Страница 11 из 105
Найл был настолько слаб, что с трудом поддерживал высокий темп движения. Хотя его проводник двигался шагом, земля под ногами была неровная и Найл часто спотыкался об корни и сломанные ветки. "Тут очевидно недавно был шторм", — подумал Найл, шагая через ковер опавших листьев. Его голова пульсировала, и когда отрикошетив ветка стукнула по затылку, еще и рана закровоточила с новой силой.
Когда Найл почувствовал, что не сможет идти дальше, они вышли на большую поляну, поперек которой лежало большое упавшее дерево, покрытое плющом, его массивные корни торчали как щупальца какого-то монстра. Здесь они все сделали недолгий привал, и Найл был рад посидеть на корне, пока его силы не восстановились.
За поляной дорога начала подниматься. Они тащились в гору приблизительно пятьдесят ярдов, через кустарники, которые были настолько близко друг к другу, что Найл должен был продираться сквозь цепляющиеся ветви. Желтая, как пламя свечи, фигура продолжала мерцать впереди, и так как было почти темно, Найл был рад этому. Внезапно, фигура остановилась, повернулась к Найлу, и сделала жест, чтобы он подошел. Затем незнакомец пригнулся, отодвинул в сторону покрытую листвой ветку и исчез. Найл осторожно последовал за ним и оказался в низком туннеле, где царила почти полная темнота. Все же немного слабого света было так, что Найл мог видеть человека-хамелеона, пригнувшегося под низким потолком и мерцающего впереди в окружающей темноте.
Когда его проводник выпрямился, Найл сделал то же самое. Теперь он мог идти выпрямившись. Туннель в естественной скале был узким, в одном месте нужно было спуститься вниз. Соскользнув вниз и упав на колени, Найл пожалел, что потерял фонарь, подумав, что тот лежит теперь где-нибудь на берегу реки.
Его осязание подсказало ему, что он был в туннеле, стены которого были частично скалой, а частично землей. Пол под ногами, казалось, был сделан из утрамбованной земли. Несколько минут спустя туннель расширился, и Найл уже не мог коснуться обеих стен одновременно. Пройдя дальше, он не мог уже достать и потолка. Очевидно он вошел в пещеру. Его ноги зашелестели по сухим листьям. Мгновение спустя, он увидел как тусклое свечение человека-хамелеона, внезапно увеличилось до яркости полной луны, освещая стены длинной, низкой комнаты, которая заканчивалась у наклонной скальной стены. Желтый свет лился в течение нескольких секунд, затем исчез полностью, оставив Найла в полной темноте. Очевидно вспышка света не ставила своей целью показать Найлу все вокруг.
Найл сел в темноте спиной к стене, почувствовав, что она покрыта толстым, бархатистым, влажным мхом. Было приятно расслабить ноги, но Найл чувствовал себя смертельно уставшим, замерзшим и довольно не уютно в мокрой одежде. Он сидел, терпеливо ожидая около четверти часа, сосредоточившись на биении своего сердца и постепенном уменьшении боли в голове, вдруг кто-то тронул его плечо, затем подтолкнул что-то в его руки. Оказалось, это сосуд, в форме кувшина без ручки. Его невидимый спутник поднял его и коснулся им губ Найла, указывая, что он должен выпить. Найл поболтал сосуд, и почувствовал жидкость со слабым земляным ароматом. В ней плавали какие-то кусочки. По предположению Найла это была жидкость, собранная с подобного мху вещества на стенах. Но так как он хотел пить, а так же и есть, то сделал большой глоток.
Эффект от напитка не просто утолил его жажду. Внезапно, полная чернота стала менее непроницаемой, как будто стены испускали слабый зеленый свет. В этом тусклом сиянии он мог теперь четко видеть своих спутников. Они выглядели, как будто также, но стали фосфоресцирующими. Кроме того, они перестали быть прозрачными, и выглядели твердыми и непрозрачными. (Найл предположил, что, они чувствовали себя в безопасности на собственной территории, и способность становиться прозрачными не нужна.) Но самым жутким было, то что они перемещались по пещере беззвучно.
Все незнакомцы имели то же самое странное, нечеловеческое лицо как и у его первого проводника, и те же самые огромные ноздри и уши. Их лбы варьировались по размеру, так же, как и подобные рту органы в центре, и хотя их основные рты никогда, казалось, не открывались кроме как для питья, дополнительный рот во лбу был странно подвижен и полон жизни. Он часто открывался и закрывался, так что время от времени существа напоминали рыб.
Большинство из них пило из кувшиноподобных сосудов. И Найл теперь заметил, что кувшин, из которого он пил, был поставлен около него на полу, просто его почти скрыли листья. Найл пришел к выводу, что существа едва бы пили так, если бы не имели определенной разумности, помимо инстинкта утоления жажды. Найл взял сосуд и сделал другой большой глоток. Еще более усилился эффект освещенности вокруг него. И хотя Найл не испытывал опьянения, подобного вызванному медом или вином, он понял, что был теперь нечувствителен к холоду. Это казалось даже приятным. Теплота была бы даже излишней. Он коснулся кожи лица; она показалась холодной как у трупа. Все же он наслаждался холодом так же, как он обычно наслаждался теплом.
Теперь он заметил, что хотя они пили вместе, эти странные существа, не были дружелюбны. Напротив, они казались очень задумчивыми. И это, понял Найл, отличало их от людей. Из всех людей, которых он когда-либо знал, он едва ли опишет кого-то из них как задумчивого, кроме некоторых редких обстоятельств. Напротив, люди, казалось, чувствовали, что счастье в том и состоит, чтобы не быть задумчивыми. Иногда люди восхищались и задумчивыми, выделяли их как больших философов, числили их среди самых поразительных человеческих существ. Почему люди шли на то, чтобы достигнуть состояния задумчивости?
Найл наблюдал другие интересные последствия потребления мшистой жидкости. Столь же странным образом он не только наслаждался холодом, но также и голодом. Это казалось парадоксальным. Найл понял, что нормальное чувство удовлетворения, которое следовало за насыщением пищей, было притуплением чувств, которые были противоположностью чувству живости ума, и это казалось существенной частью счастья.
Собираясь сделать следующий глоток воды, Найл сделал паузу, и поставил сосуд. Что-то случилось с ним. Мало того, что жидкость производила противоположный эффект в отличие от вина или меда. Вино заставляло сердце биться быстрее увеличивая приятное тепло. Эта земляная жидкость погружала в тишину, которая увеличивалась и сделалась более глубокой. Четверть часа назад, Найл был уставшим. Теперь усталость исчезла, чтобы уступить место глубокому спокойствию, так, что он даже не мог больше чувствовать бьется ли его сердце или нет. Это было, так как будто он проспал всю ночь и был теперь полностью отдохнувшим.
Найл начал понимать. Раньше в городе пауков, когда он возвращался вечером во дворец , утомленный после долгого дня работы по организации ремонта разрушенных зданий или препятствуя членам Совета ссориться, он обычно бросался на кучу подушек и позволял служанкам приносить еду и напитки, пока он не чувствовал себя отдохнувшим. Но он никогда не расслаблялся вне определенного места. После восстановления энергии, он любил поговорить с Вайгом или Симеоном или своей матерью. Слишком сильное расслабление просто заставило бы его заснуть.
Теперь это было по другому. Это расслабление походило на то, как будто его освободили от оков, которые сковывали его кровообращение. Найл чувствовал себя так, как будто кровь потекла назад, в его конечности. Процесс был почти болезненен.
Он испытал подобное однажды, лежа в кровати в доме Доггинза в городе жуков бомбардиров, когда энергия Богини пробудила утренние цветы и заставила их вибрировать как тысячу крошечных звонков. Но этот опыт скоро закончился во сне. Теперь процесс происходил когда он не спит и с огромным любопытством ждет, что произойдет дальше.
В то время как эти мысли прошли в голове Найла, он заметил, что какая-то деятельность происходит у дальней стены пещеры. Люди-хамелеоны появлялись из какого-то входа или туннеля в дальней стене. Мгновение спустя ему предложили деревянную чашку, которая, содержал измельченные корни. Попробовав один, Найл нашел, что он имеет приятную, хрустящую консистенцию и легко жуется. Это был вкус, который он прежде никогда не испытывал. Во дворце, он съел много видов овощей и фруктов впервые в его жизни. В конце концов, пока он не прибыл в город пауков, он даже не пробовал яблок. Это не походило ни на одно из них, но и не было полностью незнакомо.