Проклятие за любовь

Пальчики моей любимой дрожали, когда она надевала мне на палец кольцо.

Потом батюшка попросил нас взяться за руки и скрепил наши руки лентой. Вот так рука об руку мы и шагнули к артефакту. Мы сделали шаг вперёд и прикоснулись к нему. И свеча вспыхнула, залив нас ослепительным светом.

Священник торжественно произнёс.

— Отныне и довеку, вы муж и жена! Плодитесь и размножайтесь во славу господа. Боги благословляют вас!

В это мгновение дверь в церковь с силой распахнулась и в помещение вбежала Оливия. Взъерошенная, с растрёпанными волосами и сбившимся платьем, словно дралась с кем-то, она летела к нам по проходу. Наши отцы попытались заслонить ей дорогу, но она только отмахнулась от них.

Вслед за ней, задыхаясь, бежал её отец — Оливия, стой! Не смей, Оливия!

Я прижал к себе Уленьку, как же мне хотелось защитить её, заслонить собой. Отвести беду.

— Что, уже обвенчались? Я опоздала, да? Не радуйтесь! Не быть вам счастливыми! Я не позволю! Не достался мне, не достанешься и ей!

Глаза этой мегеры горели ненавистью. Её отец наконец добежал до неё, — Дочка, прошу! Не надо!

А Оливия что-то кинула себе за спину и все, кто бросился нам на помощь, замерли. В полной тишине отчётливо прозвучали слова проклятийницы.

— Я проклинаю вас. Не быть вам никогда счастливыми в этом мире. Пусть каждый раз, когда он прикоснётся к тебе, ты горишь огнём и кричишь от боли, и так будет до тех пор, пока не сгоришь заживо.

Пусть, каждый раз, когда она дотронется до тебя, твой зверь сходит с ума, и рвёт твоё тело на части. И так будет до тех пор, пока ты не сдохнешь.

Пусть эта свеча никогда больше не благословит брачующихся.

Пусть ни один человек из ваших родов не познает счастья в любви и браке. Только ваше дитя сможет снять проклятье, если сумеет зажечь эту свечу снова. Она захохотала, — Только откуда ему взяться, вашему ребёнку, если вы прикоснуться друг к другу не сможете? А тянуть вас будет друг к другу. Не прикоснётесь, от тоски умрёте, прикоснётесь, от боли сдохнете.

Я смотрел на эту ведьму и не верил собственным глазам. Она ведь считалась очень красивой девушкой, куда же теперь подевалась её красота? Перед нами стояла уродливая в своей злобе мегера. Она снова засмеялась и крикнула, — Будьте вы прокляты. Да будет так! Примите боги мою жертву!

Оливия ударила себя ножом в грудь. И медленно осела к нашим ногам, а моя Уленька закричала от боли. Да и мне в этот момент было не лучше, моя рысь рвалась на волю. Мне стоило больших усилий совладать со своим зверем.

Присутствующие в зале отмерли, родители Джулианы кинулись к дочери. Меня оттеснили от жены, да теперь я и сам боялся подойти к ней. Для меня было мукой, что моя любимая принимала боль от моих рук. Всё что угодно, но только не это.

Отец Оливии упал на колени перед дочерью, на глазах у него были слёзы. Гордон Фиш подошёл к ним, проверил у Оливии пульс и отдал приказ, сопровождающим его бойцам. Проклятийницу подняли и вынесли из церкви. Её отец вышел следом.

В церкви было шумно, все обсуждали происшедшее и не знали, что делать дальше. Поэтому я решил, что пора обратиться к присутствующим. Оливия не сможет лишить нас праздника.

— Дорогие друзья, прошу минуточку внимания.

Шум смолк, и все повернулись в мою сторону.

— Спасибо вам всем за то, что вы разделили с нами и нашу радость и наше горе. Так уж получилось, что мы с Джулианой знали о том, что получим проклятье за свою любовь. И мы и наши семьи были к этому готовы. Поэтому сегодняшний свадебный пир будет ещё и прощанием с вами, со всеми. Мы с Уленькой вынуждены покинуть этот мир, надеюсь, не навсегда.

Я замолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил.

— Как бы там ни было сегодня у нас с Джулианой большая радость. Сегодня на ваших глазах родилась наша семья. Прошу вас разделить с нами наше угощение и наш праздник. Правда придётся обойтись без криков «горько». И прошу вас, не грустите, танцуйте, веселитесь. У нас с Уленькой обязательно всё будет хорошо.

Как же мне хотелось прижать к себе Джулиану, обнять, утешить, но я мог только издали ласкать её взглядом. Наши гости один за другим подходили к нам чтобы поздравить нас и выразить сожаление о расставании. Что скрывать, наш праздник получился с лёгкой горчинкой. Этой твари всё же удалось подпортить нам праздник. В завершение вечера был наш с Джулианой танец. Ни разу не прикоснувшись друг друга, мы смогли показать этим танцем нашу любовь и желание быть вместе. Потом было прощание, объятия, поцелуи, слёзы. И наконец остались только мы, наши родные и самые близкие друзья. Уход мы запланировали через сутки. У нас была последняя возможность пообщаться с близкими.

— Уленька, родная не грусти. Я тебя очень-очень люблю. До встречи любимая.

— Я тебя тоже люблю Майкл. До встречи.

И мы разъехались, она уехала с родителями к себе домой, а я к своим предкам.

И вот через сутки мы у точки перехода. С нами только родные и самые близкие друзья.

Мы с Джулианой в последний раз обнимаемся со всеми. Будут ли встречи в будущем, никто не знает и поэтому миг расставания тяжёл. Я простился с дедом, отцом и мамой, обнял братишку и шепнул ему — Береги их!

Он серьёзно кивнул головой. Подошедший ко мне Гордон Фиш сказал, — Майкл, держи — он подал мне толстую тетрадь, — Тут всё, что мы смогли узнать, обязательно изучите. Надеюсь, это поможет вам. Обязательно делайте закладки, как мы договаривались и через пять лет ждите гостей. Удачи вам.

— Хорошо. Спасибо Гордон за всё.

— Кстати, забыл сказать, Оливия выжила. Это хороший знак. Когда выздоровеет, предстанет перед судом. Пожизненное заключение ей будет обеспечено, как и блокировка магии. Возможно, одумается и сумеет снять своё проклятье.

— Да, было бы неплохо. — произнёс я и ещё раз поблагодарил его, мы пожали друг другу руки, обнялись и я, взяв наши вещи, подошел к Джулиане.

Уленька обнималась с родителями, с братом, а потом подошла к Екатерине. И та шепнула ей, что-то на ухо, щёчки моей драгоценной порозовели, и я знаю, что Катя сказала ей. Нас уходило не двое, мы уходили втроём.

Бойцы Гордона один за другим ныряли в портал, унося туда наши вещи, а мы с Джулианой в последний оглянувшись на своих родных, шагнули вслед за ними в неизвестность. И первое, что я сделал, оказавшись в другом мире, это обнял и поцеловал Уленьку. Убедился, что здесь проклятье Оливии не имело силы.

Парни прощаются с нами и уходят, а мы стоим, обнявшись и смотрим на новый мир. Как же хочется, чтобы он принял нас.

— Мне пока что всё здесь нравится, — говорю я и целую свою желанную.

— Мне тоже, — отвечает она, прижимаясь ко мне.

Джулиана

Мы стоим на вершине небольшой, заросшей с трёх сторон смешанным лесом горы и молча, смотрим на нашу новую родину. Здесь отныне нам предстоит жить, растить наших детей и попытаться назло всем пророчествам и проклятиям быть счастливыми.

Вокруг нас грядой поднимаются невысокие горы, шумит, подчиняясь ветерку, бегущему по вершинам деревьев смешанный лес. Вдалеке внизу синеет цепочка озёр. Воздух звенит от стрекота насекомых и щебета птиц, сладко благоухает ароматами трав, цветов и ягод клубники, что щедро рассыпана у нас под ногами.

— Красиво, — вздыхаю я и пробую дотянуться до своей магии. Она слабо откликается. Да, с магией здесь действительно плохо.

Я смотрю на Майкла, он стоит задумчивый и серьёзный, в глазах плещется тревога. И я снова не решаюсь сказать ему, что он скоро станет отцом. Ему сейчас и так сложно. Не хочу тревожить его раньше времени.

Он смотрит на меня, на его губах появляется улыбка и взгляд теплеет.

— Ну что, Уленька, вперёд к новой жизни? Всё у нас с тобой будет хорошо, поверь. Главное, мы вместе.

— Я верю. Идём, — говорю я и на секунду запинаюсь, — Васенька.

Да, теперь по документам мы, Ставровы Василий Никитич и Ульяна Тихоновна, и от прежних имён нам придётся отвыкать.

И мы с Васей, подхватив узлы и баулы с вещами, пошли вниз под гору. Пока единственное, что мы с ним знаем, это в каком направлении двигаться. Всё остальное нам неизвестно. Мы не знаем, где будет наш новый дом. Не знаем, с чем предстоит встретиться, и что нас ждёт. Но очень надеемся, что мы будем счастливы, иначе зачем всё это.