Инфильтрация

Надежда Ожигина

Инфильтрация

Тамара помешала ложкой кашу и добавила визгливых нот в темноту:

– Пятиминутная готовность! Не вижу мисок на месте раздачи!

Серега высунулся из палатки:

– Тома, убавь сирену. Идем!

Рядом с чадящим костром поисковики натянули тент и положили бревно под сидушки, – вот и весь походный уют. Игнат помог дотащить котелок, бухнул в гречку банку тушенки, размешал волокнистое мясо палкой. Выставил миски, разложил на пеньке нарезанное толстыми ломтями сало.

– Комары тут, как птеродактили! – выругался Серега, вынимая из каши пернатый труп. – Ясен пень, они лагерь для маскировки поставили. Никто добровольно не ночует в болоте!

– Мы ночуем, – отбрил Игнат, поджигая очередную спираль, чтобы вонью отгонять кровососов. – Мало ли что на воде случилось. Судя по карте, именно здесь, плюс-минус полкилометра, нашли пробитый ветками рафт.

Они ехали на внедорожнике, пока машина не села по брюхо. Потом брели по болоту к реке и долго искали место посуше, к вечеру вылезли на островок плотной каменистой земли и провозились до самых сумерек, пытаясь его обжить.

– Ставлю задачу на завтра, – шкрябая ложкой, озвучил Серега. – Осматриваем левый берег и пытаемся найти проход за периметр. Думаю, именно в этом квадрате начиналась их радиалка к НИИ.

– Поищем, Серый, ты так не волнуйся, – захрумкала сухарем Тамара. – Похавал? Тащи котелок к реке.

Когда наспех отмыли посуду, Игнат торопливо забрался в палатку и с облегчением снял накомарник. Щелкнул по натянутому куполу тента и услышал в ответ комариный стон, злобный, визгливый от предвкушения. Многие в здешних сырых краях охотились за свежей кровью, вне палатки лучше не спать. И по нужде не выходить.

.

Группа Дениса Егорова пропала без вести в этом районе. Здесь обнаружили порванный рафт, ниже по течению – гермы с продуктами. В деревеньке в трех километрах от рафта – палатку, брошенную свертком в сарае. Все. Ни тел, ни документов. Деревенский рыбак уверял, что нашел палатку в лесу. Пустую. Вещей в ней считай что не было, а люди на крики не отзывались. Ну, он палатку и снял по пьяне, чего добру пропадать. Потом, как очухался через неделю, сунулся к участковому. Скромная тихая речка по весне превращалась в мутный поток, знаменитый внезапными водоворотами, с гребенками и корягами, скрытыми до поры. Редкие экстремалы ходили здесь в пик половодья, что ж говорить о группе чайников, только купивших новенький рафт.

Банальный несчастный случай, каких тысячи по рекам страны. Ребята не рассчитали силы, не подготовились к удару стихии.

Правда, обычно тела находят. Летом река – так, переплюйка, кто-нибудь из рыбаков или туристов-водников должен был наткнуться на след. Но за пять с лишним лет трупы так и не всплыли. Ни зацепки, ни рваной тряпки, ни сигнала от многочисленных гаджетов, которые были при группе. Глухо.

.

Игнат достал файлы с материалами и разложил поверх спальников. С трудом добытые по закрытым сообществам аэросъемки местности. Река в данном квадрате изгибалась змеей, и на том берегу четко просматривались коробки кирпичных зданий: основной корпус, цеха и бараки. А тем, кто по версии следствия нелепо погиб в половодье, эти останки архитектуры были, как самый желанный подарок, единственный настоящий повод сесть в рафт и два дня налегать на весла.

Тамара влезла под тент, долго елозила сапогами, пытаясь их снять и не испачкаться, потом нырнула рыбкой в палатку. Ткнулась носом в файл с фотографиями.

– Это и есть клиентка? – она подмигнула Игнату. – Ищем для милой девицы в сыром болоте сестрицу?

– Не сестрицу, – отмахнулся Игнат, отбирая у нее фотографию. – Наша задача – проникнуть в заброшку и найти следы пребывания группы. НИИ прикрыли в восьмидесятых, но лет пять назад еще охраняли, с колючей проволокой и спецназом. Если группа влезла на закрытый объект и узнала что-то секретное, их могли арестовать.

– И красотка надеется, что сестренка жива, просто пять лет честно пашет на «дядю»? А если их расстреляли за «оказанное сопротивление»? Или бандюги устроили склад, а тут бац – туристы с видосами!

– Эти следы тоже можно найти, – неохотно кивнул Игнат.

Последним в палатку заполз Серега:

– О, блондинка! Где таких выдают?

И получил тычок от Тамары. Чтоб не зарился на других баб.

.

Когда Мария Дьячкова, сестра одной из пропавших туристок, впервые пришла в их офис, у Игната сбилось дыхание от щемящего несоответствия двух граней реальности. От замызганного вида ветровки, небрежно наброшенной на крюк вешалки, от потертого оборудования, скинутого кое-как у стены, – и от фантастической внешности девушки. Именно фантастической: она была родом с другой планеты, в коротком серебряном платье, с платиновыми волосами, льющимися, будто оживший металл. Тот же отблеск металла увидел он в радужках, ясных, холодноватых, с темными трещинками вкраплений, будто затертая амальгама. На фоне пепельно-бронзовой кожи все это сияние – платье и волосы, и глаза – смотрелось, как негатив. Игнат сдался сразу, без боя. Позже, с трудом анализируя, он приписал свой щенячий восторг именно фантастичности Маши. Ни романтики, ни розовых бантиков, ни фэнтези с единорогами. Нет, ощущение инопланетности, запах космического корабля, легкий холод тонкой шарнирной руки, будто к нему прикасался полиморфный робот из «Терминатора», готовый в любую минуту убить. И простое русское имя. Кто б устоял перед этим набором? Пугающим и будоражащим кровь?

Игнат не устоял. Он принял заказ и оформил контракт, пообещав разыскать следы пропавшей без вести группы Егорова.

Потом, когда схлынул угар, Игнат зарекся общаться с Марией. По крайней мере офлайн. В поиске важен ясный рассудок, а если ты постоянно ждешь, с нетерпением и предвкушением, что тебя похитят пришельцы, это уже не поиск, а клиника.

Прочесав соцсети и на две недели зарывшись в старых аккаунтах, он выяснил, чем занималась группа. Егоров не знался с водниками, как пыталось выставить следствие. Он был сталкером, индустриальным туристом, и две точки на карте – поврежденный рафт и руины в лесу – выстроили нехитрый маршрут вылазки пятилетней давности.

Игнат окопался в спецгруппах, прорывался на сходки индустриалов и изучал фольклор, посвященный искомой заброшке. Разумеется, о ней знали. О ней мечтательно щурились. Говорили, что там не завод, как указано на военных картах, а исследовательский институт, то есть сначала было что-то простецкое, а потом завезли оборудование, нагнали профессоров с доцентами и всю зону обнесли колючкой. Раньше от шоссе до НИИ вела ухоженная бетонка, от железнодорожной станции протянули отдельную линию, а потом все пришло в негодность, рельсы пустили на металлолом, дорогу разбили в хлам и засадили кустарником. Несколько групп попытались пройти, еще до Дениса Егорова, но их останавливали на подходе и заворачивали обратно. Особо настырных тащили в ментовку, где мурыжили по пятнадцать суток.

Когда все-таки сняли охрану, кто-то сразу ломанулся в НИИ. Нашли дурня на болотистом берегу: стуча зубами от холода, он рассказывал презабавные вещи. Будто лес насквозь проржавел и ловил его, точно лианами, мотками колючей проволоки. Сталкер не смог припомнить, сколько выпил за эту ночь, над ним долго потешались на форумах, но потом бедняга погиб, спрыгнув с десятого этажа, и заброшка как-то стихийно переместилась в графу «аномалки». Рискнувшие на встречу в офлайне сталкеры толком не объясняли, просто – «это серьезно, чел!» – заклинали туда не соваться. А когда Игнат помянул Егорова, закивали и обнажили головы.

Серега фыркал, мол, все фигня, перетрусил алкашик в ночном лесу, но НИИ – это серьезней, производство могло быть вредное, мало ли что там валяется! Вон, под Иркутском, слыхали? Целый заброшенный химзавод разворовали по камушку, чуть цистерну с ядреной жижей не распилили на радостях! Так что группа могла травануться, и тот чудик, что с крыши прыгнул, обнюхался в хлам и глючил всю ночь. А следакам губернатор гавкнул, и все под несчастный случай списали.