лошадей в упряжке обычной арбы — когда кочуешь, необходимо возить много грузов.
В итоге его измышлений и проб вышло нечто наподобие обычного хомута для упряжи. Он знал, как его сделать, но ему лично приходилось делать что-то такое лишь единожды в прошлой жизни, в голодные годы после ухода ранее верных отцу воинов рода.
«Каждый из них получил по заслугам своим», — с внутренним удовлетворением подумал Эйрих.
Получившийся хомут, по результатам испытаний, позволил увеличить скорость вспашки, а также её качество, потому что лошади более управляемые, чем волы, а также обладают более высокой тягловой мощью. Эйрих опирался не на ощущения, а на проверенные результаты — лошади пашут землю глубже и намного быстрее.
— Подгоняйте волов, — распорядился мальчик.
Можно сказать тысячу раз, но гораздо надёжнее один раз показать.
Поле чуть сыроватое, день не самый удачный, но важно сравнить волов и лошадей. И пусть Бартмир очень сильно сомневается в успехе, как и остальные селяне, собравшиеся у края поля, скоро они будут вынуждены изменить своё мнение.
Двойка волов медленно поволочила плуг, неохотно впившийся в почву. Животные это спокойные и неспешные. Никто и не ожидает от них высокой скорости вспахивания.
Двойка коней же сразу взяла хорошую скорость, причём ход плуга по почве был более глубоким — новые хомуты, тщательно подогнанные Эйрихом, позволили уже обученным коням выдать всю свою мощь, что сразу показало превосходство лошадиных сил над воловьими.
Разница настолько очевидна, что селяне начали удивлённо вздыхать и охать, поражаясь феноменальной скорости вспашки. Пахарь, держащийся за плуг, едва поспевал за сытыми и возбуждёнными конями, из-за чего несколько портилось качество борозды. Но здесь нет случайных людей, поэтому все понимают, что всё дело в сноровке пахаря.
— Есть кто-то, кому ещё не понятно?! — громко спросил Эйрих. — Если не верите, можете сами попробовать попахать сначала с волами, а затем с конями.
Можно было, конечно, использовать лошадей для других, более полезных, целей, но провиант — это основа армии. Поэтому, вдохновляясь примером Октавиана Августа, Эйрих занимался даже земледельческими мелочами. Потому что готы едят хлеб. И чем больше хлеба, тем дешевле потом содержать воинов. А ещё, с больших урожаев всегда большой налог.