Страница 6 из 32
— Хорошенького понемножку! — ответила Ронья. — Катись отсюда подобру-поздорову! Вместе с твоей крепостью Борки!
Сжав кулак, она стукнула Бирка по носу.
Он улыбнулся.
— Советую тебе больше этого не делать! Но ты все равно добрая, раз спасла мне жизнь, спасибо тебе!
— Сказано тебе, катись! — крикнула Ронья и убежала прочь, не оглядываясь.
Но когда она стояла уже у каменной лестницы, которая вела от крепостной стены вниз, в замок Маттиса, она услышала, как Бирк кричит:
— Эй ты, дочь разбойника! Когда-нибудь мы еще обязательно встретимся!
Повернув голову, она увидела, что он приготовился к своему очередному прыжку. И тогда она воскликнула:
— Хоть бы ты снова сверзился туда, дерьмо ты этакое!
Все оказалось гораздо хуже, чем она думала. Маттис пришел в такую ярость, что даже его разбойники испугались.
Но сначала никто не хотел верить ее рассказу. Маттис впервые в жизни рассердился на Ронью.
— Иной раз можно и приврать! Или выдумать что-нибудь забавное! Да только такую чушь пороть не смей! Разбойники Борки в замке Маттиса! Да, ты на выдумки горазда! У меня аж кровь в жилах закипела, хоть я и знаю, что это — враки!
— Вовсе это не враки, — возразила Ронья.
И она снова попыталась рассказать ему о том, что узнала от Бирка.
— Врешь ты все, — повторил Маттис. — Во-первых, у Борки нет никакого мальчишки. У него не может быть детей, об этом всегда ходили толки.
Все разбойники сидели молча, не смея вымолвить ни слова. Но под конец Фьосок открыл рот:
— Да, это так, но говорят, у него все-таки есть мальчишка. Ну, тот самый, что Ундис родила от страха в ту самую ночь, когда разразилась страшная гроза. Ну, когда у нас появилась Ронья, помнишь?
Маттис вперил в него взгляд:
— И никто не сказал мне об этом! Ну, выкладывайте, есть еще на свете какая-нибудь дьявольщина, которую мне не привелось узнать?
Обведя зал диким взглядом, он с громким воплем схватил по пивной кружке в каждую руку и грохнул их о стену с такой силой, что пиво с шипением вылилось на пол.
— А теперь этот змееныш Борки разгуливает по крыше замка Маттиса? И ты, Ронья, говорила с ним?
— Он говорил со мной, — ответила Ронья.
С громким воплем схватил Маттис баранье жаркое, стоявшее на длинном столе, и швырнул его в стену так, что ломтики сала закружились в воздухе.
— И ты говоришь, будто этот змееныш утверждает, что поганый пес, его отец, вместе со всем разбойничьим сбродом перебрался в Северный замок?
Ясное дело, Ронья боялась, что Маттис, недослушав до конца, потеряет от злости разум. Но злоба была теперь просто необходима, чтобы вышвырнуть разбойников Борки, и поэтому она сказала:
— Да, это так. И теперь Северный замок называется крепость Борки, запомни это!
С громким воплем схватил Маттис суповой котел, висевший над очагом, и швырнул его в стену. Да так, что похлебка брызгами разлетелась во все стороны.
Лувис между тем сидела молча и только смотрела и слушала. Теперь она тоже разозлилась, и это было заметно. Взяв в руки миску с теплыми куриными яйцами, принесенными с птичьего двора, она подошла к Маттису.
— Вот тебе, — сказала она. — Но помни, ты сам уберешь за собой!
Маттис ваял яйцо, сначала одно. Потом другое, третье. И с безумными воплями стал швырять их, да так, что на полу растеклась настоящая яичница.
А потом заплакал.
— Жил я спокойно, как лис в своей норе и орел на вершине скалы, вот, так я всегда говорил. А теперь…
Бросившись на пол, он растянулся во весь рост, он плакал, кричал и сыпал проклятия до тех пор, пока Лувис это не надоело.
— Нет, на сегодня хватит, — сказала она. — Если в твоей шкуре завелись блохи, нечего тут валяться и скулить! Поднимайся и сделай лучше что-нибудь, вместо того чтобы плакать да орать.
Голодные разбойники уже сидели за столом. Лувис принесла баранье жаркое, валявшееся на полу, и слегка отряхнула его.
— Оно стало только мягче, — сказала она в утешение и стала нарезать толстые ломти мяса разбойникам.
Насупившись, Маттис поднялся на ноги и занял свое место за столом. Но он ничего не ел. Он сидел, обхватив свою черную, лохматую голову руками, и негромко рычал, вздыхая иногда на весь каменный зал.
И вот тогда к нему подошла Ронья. Она обвила рукой его шею и прижалась щекой к его щеке.
— Не печалься, — сказала она. — Теперь дело только за тем, чтобы вышвырнуть их из замка.
— Нелегко это сделать! — глухо произнес Маттис.
Весь вечер сидели они перед очагом, пытаясь придумать, как им поступить.
Маттис хотел знать, как вытравить блох из шкуры, как выгнать разбойников Борки из замка Маттиса, если они, что вполне вероятно, засели там крепко. Но прежде всего ему хотелось знать, как эти его заклятые враги, как эти паршивые миккели,[3] эти псы-ворюги смогли пробраться в Северный замок так, что ни один разбойник Маттиса ничего не заметил. Всякий, будь то пеший или конный, кому нужно было попасть в замок Маттиса, должен был пересечь Волчье ущелье, а там день и ночь неусыпно стояли на страже люди Маттиса. И все-таки никто из них не заметил и тени хотя бы одного разбойника из шайки Борки. Пер Лысуха презрительно расхохотался.
— Ну и ну! Неужто ты, Маттис, думал, что они, прогуливаясь по округе, явятся сюда через Волчье ущелье? Да еще весьма учтиво скажут тебе: потеснитесь-ка, добрые друзья, потому что нынче ночью мы хотим переселиться в Северный замок!
— Как же они туда попали?! Объясни мне. Ты ведь знаешь все на свете!
— Да уж во всяком случае не через Волчье ущелье и не через крепостные ворота, — ответил Пер Лысуха. — Ясное дело, они явились с севера, оттуда, где у нас никакой стражи нет.
— Еще чего, зачем там стража? Там ведь нет никакого входа в замок, а лишь одна крутая горная стена. Хотя они, может, летают или умеют ползать, как мухи, по отвесным скалам и потом проникать через маленькие бойницы? Не так ли?
Но тут ему в голову пришла внезапно какая-то мысль, и он уставился на Ронью.
— А вообще-то, что ты делала наверху, на крыше?
— Я старалась не упасть в Адский провал, — ответила Ронья.
Она страшно жалела, что не расспросила Бирка чуть подробнее. Тогда бы он, быть может, рассказал ей, как разбойникам Борки удалось пробраться в Северный замок. Но теперь было не время думать об этом.
Маттис выставил на ночь стражей не только у Волчьего ущелья, но и на крыше.
— Ну и дерзкий же этот Борка! — сказал он. — А вдруг он, словно бешеный бык, перескочит через Адский провал и захочет вовсе выгнать нас из замка Маттиса?
Схватив кружку с пивом, он швырнул ее в стену так, что пиво расплескалось по всему каменному полу.
— А сейчас я ложусь, Лувис! Но не для того, чтобы спать, а чтобы пораскинуть мозгами и осыпать врагов проклятиями. И горе тому, кто мне помешает!
Ронья тоже не заснула в этот вечер. Все внезапно стало таким ужасно несправедливым и печальным. Почему так случилось? А этот Бирк, которому она так обрадовалась, когда впервые увидела его? И почему, когда ей наконец-то встретился ровесник, он непременно должен был оказаться маленьким гнусным разбойником из шайки Борки?
3
Миккель — прозвище Лиса в народных сказках Скандинавии, здесь: хитрецы.