Попаданцы. Мир Таларея

Император был прав и в том, что ко всему хорошему быстро привыкаешь. На кораблях флота магини Тень сидевшие за вёслами кандальники всегда были полностью обриты и одеты в поношенные, но выстиранные одежды, а при них обязательно имелась пара рабов с погаными вёдрами, так что, и нужду гребцы справляли не под себя.

Графскую чету ри Неров это удивило, однако вскоре они заметили отсутствие давно привычной вони, присущей гребным судам государств Тарпеции. И высоко оценили. Особенно, Прила.

— Госпожа Вика не мудрей нашего шефа, — заступился за своего благодетеля Лешик, когда шлюп отчалил от борта "Любимой Геты", их каравеллы, — Просто он более прагматичными делами занят. Орден и десятой доли подобного тому, что создано нашим императором, не имеет.

— Зато у Тени многое другое есть. Тебе ведь так и не удалось ничего выяснить, чем занимается магистр магии Эрна? Тебе с ней даже поговорить те двое дворян — Фелис и Никар, кажется? — не позволили. Только представили, и всё.

— Ну, кое-что мне всё-таки выяснить и про то комтурство удалось, но ...

Посланник Псковского императора резко прекратил беседу с супругой, заметив, что надсмотрщик за гребцами попытался прислушаться к тихому разговору пассажиров.

Знать о том, зачем прославленный, могущественный маг-император Олег посылал на другой континент одного из своих ближайших доверенных людей, не должны были даже многие высшие сановники Пскова и, уж тем более, погонщик рабов на окраине Тарпеции.

— С вас пятнадцать солигров, — подошёл к Лешику капитан их десятивёсельного судёнышка, — Лучше хадонскими. Если другими, то на треть больше.

— Разве за служанку мы должны платить столько же сколько и за себя? — возмутилась Прила. Потомственная дворянка хорошо вошла в роль прижимистой торговки, — Капитан сказал, что по пять солигров с человека. А рабыня разве тоже считается?

Цернец с насмешкой посмотрел на пассажирку.

— Ваш капитан не совсем был точен, — пояснил он, — Не с человека, а с тела. А уж королю оно принадлежит или слуге, живое или мёртвое, мне всё равно. Я вес перевожу, а не сословие.

— Вот, возьми, капитан, — псковский генерал протянул две медные монеты сааронской чеканки номиналом по десять солигров, — Хадонских, увы, нет.

До причала шлюп довёз пассажиров менее, чем за четверть гонга. Или склянок, поправил себя Лешик. И на Алернии, и на Трапеции время отбивалось бронзовыми цилиндрами со зданий городских ратуш или поселковых управ, где специальные служки круглосуточно отслеживали его по положению светил и песочным часам. Однако, при однотипном звуке ударов о металл, на разных континентах время обозначали по разному. На Тарпеции — склянками.

Кроме псковских аристократов на берег вышли трое растинских торговцев, жена и сын одного из них, а также четверо путешественников с "Огонька", однотипного с "Любимой Гетой" корабля каравана.

— Ты уже знаешь, где остановишься? — спросил знакомый торговец из соседней дорогой каюты, — Рекомендую "Звезду Церна".

— Спасибо, Жотнир, — поблагодарил Лешик, — Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом.

— Тебе в банк не нужно? А то пошли с нами на Ростовщическую. Мы потом в Звезду оттуда. Покажу дорогу.

Сосед Лешика по каютам был хорошим мужиком, но невыносимым. Его неуёмная болтливость и постоянное стремление навязать беседу достали генерала имперской безопасности намного хуже океанской качки.

— Нужно, но я туда лишь завтра собираюсь, — подавив раздражение ответил Лешик, — Сегодня мы хотим помыться наконец-то в нормальных термах и отдохнуть. Не терпится уже, — он посмотрел на жену, которая явно нравилась Жотниру и была ещё одной причиной, почему растинец пристал к соседям, выражаясь словами государя, как банный лист к заднице, — А проводники вон стоят, — граф кивнул на ряды носилок, портшезов и паланкинов различной вместимости.

В портовых городах бедняки часто брались за работу больше подобающую рабам. Лешик быстро сговорился с четвёркой носильщиков — отцом семейства и его тремя сыновьями — хозяевами пошарпанного, но крепкого портшеза, и Прила быстро забралась внутрь этого транспорта. Сам граф вместе с Соланией пошёл следом.

Черный Церн, столица одноимённого острова, был одним из четырёх основных мест, где бросали якоря корабли, как осуществлявшие трансконтинентальные походы, так и плавающие вокруг Тарпеции. Три других таких востребованных гавани находились на Белом Церне, острове чуть севернее.

Граф ри Неров насчитал на рейде и в порту цернской гавани свыше пяти десятков вымпелов.

Размерами город во много раз уступал Растину, но за счёт гостей выглядел не менее многолюдным. По петлявшим улочкам приходилось протискиваться сквозь толпы народа, стараясь не зацепить какой-нибудь торговый лоток или прилавок с товаром, не вляпаться в лужу, грязь, навоз или что-то более неприятное и, главное, сильно не задеть попадавшихся на пути дворян.

Граф ри Неров отлично владел мечом с самой ранней юности — спасибо отцу, но ещё более сильные боевые навыки Лешик получил от своего шефа, перенимая у него умения ассасиноа — так Олег эти приёмы называл — часто тренируя их с самим императором или его ниндзями, элитными воинами, служившими в разведке генерала Агрия или контрразведке генерала Нечая, а также составлявших костяк офицерского корпуса егерей.

Немало выпускников школы ниндзей имелось и в службе имперской безопасности, так что, её главе сами Семеро велели постоянно поддерживать полученные навыки ассасинов на высоком уровне.

При возникновении конфликта Лешик легко мог разделаться сразу с несколькими дворянами не запыхавшись, вот только, он сейчас числился простым торговцем, и даже на поясе у графа висел не меч, а длинный кинжал. Поэтому приходилось бывшему бретеру быть учтивым и по отношению к самым наглым, заносчивым представителям благородного сословия.

— Эй, — окликнул он носильщиков, когда перед его ногами появилась вонючая жижа, разлившаяся во всю ширину проулка, — А посуше дорогу выбрать никак не можно было?

— Далеко пришлось бы обходить, — со смешком ответил старший из братьев-носильщиков.

Четвёрка владельцев портшеза в своих деревянных башмаках на голых до колен ногах не задерживаясь понесла Прилу через грязную лужу. Граф ри Неров посмотрел на свои полусапоги из телячьей кожи, затем на ботики Солании, вздохнул и двинулся следом, издавая под ногами при каждом шаге чавкающие звуки, как и рабыня его супруги.

В этот момент Лешик остро ощутил тоску по ставшему ему родным Пскову, столице, построенной Олегом с помощью своей сестры королевы Саарона Ули.