Страница 12 из 27
— Ты же сам… — всхлипывает, как только моя рука находит вторую застёжку на талии, дёргает собачку вниз, вынуждая змейку распахнуться, а платье окончательно скользнуть к её стопам. — …только что спросил…
Твою мать… — выдаёт моё сознание, когда оцениваю взглядом изумительную фигурку в бельевом аксессуаре и чулках.
Анна
Он скользит по мне голодным взглядом, от которого сердце разгоняется до каких-то заоблачных оборотов, работая на износ. Ощущаю, как на теле высыпают мурашки. Кожа воспламеняется. По факту я не должна его смущаться. Между нами была близость. И всё же я инстинктивно прикрываюсь руками.
На мне нет бюстгальтера. К этому платью он не предусмотрен, а прозрачные крошечные стринги в принципе не способны ничего скрыть. И эти чулки с ремешками… В них я выгляжу развратной, точно такой же, как Сандра — его любовница. В тот вечер, когда я застукала их в спальне, он вёл себя как животное…
Божжже… Я не просто волнуюсь. Меня одолевает нервная трясучка. И если он не перестанет так пристально пялиться — я, наверное, вспыхну, как бенгальский огонь. Сгорю.
— Не делай так больше, — Святой убирает мои руки. От прикосновения наших тел, от сплетения миллионов наших нервных окончаний, от потрескивающего электричества между нами я забываю дышать.
— Мужчинам нравится смотреть на женщин, Энни. Это инстинкт, заложенный природой. Срабатывает на уровне подсознания. Мы любим глазами, помнишь? — шепчет, погружая меня в транс. — Отныне наедине я хочу видеть тебя голой… в этих эротических штучках.
Его глубокий и хрипловатый голос крадётся по коже лёгкой дрожью. Встречаемся взглядами. Не разрывая зрительного контакта, Итан прикасается губами к моим запястьям. Целует их. Я же прикрываю веки, ощущая, как по коже рассыпаются искры. Маленькие электрические импульсы в виде лёгкого пощипывания. Они проникают под кожу и стремительно разносятся по всему телу потоком мурашек. У меня от этой невыносимой щекотки начинают дрожать коленки. Внутренности наполняются трепетом.
Боже, какая я глупая. Мне нужно быть смелее. Стать для него лучшей, стать единственной, чтобы он никогда не желал других женщин, а вместо этого я теряюсь. Не знаю, что ему сказать. Как повести себя в данный момент? Подчиниться инстинктам? Проявить хоть какую-то инициативу? Что мне делать? Что? Я же ради него прилетела в чужую страну, не струсила, а сейчас прижимаюсь к Святому и дрожу как пугливый заяц.
Да что со мной такое?
— Тебе нечего стыдиться, — ощутив моё волнение, Итан пытается успокоить. — Ты охренительная, Эн. В тебе есть что-то особенное, чего нет у других. От тебя нереально держаться подальше. Ты классная. Ты сексуальная. Ты очень чувствительная девочка. Я знаю, какой ты бываешь отзывчивой в постели. Для меня ты находка. Клянусь.
Он обнимает, опуская ладони на попу. Тискает. Сдавливает. Скользит руками по спине. Наши лица так близко, что я чувствую, как смешивается дыхание в один клубок. Щекочет. Будоражит. Возбуждает.
Встаю на носочки. Обхватив Итана за талию, прижимаюсь губами к его губам. Робко целую. Потому что хочу. Потому что сердце подсказывает мне, что так правильно. И он, конечно же отвечает. Сильнее стискивает объятия, будто боится, что я растворюсь.
Сначала целует нежно, с пленительной ленцой, лаская языком мои губы. Но стоит мне подчиниться ему, потерять голову, поддаться искушению, и Святой срывается, проявляя напористый характер. С глухим стоном толкается языком внутрь, жадно исследуя мой рот. Как будто вылизывает. Скользит и кружит вокруг моего языка. Сминает и кусает губы. Торопливо. Остро. Сладко. Своим неистовым напором за считанные секунды доводит до умопомрачения. Утягивает за собой в бездну. На самое глубокое дно.
— Итан… — не справившись с эмоциями, выныриваю. Захлёбываюсь резким глотком воздуха. Беру паузу. Ощущаю, как по напряжённому мужскому телу пробегает сильная дрожь.
Наши взгляды пересекаются. В его глазах темным-темно, там плещется настоящее безумие. Он горячий и твёрдый. Нетерпеливый в движениях.
— Сладкая девочка… — прямо в губы выдыхает полустон-полухрип, прикусывая кожу. Горячее рваное дыхание обжигает мне лицо. — Ничего не бойся. Сейчас не будет больно. Сейчас будет хорошо. Обещаю, Эн. Хочу, чтобы ты расслабилась. Хочу, чтобы ты кончила… Много раз…
Опомниться не успеваю, как его ладонь проникает мне между ног. Ложится на промежность, надавливая на чувствительную плоть. Меня поражает высоковольтным разрядом тока. Вздрагиваю, выталкивая из груди протяжный стон. Обнимаю его крепче. С ужасом осознаю, что мне нравится, когда он так делает. Когда его пальцы бесцеремонно проникают в святая святых, ласкают меня через тонкую полоску кружева, натирая складки до возникновения острой пульсации и потребности чего-то большего.
Он кружит пальцем по клитору, высекая искры. Распаляет в животе пожар. Раз за разом меня током шарахает. Под пальцами воспламеняется промежность. Жжёт. Удовольствие пронзает острыми иголками низ живота. Скручивает нутро сладостной судорогой. Затягивает в узел. Разливаясь по венам смертельным ядом, губит меня окончательно.
Ничего не соображая, взрываюсь с громким протяжным вскриком. Вцепляюсь за его шею и дрожу. Нет, не дрожу, я вся трясусь как в лихорадке, ощущая в промежности острую, воспалённую пульсацию. Она не унимается, доводя меня до крайней необходимости почувствовать внутри себя его член.
— Итан… Господи, Итан… там всё … горит… пожалуйста, Итан… — выталкиваю из себя несвязную речь. Не понимаю, отчего мне то холодно, то жарко. Спускаюсь ладонями на его грудь. Кажется, что сердце Святого сорвалось с цепи. Моё решает догнать его в этой неравной гонке. Бьётся так сильно, что вот-вот разорвётся на куски. Перестанет качать вскипевшую в венах кровь.
Ощущая бухающий в ушах пульс, приступаю выкручивать из петли первую попавшуюся под пальцы пуговицу…
— Мать твою, Энни… — процедив сквозь зубы, Итан подхватывает инициативу. Торопливо одной рукой расстёгивает свою рубашку. Второй поддерживает меня, чтобы я не осела на песок. — С тобой, как на американских горках. Адреналин зашкаливает. Не знаешь, чего ожидать…
Сгорая под его порочным взглядом, задыхаюсь. Плавлюсь. На каких-то оголенных инстинктах тянусь пальцами к ремню. Расстёгиваю его. Повоевав с заедающей молнией, помогаю ему раздеться. Больше, конечно же, мешаю. Желание прижаться к голому телу настолько велико, что меня это не останавливает. Почувствовать кожей его жар, склеиться в одно целое — это все, чего я хочу.
Прихожу в себя, когда вдвоём оказываемся на покрывале. Итан нависает надо мной всем своим огромным и крепким телом. Чувствую себя Дюймовочкой под ним. Неудивительно, поскольку он почти на голову выше меня. Но даже это не мешает быть нам идеальной парой. Я знаю, он тоже об этом думал, когда с восхищением оценивал меня, когда обнимал и говорил о ревности, когда целовал, как одержимый.
— Теперь эти губы только мои… — шумно выдыхая, заглядывает мне в глаза. Большой палец ложится на нижнюю. Надавив подушечкой на плоть, очерчивает контур. Затем его ладонь смещается с моей щеки на грудь. — И это тело тоже моё. Я не хочу делить тебя ни с кем, Энни. Запомни это.
— Я бы… никогда… никогда… не…
— Тссс… — перебивает мою и без того несвязную речь, затыкая рот коротким поцелуем. — Больше не хочу разговоров. Если ты решила принадлежать только мне — никаких других мужчин у тебя не будет. Потому что в обратном случае я перестану доверять женщинам. Окончательно…
***
— Итан… — хочу ему напомнить, что люблю его. Только его. Люблю так сильно и безраздельно, что не смогу позволить себе даже мысли об измене. С тех пор, как увидела его на фото и влюбилась, я всегда принадлежала только ему. И больше никому. И любить его буду до последнего вздоха. До последнего удара своего сердца. Чтобы не случилось…
— Тихо, Энни, тихо… — он снова меня прерывает. В глаза пристально смотрит. Гипнотизирует. Трётся каменным членом о внутреннюю сторону бедра. Он так и не снял с меня ни трусики, ни чулки. Оставил как есть. И он горячий. Очень. Напряжённый. Любимый. Весь мой. Обжигает, как августовское солнце в жару. Вынуждает биться под ним в сладостной агонии.