Заказ на отцовство

- Да, подружка уехала. Я решила прогуляться и мороженого поесть. В моем же положении это не запрещается?

- Только приветствуется. Можно составить вам компанию?

Конечно да. Триста раз да. Я бы бросилась ему на шею и обняла за это предложение. Но сдерживаюсь, точнее, сдерживаю гормоны.

- Можно, - спокойно отвечаю.

- Тогда я угощаю. Вам какое?

- Пломбир.

Беседа завязывается. И, оказывается, у нас много тем для разговоров помимо беременности и детей. Вопрос один давно на кончике языка вертится, но задать его волнительно. Тема щекотливая, но интересная до жути.

- Александр, а как мужчины становятся гинекологами? Чем вы руководствуетесь?

- Эта профессия сама тебя находит, - усмехается и откусывает мороженое.

- И как вас нашла?

- Распределение.

- Это отличник или двоечник означает?

- Ни то, ни другое. За годы обучения в меде такого насмотришься, что уже в принципе все равно, что дальше рассматривать и лечить.

- А у вас жены нет?

Заинтересованно рассматривает меня.

- Нет.

- Я не в том смысле. - Его улыбку смущает. - Думаю, она бы ревновала вас.

- Вы так говорите, как будто у меня бордель там, - глаза улыбаются, я свои прячу. О таком не говорят. - Катя, если ты думаешь, что ко мне приходят только молодые, красивые девушки и желают познакомиться, то я тебя огорчу. Как правило, все они приходят с проблемами. Молочница, миомы, эрозии, аборты, беременные. Дамы бывают разных социальных слоев, к гинекологу обращаются отнюдь не такие прям красивые и неотразимые. Порой кроме женской патологии имеется букет разных инфекций и заболеваний других органов.

Я усмехаюсь. Еще месяц назад краснела от этих разговоров. Сейчас спокойно обсуждаем.

Первый мужчина, который видел меня… в общем увидел полуобнаженную при свете, но при этом у нас ничего не было. С Александром все сразу пошло не так.

- Катерина, раз уж мы не на приеме, не расскажешь, что произошло? – Он как-то незаметно перешел на «ты», но после наших разговоров думаю, это допустимо.

- Что ты знаешь?

- Мне зав сказал, взять тебя и вести беременность. Особый случай, но я, если честно, не понял, в чем особенность и почему я.

- Все очень сложно, Саш. Ты даже не представляешь насколько.

- Расскажешь? – огибает меня и останавливает. - Потому что это интригует. А я твой врач и должен все знать.

- Я вынашиваю ребенка для другого человека. – Смотрю в глаза и произношу. Не знаю, как отнесется, но он врач и должен знать.

- Это?! То есть ты суррогатная мама?

- Да, только еще хуже.

- Хуже это как?

- Я мало про это знаю, но я забеременела искусственно.

- ЭКО?

- Наверное, все было под наркозом. Я даже не знаю точно, что делали и кого вынашиваю.

- А где делали? У нас?

- Да.

Саша по кругу глазами водит. Думает.

- У нас же это только начинают практиковать, я слышал, что только в столице пока. И, насколько я знаю, это делают не под наркозом. Это незаконно вообще-то, эксперименты ставить.

- Я вне закона. Меня заставили.

- Подожди, как можно заставить человека пойти на такое?

- Можно, - я огибаю его и иду вперёд. Саша догоняет и идет рядом.

- Честно сказать, у меня не было еще опыта ведения таких беременностей. У тебя в карте не написано ничего об этом. Мне сказали взять тебя и вести беременность, отчет писать за надбавку к зарплате. Про все это ни слова.

- Может, на мне опыты ставят, я не знаю, но выбора у меня нет. Мне надо спасти одного человека.

- Ты, значит, очень его любишь. – Мне кажется или я слышу ноты грусти в его словах. Как сожаление о моей судьбе.

- Да, это мой брат. Больше у меня никого нет.

- Ты поэтому не хотела ничего о ребенке знать? - кивает на мой живот.

- Да, не хочу думать о том, кто он, как он выглядит, не хочу привязываться и все такое. Я просто выращиваю кого-то постороннего.

- Ты отчаянная.

- Надеюсь, не зря.

- Я поддержу тебя, если надо. Одной будет очень сложно.

И обнимает. Аккуратно, мягко, уютно. С этого дня как будто проще. Я не одна.

Я не знаю, можно ли нам встречаться вне стен клиники, поэтому чаще хожу на прием. Мы начинаем больше видеться. Его отношение деликатное, бережное, не переходящее какие-то границы.

И я миную еще один месяц моей беременности. Живот как будто чуть-чуть увеличился, но еще не видно ничего. На работе не поймут. Три месяца за спиной. И я все больше успокаиваюсь. Ничего нет. Я не привязываюсь к плоду внутри меня, не разговариваю с ним, не читаю сказки, не думаю о нем, не строю планов, не думаю о колясках, пеленках и кроватке.

- Кать, ложись, - Саша кивает на кушетку, - попробуем послушать стетоскопом сердцебиение. Уже должно прослушиваться.

- Саш, я же говорила, не хочу этого.

- Это процедура, я на каждом осмотре буду это делать. Так я буду контролировать, что с плодом все в порядке.

- Хорошо.

Он долго слушает мой живот. С разных сторон. Хмурится. Берет второй стетоскоп, слушает им. На меня бросает быстрые беглые взгляды.

Не так что-то, я чувствую. Перед глазами брат. А если что-то не так с ребенком, он погибнет, почувствует, что его не любят и не ждут или ему сейчас плохо и он не развивается? Что с Киром будет? Не хочу знать про плод, но и не хочу портить будущему человеку жизнь. Если надо что-то, чтобы он был здоров, я сделаю это.

Саша тяжело вздыхает и на меня смотрит. Долго так. Пристально.

- Что?

- Ты просила ничего тебе не рассказывать.

- Саш, не пугай меня. Что-то с ребенком?

- Пока не знаю, - пожимает плечами, - у тебя тот договор с собой?

- Да.

- Могу я взглянуть?

- Конечно, расскажи. Лучше это, чем неизвестность.

Он поднимает указательный палец вверх и просит жестом помолчать. Изучает документы, складывает и возвращает мне.

- Я даже не знаю, как ты отнесешься. Это, конечно, не точно. Нужен аппарат УЗИ, чтобы сказать точнее.

- Саш, рассказывай.

Глава 9

- Я на девяносто процентов уверен, что у тебя будет двойня. - Как приговор обрушивает на меня информацию.

- То есть двойня?

- То есть близнецы. Такие характерные тоны присутствуют, которые, возможно, являются признаком многоплодной беременности. Надо сделать УЗИ. У нас в поликлинике его нет.

- Боже, - я прикрываю рот рукой и сдерживаю эмоции. - Этого не может быть.

- Кать, ты читала договор? Заказчику нужен один ребенок.

- А второй тогда что?

- Тебе надо разговаривать с Заказчиком. Но сначала сделаем УЗИ, чтобы все было точно.

Саша набирает кого-то по номеру телефона, я пытаюсь слушать, но мысли в другое русло утекают.

Двое. Мне не страшно выносить и родить двое детей, мне страшно, что заберут одного, а второго оставят мне. Для чего мне чужой ребенок? Я ему ни мама, ни папа. Я ему никто. Он мне никто. Я не хочу его. Я не хочу ребенка от врага, я не хочу, чтобы что-то напоминало мне об этом поступке. Я хочу забыть и стереть из памяти этот год. Я не хочу никаких воспоминаний.

- Отлично, спасибо. Кать, я договорился. - Саша возвращает из мыслей. - Завтра на УЗИ поедем, я с тобой. Потом уже с документами будешь решать, если подтвердится. Пока не говори никому ничего.

- Хоть бы ты ошибся. - Поднимаюсь и привожу себя в порядок.

- При ЭКО такое возможно.

Сутки я не живу, я горю мыслью, что у меня двое, а заберут одного. Прокручиваю сотни раз диалоги о том, чтобы забрали двоих. Они родные братья или сестры, не знаю, они вместе должны расти. Но точно не со мной. Я им никто.

Вспоминаю сон свой, когда еще не началось ничего. Ребенка достают, а я тела не вижу, но вижу две головы.

Этот сон такой явный. Две головы. А если не два ребёнка, а какой-то сиамский близнец? Потряхивать начинает. Я лишь бы как относилась к своему здоровью. Не пила и не курила, конечно, но и не заботилась особо. А ведь Саша говорил, что первые три месяца самые важные, все органы закладываются. Страшно, что я рожу урода или инвалида. На УЗИ это идти боюсь