Лисья тень

– Камигороши! – прошипела она, обнажив клыки. Черные глаза оценивающе сощурились. – Так значит ты убийца демонов Каге.

Холодно улыбнувшись, я шагнул вперед, ощутив, как по венам разливается сила меча, наполняя их яростью и жаждой крови. Дзёрогумо отступила, паучьи ноги зацокали по полу, лицо в красном мерцании Камигороши заметно побледнело.

– За что? – требовательно спросила она, хищно растопырив длинные пальцы с острыми когтями. – Здесь у меня есть все, что нужно. Я забираю лишь тех, кто не верен Хинотаке, тех, кто оказался недостоин служить ему. Какое значение имеют для тебя жизни горстки самураев, убийца демонов?

Я не ответил, только продолжил наступать. Меч пульсировал у меня в руках. Я был не вправе подвергать сомнению приказы моего клана или причины, по которым ему хотелось убить этого ёкая. Хотя я бы мог предположить, что само появление дзёрогумо на территории Клана Тени было достаточным поводом. Мы, семейство Каге, специализировались на тьме и лучше всех кланов в империи знали секреты теней и созданий, которые в них таятся. Я был в клане убийцей демонов – такова моя работа.

Дзёрогумо раздулась от злобы.

– Подлый человечишка! – процедила она, и между губами сверкнули черные клыки. – Ты меня не зарежешь, как зарезал Стоглазого Йаку или племя нэдзуми[7] из деревни Хана. Я откушу тебе голову и выпью всю твою кровь, пока ты перерезаешь мне горло.

Она кинулась на меня черно-желтой молнией – на удивление проворно, учитывая ее огромные размеры, – но я ждал этого. Одна из лап опустилась на деревянный пол с такой силой, что доска раскололась пополам. Я успел отскочить, крутанулся и с размаху ударил ее Камигороши. Из лапы брызнула черная кровь, дзёрогумо яростно вскрикнула, а Хакаимоно одобрительно застонал у меня в голове. Он упивался насилием и требовал, чтобы я дал ему волю. Но я не ослаблял самоконтроль, даже уворачиваясь от стремительных выпадов дзёрогумо, которая пыталась меня достать. Укрывшись в углу, я быстро прошептал заклинание на языке Тени, от меня отделился еще один Тацуми, и мы бросились в разные стороны.

Появление моего двойника сильно смутило дзёрогумо, и мы, воспользовавшись замешательством, окружили ее. Шипя, она повернулась к Тацуми, стоявшему слева, и ударила его лапой. Когти прошили мое отражение насквозь и врезались в доску, зеркальный образ растворился во мраке и исчез.

Желтоватая сукровица сочилась из паучьей раны и с шипением капала на пол, паутина вокруг дрожала от криков дзёрогумо.

– Злой человечишка! – завизжала она и резко повернулась ко мне, оставив за собой влажный и вязкий след. – Как ты посмел прикоснуться к моему прекрасному телу? – Дзёрогумо покачнулась и стала судорожно перебирать лапами, ища равновесие, а я вновь ринулся в атаку, целясь в место, где соединялись женская и паучья части тела, чтобы раз и навсегда рассечь его пополам.

При моем приближении дзёрогумо оскалилась.

– Да будут прокляты твои глаза! – прошипела она и выплюнула струю зеленой жидкости, которая тут же рассеялась в воздухе. Я отскочил, но ядовитая взвесь все же пристала к моему лицу, и глаза начало сильно жечь. Быстро моргая и пошатываясь, я отошел в сторону, не опуская Камигороши, и обтер лицо рукавом. Сквозь плотную пелену слез я разглядел мутное черно-желтое пятно и обрушил на него яростный удар. Меч стукнулся обо что-то огромное, а хитиновая лапа, будто гигантский молот, сбила меня с ног и отшвырнула в сторону. Камигороши вылетел у меня из рук, я покатился по полу, путаясь в липкой паутине, и врезался в стену.

Оглушенный, по-прежнему полуслепой, с разъяренным Хакаимоно в сознании, я поднялся и стал судорожно искать меч, но тут у меня выбили землю из-под ног. Я рухнул на живот, огляделся и увидел плотные веревки, скрученные из паутин. Они опутывали мои лодыжки и тянулись из брюшка дзёрогумо. Она улыбнулась, обнажив черные клыки, и потащила меня к себе, словно рыбу.

– Иди же ко мне, вкусный маленький жучок, – ворковала она, пока непреодолимая сила тащила меня к ней. Я перевернулся на спину и попытался сорвать паутину с ног, но веревки оказались прочнее шелковых и не поддавались. Я в отчаянии огляделся, ища что-нибудь, что помогло бы мне освободиться, ругая себя за ошибку и представляя, что скажет Итиро, если меня сожрет дзёрогумо. Я шарил по полу в поисках острой кости или обломка лезвия, но нашел только пыль и несколько мелких косточек, запутавшихся в паутине.

– У меня для тебя особый подарок, человек, – сказала дзёгуромо, продолжая волочить меня по полу. – Ты станешь гнездом для моего нового выводка. Я отложу яйца тебе в желудок, и ты будешь жить, пока они не вылупятся и не сожрут тебя изнутри. – Она хихикнула сквозь сжатые зубы и задумчиво пробормотала: – Как знать, может, эти мои детки будут сильнее предыдущих, благодаря тому, что выкормлены внутренностями убийцы демона?

Я был всего в нескольких ярдах от огромного ёкая, так близко, что видел триумф, пылающий в черных глазах, яд, стекающий с алых губ, и от отвращения все внутри меня сжалось. Дзёрогумо не оставила мне выбора. Я упал на спину, расслабился, закрыл глаза и позволил демону меча овладеть своим сознанием.

Он тут же откликнулся и осветил мрак ослепительной вспышкой, наполнив меня яростью. Рукоять меча впилась мне в руку, когда я крепко сжал ее и открыл глаза.

Прямо надо мной была распахнутая пасть дзёрогумо и кривые черные клыки целились мне в горло. Я увидел собственное отражение в ее взгляде, увидел свои глаза, пылающие алым огнем, и заметил, как на лице ее мелькнул страх, когда она поняла, что оказалась в ловушке. Опьяненный жаждой крови, Камигороши сверкнул, и дзёрогумо с громким криком отшатнулась, закрывая лицо руками.

Я разрезал опутавшие меня веревки, вскочил на ноги и по самую рукоять вонзил меч в луковицеобразное тело ёкая, нависшее надо мной. Дзёрогумо на мгновение застыла, а я в это время пробежал под ней, разрезая мечом круглое брюхо, пока не пропорол его насквозь.

Тяжело дыша, я опустил Камигороши. На пол ручьями текла желтая паучья кровь. Дзёрогумо с пронзительным криком рухнула на бок, заскребла когтями по дереву и забилась в конвульсиях, судорожно хватая ртом воздух. Потом сложила лапы на вспоротом животе и затихла.

Этого мало. Хакаимоно все бесился у меня в голове – ему хотелось еще. Больше крови, больше убийств. Его ярость не уменьшилась ни на йоту – и ее невозможно было утолить. И хотя лишь крошечный кусочек моей души был отдан в жертву мечу, демон вонзил свои когти куда глубже, силясь поработить меня без остатка. Глубоко вздохнув, я прогнал все мысли и чувства, вновь превратив себя в пустой сосуд без малейших слабостей, при помощи которых мной можно было манипулировать. Демон всегда отступал неохотно: он боролся со мной, жаждал, чтобы я вновь погрузился во мрак, но я сосредоточился на том, чтобы ничего не чувствовать, чтобы стать никем, и Хакаимоно наконец ослабил хватку.

– Что ты наделал? – раздался позади испуганный голос.

Я обернулся, вновь схватившись за меч, и увидел на пороге коренастого мужчину средних лет. На нем было красивое сине-серое кимоно, а изнеженное, рыхлое тело свидетельствовало о том, что ел он всегда досыта и восседал на мягких подушках. Его круглое лицо было белее мела.

– Ты убил ее, – выдохнул он, в отчаянии глядя на скорченный труп дзёрогумо. – Убил! За что? Да ты хоть понимаешь, что натворил?

Я не ответил. Само собой, я понимал, что убил ёкая, которого мой клан поручил мне уничтожить. Причины не имели значения. Я был оружием – только и всего. А оружие не ставит под сомнения намерения тех, кто им пользуется.

– Как ты мог? – простонал мужчина, сделав несколько шагов. – Ведь она заботилась обо мне. Дарила мне любовь. А от моей злобной жены можно было ждать только ехидства и осуждения. Даже слуги насмехаются надо мной и сплетничают у меня за спиной. А это создание… – он с тоской взглянул на безжизненное тело, – освободило меня. Она обещала исполнить мое сокровенное желание, мою самую заветную мечту. – Взгляд его ожесточился, толстый подбородок затрясся, когда он выпятил нижнюю челюсть. – Я бы с радостью скормил ей хоть тысячу человек в благодарность за то, что она мне дала.

7

Крыса-ёкай.