Новые: Изгой

— Дерешься ты конечно эффектно. — Сказал церковник спокойным тоном и посмотрел вокруг. — Обучил десант тебя вполне хорошо. Куда дальше идем?

Изгой указал кивком головы и человек пошел в том направлении, сопровождаемый 362. Этот церковник во время боя был абсолютно спокоен, видимо уверенный, что его защитят, либо готовый себя защищать. А может это просто вера в нём, что смерть это только начало новой жизни, где всё будет значительно лучше, чем сейчас. Изгой не знал, но снова ощутил преследование. Невидимый ему человек снова их сопровождал, однако он не вмешался в бой, но при этом оставшись незаметным для инфицированных. Изгой явно ощущал, что данный человек в лесу за время их сопровождения ходил под носом у инфицированных, только несколько раз их убивая. Даже инфицированные умирали моментально, даже не осознав опасность. Наступала ночь и они ушли достаточно далеко от места боя, где наверняка уже была орда инфицированных и изгой нашел место для ночлега. Это была поляна у реки с отличной обзорностью. Изгой указал человеку место для ночлега и сел сам под деревом, видя всё хорошо вокруг.

— У тебя имя есть? — Спросил человек, сев на землю, но не собираясь спать. Ему видно хотелось болтать, пытаясь втереться в доверие 362.

Изгой смотрел на него и одновременно мимо него на реку. Разговаривать с ним он не хотел, а хотел лишь тишины и наслаждаться шумом воды. Ее звучание было намного приятнее ехидного голоса человека.

— Ты странный. — Церковник напомнил, что он еще здесь. — Впрочем, чего я удивляюсь тому, кого сделали не человеком.

Человек лег на землю спиной к изгою, лежа на боку со связанными руками и наконец затих, глубоко дыша. Теперь только вода и ветер были источниками сильного шума, что очень радовало 362. Он наслаждался этим моментом, смотря на воду.

— Когда-то. — Прошептал человек совершенно неожиданно и изгой уперся в него взглядом, немного пораженный изменившемуся голосу. — Давно это было я жил обычной жизнью, насколько ее можно назвать обычной в наше время. Я работал в АТОМ, хотя навряд ли тебе о чем-то это говорит, мы всей своей группой были отправлены на запуск станции. Работы там было много, нам предстояло модернизировать реакторы, оживить их и запустить станцию. Рядом находится огромный город, который люди взяли под свой полный контроль, после года зачистки. Но захватить мало, надо защитить. Для его защиты нужна энергия. Мы там работали больше двух лет безвылазно, все восстанавливали и нам активно помогали подобные тебе. Там много радиоактивных элементов, старые части реакторов были в аварийном состоянии, человеку ничего не сделать, а вот изгои они выносливые. Они могли сделать там много работы, прежде чем умирали от лучевой болезни. Все шло хорошо, но все не может быть идеально хорошо. Один из изгоев сошел с ума от облучения и напал. Трое моих лучших друзей погибли от его ярости. Я сам застрелил его. Но мои лучшие друзья погибли. Я ненавижу вас. Потому что, когда смотрю в ваши глаза, вспоминаю тех, кто достоин был жить.

Изгой дослушал до конца рассказ человека, не шевельнувшись, посмотрел, как он продолжал смотреть на реку, лежа на боку и в таком положении наконец-то уснул. Для него не имело значение ни одно слово, ни смерть людей, ни смерть изгоев его не взволновала. Мир такой, что каждую минуту кто-то гибнет и нет времени их оплакивать независимо от того, насколько хорошо ты их знаешь. Смерть есть смерть и ничего с этим не поделать. Он сидел так до утра, смотря на реку и наслаждаясь тишиной и спокойствием, смотря на звезды, свет от которых иногда перебивали пробегающие оранжевые сполохи, проносящиеся с востока на запад, любуясь луной и появляющимся заревом на востоке. Пора идти и как только начало светать он встал. Человек тоже резко сел, смотря на воду и легко вскочил на ноги. Он обернулся и посмотрел на изгоя, сверкая своими яростными глазами.

— Веди меня гоблин. — Сказал он и изгой указал ему двигаться вдоль реки.

Изгой не понимал слов про обезьяну, гоблина, скорей всего это были оскорбления, но ему было все равно, он просто указал направление кивком головы и пошел следом за человеком. Дальнейший их путь прошел без происшествий, они шли молча и только сопровождающий вился вокруг, контролируя их. Вечером они вышли к железной дороге и по ней зашли на территорию лаборатории уже без сопровождающего, который ушел обратно в лес. Навстречу им уже шли Федор и двое штурмовиков охранения, которые внимательно рассматривали связанного человека.

— Вернулся. — Сказал Федор и посмотрел на церковника. — Наконец-то ты попался.

Неуловимый усмехнулся и пошел следом за ними, сопровождаемый сзади изгоем. Совершенно молча они добрались до первого корпуса лаборатории и здесь сотрудники обернулись к изгою.

— Дальше мы сами. — Сказал Федор. — 362, тебя ждут в лаборатории.

— 362. — Прошептал плененный человек и изгой встретился с тяжелым взглядом церковника.

К нему пришло озарение. Этот человек искал кого-то конкретного и услышав его номер буквально ожил. Значит он искал его и сейчас был вне себя от понимания, что шел рядом со своей целью и не мог одолеть её. Судьба любит глумится над теми, кто слишком сильно в неё верит. Сотрудники затащили упирающегося церковника в первый сектор и дверь за ним закрылась. Проводив взглядом людей изгой направился в сторону своего сектора. Теперь пора заняться тем, чего он хотел сделать. Он зашел в свою привычную белую комнату, которая была точно такой же, как на тренировочной базе в лаборатории и забрал чистую медицинскую форму, направившись в душевую. Надо было смыть с себя грязь после леса. Через полчаса, отмывшийся и в медицинской одежде он вернулся в лабораторию, словно и не бегал еще недавно по лесу. Киркин встретил его взглядом, улыбнулся и указал на пойманного потенциала, что раньше притащили изгои.

— Хороший экземпляр. — Сказал он. — Займись им.

Изгой подключил спящего инфицированного к приборам и загрузил все препараты. Больше у него нечего было делать, автоматика справится сама. Он занялся другими потенциалами и вернулся к своему пациенту ближе к вечеру. Тот все еще спал и 362 внимательно рассмотрел его. Он был почти голый, были только остатки от штанов из когда-то черной ткани плотного покроя, которые удивительно хорошо сохранились на нем, несмотря на то, что он ползал в лесу неизвестно сколько лет. Какая необычная ткань. Повинуясь желанию он дотронулся до одежды и мир вокруг кардинально изменился. Он поднял глаза и осмотрелся там, куда проник. Сейчас он находился в видении в совершенно другой лаборатории, наполненной неизвестным ему оборудованием. Здесь был всего один человек, который оторвал внимание от компьютера и промчался сквозь изгоя к установке, совершенно не замечая 362. Человек достал из центрифуги красный препарат в двух ампулах и из одной ампулы добавил каплю на стекло под микроскопом, выведя данные на монитор. Эти две ампулы он поставил перед собой на стол и изгой посмотрел на них. На ампулах с дозирующими крышками был значок три стрелы, направленные остриями друг к другу. Интересный символ. Сзади раздался грохот и 362 обернулся на шум. В мощную бронированную дверь ломились инфицированные, тщетно пытаясь ее выбить или разбить стекло. Их лица были искажены в ярости, кровь и слюна капали из их ртов, они что-то кричали, но сквозь бронированное стекло ничего не было слышно. Ученый даже внимание на них не обращал, целиком погруженный в свою работу. Его внимание было полностью сосредоточено на микроскопе, на том, что творилось на стекле. Вещество вступало в контакт с вирусом. Но как он это делает? Изгой прошелся по лаборатории и посмотрел в другой компьютер. Там была открыта формула препарата. Изгой внимательно смотрел на нее, запоминая каждое соединение и ученый подбежал тоже, проверил формулу, переключил на другую папку, смотря статистику экспериментов и так и оставил открытые папки, убежав обратно. Изгой попробовал вернуть формулу, но это не был его мир и он ничего не мог поделать, оставаясь только наблюдателем. Осознав свою беспомощность 362 направился дальше по лаборатории, находя любые записи и запоминая все формулы и надписи, что попадались ему на глаза в открытом виде. Они ему пригодятся.