(не) Твоя

Неожиданным становится то, что он бьет с размаху сначала одного охранника, потом второго, те корчатся от боли, сгибаясь пополам.

Девчонка замечает драку, сползает вниз, вжимается в кресло. Достаю сигарету, делаю первую затяжку, открываю окно, стряхиваю пепел. Интересно, что Марата так разозлило?

Образуется перебранка, я наблюдая за событиями, замечаю, как с запасного входа выходит женщина с двумя сумками.

Она странно озирается и замечая разборки, отворачивается, прибавляет шаг, скрываясь за поворотом.

Это не клуб, а какая-то забегаловка, никогда бы не пришел сюда, все тут не пойми как. И место не самое популярное, на углу улицы, далеко от метро, фонари через один работают.

Пока курю спрашиваю у девчонки:

— Что там случилось? — смотрю перед собой, пытаюсь анализировать увиденное, чтобы сложить цельную картину восприятия действительности. Хотелось бы понять в общих словах о каком воровстве говорил Марат, когда я вошел и увидел его в компании девчонки.

То что ответа не следует, напрягает, не хватало клещами тянуть информацию. Мне бы оставить эту девочку, отпустить, пусть сама разбирается со своими проблемами, но не могу, вижу сидит бледная, трясется:

— Меня тошнит, не могли бы вы не курить, — она зажимает рот ладонью, — этот придурок влил в меня коньяк, когда пытался изнасиловать, — ее слова бьют по вискам.

Нет, это не беспокойство за чистоту салона авто, меня шокирует услышанное. Медленно поворачиваюсь и только сейчас обращаю внимание на разбитую губу, уставший взгляд. Все вокруг становится настолько тихо, я только слышу как в пыльное стекло снаружи бьют первые капли дождя.

Выбрасываю окурок.

Открываю дверь, говорю:

— Сиди здесь, в обиду не дам, — она смотрит на меня словно затравленный зверек, не знаю верит или нет. Дверь блокирую, иду в сторону Марата.

Быстрые шаги не помогают избежать мерзопакостной мелкой мороси, поднявшийся ветер продирает до костей. Терпеть не могу такую погоду. Уж лучше ливень, чем эти мелкая морось.

Во мне разрастается желание почесать кулаки о его морду. Привести в чувство, а то совсем берега попутал.

Это ему не у нас в небольшом городке, когда можно безнаказанно избивать шлюх, зная что влиятельный папаша закроет косяки деньгами, тут надо соблюдать законы и правила, установленные для данного региона. Москва это даже не город в моем понимании, а отдельное государство. Тут все кардинально отличается от того что происходит в среднем по стране. Замять изнасилование тут не получится и пусть скажет спасибо, что девчонку перехватил я, а то уже строчила в каком — нибудь отделении заявление.

Кретин!

— Алан, брат, телефон оставил, хотел позвонить у меня "чп", — Марат тяжело дышит, охрана перебивая друг друга докладывают, что девчонка уехала на такси. Даже нормальных ребят не мог нанять, упустили девчонку, они вообще способны на что-то?!

— Я смотрю работнички у тебя что надо: воруют, дальше своего носа ничего не замечают, — держу руки в карманах, чтобы не вмазать Марату сразу. Мельком смотрю на рядом стоящих мужиков лет пятидесяти, оценивающих меня недовольными взглядами.

— У меня девка сбежала, — он осматривается по сторонам, — уволю за пьянку на рабочем месте, — в глаза он мне не смотрит, верный признак вранья.

Один из охранников подает голос:

— Ей никто не поверит, мы подтвердим вашу версию, все будет в норме босс, — дергаю на себя Марата

— Ты совсем охренел! — он пытается выбраться из захвата, но я держу крепко, — это тебе не маленький провинциальный городок, где ты можешь вытворять что твоей душе угодно, тут придется отвечать по закону, связями отца прикрыться не получится.

— Алан я все объясню, поставка сорвалась не по моей вине, — мне даже слушать его не надо, я к своему сожалению, знаю этого "мудака" не первый год, его привычные отговорки не меняются. Ответственность за свои действия он брать не научился.

У него всегда виноват кто угодно, только не он.

Так дела не решаются.

Ничего не изменилось, он продолжает забивать болт, предается похоти, и как всегда, не думает о последствиях.

Больше никаких новых заказов! Нахер! Он потерял мое доверие

— Марат, я в своей жизни много дерьма видел, но больше всего не выношу когда обижают женщин и детей, — про поставку я понял, перекладывать с больной головы на здоровую он может долго, только меня его оправдания не волнуют.

— Эта шлюха сама на меня бросилась, я не трогал ее, — его зрачки расширены больше чем обычно, тут все понятно, он опять взялся за старое.

Вспоминаю испуганные глаза девчонки. И мне тупо хочется избить этого придурка. Так вдарить, чтобы вытекли, сука, последние мозги этого отморозка. Нихрена, ведь, не соображает что делает!

Отталкиваю Марата от себя с такой силой, что он заваливается на асфальт. Пока один из работников пытается поднять тело, моментально блокирую выпад в свою сторону от второго охранника.

Не теряюсь, бью в челюсть первым, нечего ворон считать. Тот не успевает уклониться, его шатает от удара. Потираю костяшки, приложился сильнее положенного.

— Еще скажи, что губу она сама себе разбила, — разворачиваюсь и иду к машине, бросая на ходу, — мой совет, заканчивай с дурью, пора браться за голову

— Бро, подожди, не руби с горяча, — то что этот «гавнюк» пытается что-то сказать в свое оправдание только злит. Трус, не может признаться, перекладывает ответственность на жертву. Ничего не меняется.

Сажусь в машину, завожу мотор, девчонка сидит бледная как мел, смотрит перед собой. Слежу за ее взглядом, она смотрит на Марата который быстрыми шагами идет к машине. По мере его приближения беглянка все больше вжимается в кресло.

Резко даю по газам. Плевать что он видел свою сотрудницу в моей машине.

Теперь уверен, этот отморозок накурился дури и потом вел себя неадекватно, приставал, все признаки насилия на лицо.

Выехав на нормальную освещенную дорогу осознаю, что у меня безумно ноет рука.

Мне так не свойственно то, что я сейчас делаю.

Анализировать свои действия отказываюсь. Во мне больше любопытства. Бросаю взгляд на девчонку. Она склонила голову на боковое стекло и сидит в одном положении, без движений. Тяну ремень на себя проверяя, хорошо, что пристегнулась.

Ощущение, что я наблюдаю за каким-то новым фильмом, который только что включил и не зная о чем он, строю догадки в голове.

Жаль, что волосы прикрывают лицо и мешают мне рассмотреть ее лучше. Когда подвозил девчонку до дома, обратил внимание на глаза. Они у нее синие, насыщенного оттенка, необычные, такие завораживающие что ли.

— Адрес этот? — останавливаюсь напротив дома, у которого тормознул днями раннее. Провалами памяти не страдаю, запомнил куда привез строптивую козу.

Ее молчание напрягает. Касаюсь плеча, она не реагирует, убираю волосы с лица, глаза закрыты.

Рукой трогаю пульс, выдыхаю, девчонка просто отключилась и спит.

Включаю аварийные сигналы, убираю волосы, свисающие на висок, аккуратно отодвигаю их в сторону. Лицо расслабленное, брови темные, нос немного вздернутый, губа потрескалась, остались следы засохшей крови, волосы длинные, на кончиках вьются, улыбаюсь, необычно, как у моей сестренки, коленки острые, лодыжки узкие.

Я тогда в первый раз ее подвез, подумал, на Линку так похожа.

— Эй, приехали, — чуть сильнее надавливаю на плечо, пытаюсь привести в чувство. Девчонка вздрагивает, выставляет кулачки, не сразу понимает где она, но потом до нее доходит кто с ней, убирает руки. Она всматривается в темные очертания района. Трет киски рук, явный признак того, что нервничает.

— Можно высадить у той остановки, я там подожду, — тычет пальцем куда-то в сторону. Вокруг темень. В смысле она подождет?

— Не понял, тебе некуда пойти?

— Мои вещи остались на работе, ключей нет, мама еще не вернулась со смены, — так и знал что какая-то фигня с ней получится, — она скоро вернется, кусает губы, врет ведь.