Бандиты

На задней веранде был накрыт стол на пятерых. Все говорили разом, Джек представил Каллена, обнял мать, вновь ощутив, какой маленькой и хрупкой она сделалась, и мама тихонько спросила:

– Как поживает мой славный большой мальчик? Джек похлопал ее по спине и спросил, как у нее дела, постаравшись, чтобы голос его и впрямь прозвучал заинтересованно, заботливо.

– Прекрасно, – сказала она.

У нее и в семьдесят пять все было прекрасно: волосы, отчасти еще не седые, а русые, уложены волнами, очки и те сияют, белые сережки как нельзя лучше подходят к бусам. Но все-таки она семидесятилетняя старомодная старушка, и в данный момент ей было явно не по себе. Когда Джек спросил, в чем дело, оказалось, ее тревожит, что за столом на всех не хватит места. Да ладно, сказал Джек, расскажи лучше, как ты, что поделываешь. На это мать снова отвечала, что у нее все хорошо, вот только на прошлой неделе она слегла в постель с «артиритом».

– С кем-кем ты была в постели? – переспросил Джек. – С Арти Ритом?

И мать засмеялась, стараясь не выставлять напоказ вставную челюсть и приговаривая, что Джек – копия своего папочки, ее славного ирландца. Аза спиной у Джека Риджина рассказывала Каллену, что на обед будут креветки и еще остался суп из стручков фасоли, и Каллен причмокивал в ответ.

– Знаешь, кто у нас сегодня в гостях? – спросила Риджина, и Джек тут же догадался по интонации, так что мать могла и не сообщать ему печально-многозначительным тоном:

– Морин с мужем.

– Давайте-ка я налью вам по стаканчику и выйдем на крыльцо, – предложила Риджина.

– Морин спрашивала про тебя, – продолжала мать. – Я сказала, ты по-прежнему трудишься на Лео. Морин сказала, это хорошо. Ее муж приехал вместе с ней, этот врач, как его?

– Харби, – подсказал ей Джек.

– Такая прелестная девушка, – вздохнула мать.

Риджина сказала, что Лео обещал освободиться пораньше. Улучив момент, она спросила Джека:

– Лео говорил, ты где-то столкнулся с Хелен. Ты намерен снова с ней встречаться?

– Лео тебе все рассказывает?

– Надеюсь, что да, – вздернула голову Риджина.

– Ты с кем-то столкнулся на машине? – недослышала мать.

По коридору, застеленному линолеумом, они прошли на переднее крыльцо. Морин и Харби Суле поднялись им навстречу, Морин с милой улыбкой протянула руку Джеку.

– Сама не знаю почему, я догадалась: это твоя машина подъехала.

Знакомым движением Джек принял ее руку в свою, поцеловал Морин в щеку, стараясь не глядеть на Харби. Харби был в полосатом летнем костюме с маленьким галстуком-бабочкой, а усы у него были словно подведены тушью для ресниц. Господи, ему бы еще меню под мышку! Джеку показалось даже, что супруг Морин слегка смахивает на полковника Годоя. Как он обрадовался уюту и безопасности родного дома! Где-то там, по улицам Бей-Сент-Луиса, рыщет индеец, имеющий дурную привычку убивать людей, гонится за ним по пятам, а тут Риджина смешивает водочный коктейль и бросает в него вишенку, а мама спрашивает, начался ли уже вечерний бриз – тут всегда после обеда бывает такой приятный свежий ветерок.

– Помнишь, как вы с Морин любили кататься на лодке? – щебетала она. – Риджина, а что случилось с той лодкой, на которой все катались Джек и Морин?

– Утонула.

– Как работа, Джек? – поинтересовалась Морин.

Джек залюбовался ее изящным телом в открытом голубом сарафане, ее тонкими руками, ее скрещенными ногами. Она поставила стакан с коктейлем на колени и придерживала его уверенной рукой – той самой рукой, которая всегда вовремя останавливала его шарящие руки, когда Джек и Морин лежали в гамаке – в том самом гамаке, что висел теперь, свернутый, ненужный, на стене за его спиной.

– Все то же. Работа у нас скучная.

– По крайней мере, вам не требуется страховка на случай жалоб клиентов, – вставил Харби.

– Да уж, наши пациенты никогда не жалуются, – ответил Джек. В этой компании он держался совсем иначе, чем в других местах. Он чувствовал, как Морин смотрит на него, все подмечает. Если б однажды он не остановился вовремя, если б его руки так и остались на ее теле, если б они занялись любовью… Можно ли представить себе Морин в постели с Харби Суле?

Харби сообщил, что два месяца в году он работает на эту чертову страховку. Каллен спросил, что у него за профессия. Харби ответил: уролог. Каллен недоумевающе нахмурился, и Риджина пояснила: слесарь по твоему крантику. А, сказал Каллен, очень кстати. У него есть вопросик к специалисту, но лучше, конечно, отложить его на потом.

Если б они занялись любовью… они сидели бы сейчас здесь все вместе, кроме Харби, конечно, и Каллена тоже здесь не было бы, и рыщущего креола по имени Фрэнклин де Диос, и всех этих неприятностей с никарагуанцами. Впрочем, в этом случае он все равно мог бы встретиться с Люси Николе.

– Кто-нибудь из вас слышал о сестрах Святого Франциска?

– Вряд ли, – откликнулась Морин. – А что?

– Я познакомился с одной из них. Они ухаживают за прокаженными.

– А! – кивнула в ответ Морин.

– Ты бы могла делать что-либо подобное?

– Вряд ли, – повторила Морин. – Где ты с ней познакомился?

– В Карвиле. Ты бывала когда-нибудь в Карвиле? – Он слишком давил на нее и сам это чувствовал, только не понимал, зачем ему это понадобилось.

– Не была и не собираюсь.

– Очень зря. Красивое место, похоже на университетский кампус, а вовсе не на больницу.

– Харби, ты ведь там бывал?

– Где именно?

– В Карвиле.

– Я – нет. Кое-кто из моих коллег бывал. А что?

«Коллеги», мысленно передразнил его Джек. Коллеги Харби Суле, уролога.

– Просто Джек спросил.

– Ну, если он хочет там побывать – не знаю, правда, зачем, – могу ему организовать экскурсию, – вызвался Харби.

В доме зазвонил телефон. Риджина подошла к нему.

– Я так поняла, Джек уже побывал в Карвиле, – возразила Морин. – Ты забирал оттуда покойника?

– Да, в воскресенье, – ответил Джек. Его так и подмывало сообщить всем: «Покойница оказалась жива. Полковник из Никарагуа хочет ее убить, поэтому нам пришлось вывезти ее на катафалке, а по дороге нас остановил другой никарагуанец, который на самом деле родом с Кубы, а с ним индеец из племени мискито – он потом еще застрелил того парня в „Ральф и Каку“, вы, наверное, читали об этом в газетах, он думает, он тут продолжает войну, на которую эти ребята собирают деньги, а эти деньги мы собираемся украсть». Господи, если б можно было рассказать хоть кусочек, хоть самое начало.

– Когда это лодка утонула? – спросила вдруг мать. Такая чудесная была лодка. Вы же катались на ней по всей гавани, помнишь? Ты с Морин.

Вернулась Риджина.

– Лео звонил, сказал, чтобы мы садились за стол, он задерживается, – сказала она. – Мама, помочь тебе на кухне?

– Скажите, что нужно делать, – поднялась с места Морин.

Она подхватила старуху под руку, и все трое направились священнодействовать.

– Риджина, что сказал Лео?

Сестра оглянулась на него через плечо.

– Я же тебе сказала. Наверное, привезли еще покойника.

– Утром уже был один.

– Ну что ж, а теперь второй. Господи прости, нам это кстати. Нужно срочно заново обить мебель. – Тут она пристальнее глянула на Джека и спросила: – А почему это ты ему не помогаешь сегодня?

– У меня выходной.

– Бедный Лео, – вздохнула Риджина, уходя. – мы тут развлекаемся, а он один возится с мертвецами.

Джек внезапно поднялся. Почему-то ему захотелось поскорее уйти. Он бросил беспокойный взгляд на Каллена.

Каллен наклонился к Харби Суле, упершись локтями в колени.

– Наверное, в последнее время «узелок» вам не часто встречается, а? – спросил он.

– Что-что? – удивился Харби.

– «Узелок». Ну, когда член сворачивается и завязывается узелком. Говорят, есть только один способ его распутать. Мне рассказал об этом один парень, с которым такое приключилось. Он сказал, нужно выложить свой член на подоконник, зажмуриться и что есть силы опустить на него оконную раму. Больно хрен знает как, но это единственный способ распутать этот самый «узелок».