Пушкарь его величества

- После хорошей еды, полагается поспать!

Никто не возражает, и несут свои кругленькие животики по спальным местам. Не раздеваясь, ложусь на шкуру и, подхватив под мышку белую головку пристроившейся сестренки, впадаю в транс. В этот раз получилось все проще и могу наблюдать, как мой источник обволок своей энергией желудок и активно помогает пищеварению. Отключаюсь и впадаю в дрему, не мешая процессу.

Примерно через час открыл глаза. Организм бурлит энергией и требует движения. Так! Что там с источником? О! Плотность повысилась. Давай ка, потрудись! Направляю ручейки по всему телу, дублируя кровеносную систему, и омывая по пути все мышцы и кости. Примерно, через пол часа потускневшая энергия собралась в своем сосредоточии и спокойно замерла. Я почувствовал срочный позыв и метнулся во двор, на ходу развязывая веревку, служившую ремнем для штанов. Фух! Успел! Подтерся имевшимся в берестяном кулечке мхом и в радушном настроении решил смастерить вершу. Так как плести из лозы еще надо научиться, попробую приспособить имеющиеся корзины. Если связать их друг с другом, то останется только сделать конусообразный вход, а это уже совсем другая работа. Не откладываю дело в долгий ящик и, прихватив плотницкий ножик иду, за лозой.

- Васечка! – перехватила на выходе со двора сестренка. – Принеси воды. А то я только по пол ведра могу донести.

- Конечно! – смотрю на деревянные кадушки, по недоразумению, названные ведрами. Каждое килограмм по шесть. Если добавить по десять литров воды, то больше тридцати килограмм. Интересно, я вешу, наверное, почти столько же. Делать нечего! Берусь за веревочные ручки и шевелю босыми ногами в центр деревни. Праздношатающихся сельчан нет. Все трудятся в поте лица. Интересно, какой сейчас год? Одеты как бомжи и в лаптях. Молодежь вся босиком, даже великовозрастные лбы. С трудом кручу ворот и вытаскиваю мокрое ведро, выплескивая почти треть себе под ноги. Это я еще сытый и подзаряженный! Крякнул, приподнял на несколько сантиметров тяжелые ведра и засеменил к дому. Двадцать метров – отдых, еще двадцать - опять перекур. На половине пути меня нагнал пацаненок и закричал:

- Васька! Тебя староста зовет!

- Чего надо? – вытираю потный лоб.

- Не сказал. Сказал кликнуть, чтобы шел сейчас же.

- Ладно. Донесу воду до избы и приду.

Занес кадушки в избу и, отдышавшись, пошел к старосте. Его дом выглядел получше остальных и хозяйство было большое. Во дворе куча мала детишек и разной живности. Захожу через сени в хату и, перекрестившись на образа, приветствую старосту.

- Здрав будь, Порфирий Афиногеныч!

- Заходь! – Сидит за столом и потягивает квас.

- Значиться, так, Васятка! – Стою, как бедный родственник. – Ты теперь сирота, и общество должно тебя приютить. Будете с малыми жить в своей избе с Митькой и его жинкой. Он женился недавно, отделиться хочет. Будешь с ним в поле работать и барщину у помещика отрабатывать.

Е, мое! Пипец! Это мы, значить, крепостные! Из своих скудных знаний о тех временах, помню о полном бесправии крестьян, полностью зависящих от помещика. Если тот более или менее вменяемый, то еще ничего, а есть сущие звери и крестьян гноили заживо. Вроде отрабатывать барщину должны были мужики с восемнадцати лет, а девки с семнадцати. Сначала трудишься на поле помещика часов двенадцать, а потом, если остались силы, можешь пахать свою делянку. Вот такая милость от барина! Понятно, что наш надел отойдет кому то, но ведь тогда и дом с огородом тоже. Что же делать?! Остаться в доме и глядеть на то, как бесправные детишки трудятся за корку хлеба?

- Дом мой отец построил!

- И что? Нет его, а ты никто! – староста сдвинул густые брови. Значить, с лошадкой тоже можно распрощаться, думаю и решаюсь.

- Из дома уйдем! Будем в землянке жить! Пусть все видят, как ты сирот ограбил! - Порфирий, аж квасом поперхнулся.

- Так ведь помрете зимой!

- А не твоя забота! Помирать будем, к помещику пойдем! Пусть свое имущество спасает!

Староста с интересом глянул на меня, как будто в первый раз увидел. Потеребил бороду и спросил:

- Чего хочешь?

- Надел сами обрабатывайте, конягу и телегу забирайте, но если понадобиться, дадите попользоваться. В доме жить одни будем и огород наш!

- Тогда барщину будешь отбывать все лето по шесть дней в неделю!

- Три дня!

- Пять!

- Два дня!

- Четыре!

- Годится, - сдался я, понимая, что платить все равно придется.

Староста крякнул и рассмеялся.

- А ты молодец! Может, на что и сгодишься! Есть у меня одна мысль. Завтра в поместье поедем. Если глянешься Александру Никитовичу, будет тебе работенка. Хе-хе! Ступай с богом!

Радостный от того, что отстоял свою самостоятельность, лечу как на крыльях домой.

- Живем, Машуля! – подхватываю взвизгнувшую сестренку и кружу вокруг себя..

- А меня?! – Подбежал, протягивая ручки Алешка. Опускаю сестренку, и та, смешно замахав руками, заваливается на попку.

- Сейчас полетаем! – подкидываю легкого братца под счастливый, заливистый смех. Радуюсь вместе с ним и душу наполняет светлое чувство.

- А теперь пошли гулять! – вижу недоуменные глаза. Не принято тут гулять посреди рабочего дня. Гуляния только по праздникам и выходным.

- В лес идем за лозой.

- Ура! - Лешка запрыгал от радости. Не часто ему выпадало общение со старшим братом, а тут целый поход.

Берем, на всякий случай, с собой корзинку, веревку и нож. В кои то веки сытые еще в начале дня весело шагаем по зеленой траве в недалекий лес.

- Куда ходил? – спрашивает сестренка, сложив два и два мое отсутствие и хорошее настроение по возвращению.

- У старосты был. Договорился, что останемся жить в доме. За то четыре дня в неделю отрабатывать надо будет.

- А зимой? На одном огороде не прокормимся.

- Не боись, сестренка! Кривая выведет! – Машка с удивлением на меня посмотрела и ничего не сказала. Дошли до орешника и нарезали тонких и длинных прутьев. Съедобного, ничего, кроме сныти не росло, поэтому заполнили ею всю корзину. Хоть какой то витамин. Взвалил вязанку на спину и пошли обратно. Леха живчиком скакал вокруг нас и с восхищением разглядывал каждый цветок. Машка сплела себе венок и, если бы не грубый сарафан, вполне могла бы сойти за Снегурочку. Лес с толстенными деревьями был совсем не похож на виденный мною в прежней жизни. Чувствовалась в нем величие могучей природы с целой кладовой полезных для людей растений и скрытого мира тысяч животных. Вроде, и волков должно быть много. Оглядываюсь с опаской. Сейчас волчата народились и добычи много. Без причины не будут нападать. А нам придется сюда часто захаживать. Нужно заготовить на зиму дары леса. Соли только достать надо. Зерно, надеюсь, староста даст, рыбы насушим. Так что не пропадем!

Дома я стал вязать ловушку. Леха игрался рядом, пытаясь, что то сплести, а сестренка занялась огородом. Земля еще влажная и поливать, слава богу, понадобится не скоро. Наконец, приделал к днищу одной из корзин свой корявый раструб. Пойдет! Большая и пузатая получилась.

- А теперь пошли купаться! – Машка оглянулась на меня и покрутила пальцем у виска.

- Совсем дурачком стал! Кто же купается в холодной воде! Заболеешь, как мамка, что мы делать будем?! – на сестринских глазах быстро набухли прозрачные капли и побежали по щечкам. Лешка, увидев такое, тоже заревел за компанию.

- Все, все! Купаться не будем! Быстро закинем в воду ловушку и все!

Быстро не получилось. Пока нашли удобную заводь без течения, затем оказалось, что ловушку надо крепить кольями, которые надо было еще найти. Внутрь верши накидали остатки раков. Я опять продрог и голышом носился по берегу, пока не согрелся так, что от меня пошел пар.

У околицы деревни, нас уже поджидали мелкие стервятники.

- А, свин идет! И поросят ведет! – Кулаки сжались сами по себе. Идем быстро мимо и стараемся не обращать внимания. Но деревенские пришли развлекаться и стали кидать в нас грязью.

- Машка, Лешка! Бегом домой! – поворачиваюсь к кучке хулиганов и, прикрыв лицо локтем, иду на встречу. Те прекратили кидаться, и самый здоровый выступил вперед.