Чёрно-белый человек

Через десять дней, двадцать четвёртого, когда схлынули самые бурные эмоции и новостные выпуски уже чуть меньше, чем на девяносто процентов состояли из отчётов о ходе расследований, во время общего ужина, Маша вдруг спросила, ни к кому не обращаясь:

— Может теперь самое время сделать наш «Теремок»?

— А разве что-то изменилось с тех пор, когда мы это последний раз обсуждали? — мгновенно отреагировал Виктор. — По-моему, стало только хуже. Я «чёрную пятницу», естественно, имею ввиду. Теперь реализация идей, которые ты хочешь в «Теремок» заложить, какие-нибудь отморозки вполне могут как призыв к действию расценить. Или чужие теремки начнут громить, или из своих чужаков выгонять.

— Ты…  не преувеличиваешь? — Наталья осуждающе посмотрела на мужа.

— Я же не говорю, что так будет, — поморщился Руденко, — но рисковать, лично у меня, ни малейшего желания не возникает. Я понимаю, — он повернулся к Маше, — ты считаешь свою задумку очень важной. Я не спорю, так оно и есть на самом деле. Но взрывать бомбу, а это будет очень мощная бомба, сразу после…  нет, не думаю, что это хорошая идея. Вот запустим через недельку-другую итальянский ролик, посмотрим, как на него отреагируют, а после нового года, если не будет ничего из ряда вон…  можно и за «Теремок» приниматься…

Однако ни через неделю, ни через две, клип не запустили. Теперь вмешались чисто итальянские проблемы. Первого декабря по всей стране начались массовые выступления с требованиями отправить правительство в отставку. Вообще жители благословенных Апеннин обычно довольно спокойно реагировали на правительственные кризисы, которые случались там с завидной регулярностью, но на этот раз призыв основной оппозиционной партии «Свободная Италия» упал на благодатную почву. Если французы, немцы и австрийцы как минимум арестовали по несколько человек, предъявив им обвинения в терроризме, и уже передали дела в суды, то итальянцы топтались на месте, пока бездоказательно обвиняя то мафию, то исламских экстремистов, то нелегальных мигрантов. Толпы людей во многих городах собирались перед офисами карабинеров, перед парламентом, перед штаб-квартирой Совета министров и скандировали лозунги, общим смыслом которых было: «Найти и покарать» и «Не можете найти, отправляйтесь в отставку».

Пришлось ждать ещё пару недель, пока не схлынет и эта волна негатива. Снова собрались в Media Advertising Group. Решать, когда наконец запускать многострадальный итальянский клип. Маше не терпелось стартовать, Виктор сомневался, Антонов тоже.

— Маша, ну смотрите, — терпеливо объяснял Олег Васильевич. Сейчас у всех на носу конец учебы. У кого контрольные, у кого зачёты и прочие напря́ги. Я понимаю, что посмотреть клип, поставить лайк и тиснуть коротенький комментарий много времени не занимает, но кому-то ведь точно не до развлечений сейчас. Зачем терять часть аудитории? А вот сразу после тамошнего рождества запустить, по-моему, будет самое то. Ну и подзабудутся все эти ужасы, как бы цинично это не звучало. Слава богу, что у итальянцев какие-никакие результаты появились и там все попритихли. А так — будет от вас подарок поклонникам к Новому Году. Выпустите лучше анонс. Или трейлер, как у полномасштабных фильмов. Секунд на тридцать, не больше.

— Вот умеете Вы уговаривать, Олег Васильевич, — Маша наконец улыбнулась, хотя до этого сидела хмурая и надутая.

— О! — Руденко хлопнул себя по лбу, — в анонс же надо вставить напоминание о нашем обещании в Китае подумать именно об итальянском ролике. Типа, вот — помним, выполняем. У Вас есть запись той пресс-конференции? — спросил он у Антонова.

— У нас как в Греции. Всё есть! — ответил тот с характерным акцентом, и мужчины дружно расхохотались.

— И чего вы так веселитесь? — недоумённо спросила девушка.

— Ты что, не смотрела старый фильм по чеховской «Свадьбе»? — спросил Виктор, быстро нашел нужный ролик и показал племяннице.

— А, теперь понятно, — теперь и Маша заулыбалась после просмотра.

В ночь на двадцать шестое декабря Руденко никак не мог заснуть. Сегодня с утра они с Машей запустили трейлер итальянского клипа, где пообещали завтра показать итальянский клип полностью и заодно поздравили своих подписчиков с Рождеством, у кого оно сегодня, и с наступающим Новым годом всех без исключения. Виктор перед эфиром никак не мог решить, стоит или нет всё-таки что-нибудь пожелать «про себя».

«Нет! — наконец выбрал он, — если «пожелание» будет, то я никак не пойму, насколько оно повлияло на результат, каким бы он ни оказался. Да и не знаю я, что же такого-эдакого пожелать именно сейчас. Придумать, конечно, можно, но…  это будет откровенно высосано из пальца.»

Вот эта неопределённость будущего результата и заставляла волноваться, отгоняя сон как надоедливую муху. «Как же быстро мы привыкаем к хорошему, — думал он, ворочаясь с боку на бок, — и как легко пользуемся чужой помощью, не давая ничего взамен…  А почему, собственно, «ничего»? Да, тому, кто помощь предоставил, действительно — ничего. И кому — «тому»? И как? То ли свечки в церквях ставить, то ли кровавые жертвоприношения устраивать. Спросить-то не у кого…  Н-да, «тому» — ничего, зато другим — очень даже «чего»! Или всё это — только Ма́шина заслуга?…»

Он гонял эти и подобные мысли по кругу так долго, что Наталья, тоже не спавшая из-за его возни, наконец не выдержала, включила ночник, приподнялась на локте и с тревогой спросила:

— Ты всегда так сильно переживаешь перед выходом клипа? Или этот — какой-то особенный?

— Нет, Натусь. Первый раз такое. Не знаю, — он замялся, не понимая, как объяснить своё волнение. Всё рассказывать он не собирался, чтобы не давать повода заподозрить его в ненормальности, но что-то сказать было нужно. Наконец сообразил: — Прошлые разы́ как-то легче было. А тут…  Столько раз переносили…  Не по своей вине, но…  Примерно…  ну как родов ждёшь, когда беременность тяжело проходила.

— Да тебе-то откуда о таком знать? Сравнил тоже! — горько усмехнулась Наташа.

Детей у Виктора с Натальей не было не потому, что кто-то из них не хотел ребёнка, просто…  так сложилось. Они никогда не предохранялись, а когда через полтора года после свадьбы не получили желаемого результата, пробежались по врачам. Оказалось, что оба были совершенно здоровы. А через ещё год уже и надеяться перестали. Виктор как-то заикнулся насчёт ЭКО или усыновления, но Наталья восприняла такие варианты настолько прохладно, что больше этой темы они никогда не касались.

— Ну…  приходилось слышать разговоры всякие, — неуклюже оправдался Виктор, только сейчас сообразив, что такое сравнение применительно к ним действительно выглядит не совсем уместно.

Только под утро получилось ненадолго забыться. Так что на кухню к завтраку они выползли, ожесточённо зевая. От них не отставала Маша, которая, как она сама призналась, полночи болтала с Алексеем по скайпу. На бабушкин вопрос, что же такого важного нужно обсуждать именно ночью, Маша нахмурилась и нехотя рассказала о возможной длительной командировке Арсентьева куда-то на юг. Мол, что-то там непонятное то ли затевается, то ли уже происходит и это нужно разгребать.

— Ну я и придумывала всякие отмазки, а он их пытался, как бы со стороны начальства, «разоблачить».

— Ну и как результат? — спросил Виктор.

— Пока ничья, — буркнула Маша, наливая себе чаю. — Прямо не знаю, что делать, — продолжила она, уставившись в чашку, — забеременеть от него, что ли, и в ЗАГС быстренько затащить? В таких случаях вроде послабления мужикам бывают, а?

— Ну ты, Маня, даё-ё-шь! — выразил общее мнение Андрей Кириллович после почти минутной тишины, когда все в обалдении пялились на девушку.

— А школа как же? — жалобно спросила Ирина Сергеевна.

Теперь все в недоумении посмотрели на бабушку. Первой не выдержала Наталья. Она деликатно отвернулась, пытаясь скрыть рвущийся наружу смех, глядя на неё, захихикала Маша, за ней и мужчины подхватили разгорающееся веселье.