Страница 12 из 15
Едко усмехнулся старик и сказал:
– Не буду разуверять тебя… Почва самой Роскошной и Манящей Равнины все переменит, когда ты коснешься ее своими стопами.
Холблит поглядел на него с ровной улыбкой:
– Что ж, тогда я наверняка отыщу там свою Полоняночку. И мы вместе решим, расставаться нам или держаться вместе. Сегодняшний день щедр ко мне.
– Будет ли он щедр и ко мне… и скоро ли? – молвил Морской Орел.
Но гребцы перестали грести и сложили весла; моряки бросили якорь, ибо корабль подошел к берегу на один полет стрелы и прилив развернул его бортом к бурунам. Тут молвил Морской Орел:
– Смотри же вперед, о спутник, и рассказывай мне об этой земле.
Поглядев, Холблит ответил:
– Желтый песок на берегу, похоже, усеян ракушками, и от моря до цветущих трав совсем недалеко. Ну, а в полете стрелы от края воды я вижу рощицу прекрасных цветущих деревьев.
– А видишь ли ты людей на берегу? – поинтересовался старец.
– Да, – сказал Холблит, – четверо сейчас идут возле моря, и трое из них женщины, ибо я вижу, как трепещут на ветру их длинные платья. Одна из них облачена в шафран, другая в белом, а третья в бледно-голубом, но сопровождающий их кметь одет в багрянец, и одеяния всех искрятся золотом и самоцветами. Судя по всему, они глядят на наш корабль, как если бы ожидали его.
Молвил Морской Орел:
– Почему это мореходы медлят и не готовят ялик? Пьяницы и обжоры, лживые свиньи, они забыли про своего вождя.
Но не успел он произнести эти слова, как явились четверо моряков и без промедления подняли его вместе с постелью и отнесли вниз на шкафут, в корабельное чрево, под которым причален был ял с четырьмя крепкими гребцами на веслах, Холблиту никто не дал знака, его как бы не замечали, но, подхватив копье, он последовал за ними и стал рядом, пока старика спускали в лодку. Потом, ступив на планшир, он легко спрыгнул вниз, и никто не стал мешать или помогать ему. И он стал посреди яла, словно воплощение духа битвы, и солнце играло на его ясном шлеме, остром копье и украшенном Вороном белом щите за спиной. Но и будь он последним кметем из тех, что бороздят воды, никто не обратил бы на него меньше внимания.
Глава X. Разговор с людьми Роскошной и Манящей Равнины
Тут, взмахнув ясеневыми лопастями, гребцы направили ял прямо к берегу. С первым же взмахом весел Морской Орел простонал:
– Скорей бы на берег, скорее бы! Холод старости охватывает мое сердце. Сын Ворона, ты стоишь, скажи мне, что делают эти люди на берегу и не подошли ли к ним другие?
Молвил Холблит:
– Другие не подходили. Но я вижу говяд и коней, пасущихся на лугу. Что же касается этих четверых, женщины снимают обувь и подвязывают подолы, словно бы собираются направиться к нам по воде; а кметь, шедший босым, неторопливо бредет по морю, ибо волны стали совсем небольшими.
Старик ничего не ответил, только застонал от нетерпения, но вот – когда вода была еще по грудь – гребцы остановили лодку, и двое из них спрыгнули через борт в море; взяв вождя на его постели, они отправились к берегу. Местные жители встретили их на мелководье, приняли старца, вынесли его на желтый песок и положили вне досягаемости набегавших волн. Следом за ним и Холблит соскочил в волны и отправился на берег. Корабельщики тем временем подгребли к своему судну, и Холблит расслышал восклицания, с которыми они подняли якорь.
Но когда Холблит вышел на берег и приблизился к народу этой земли, женщины искоса поглядели на него, а потом рассмеялись:
– Добро пожаловать и тебе, о молодец!
И, рассмотрев их, он увидел, что статью они похожи на дев его собственной земли; белая кожа и стройные ноги, выглядывавшие из-под подоткнутых платьев, блестели от морской влаги, чаруя своей красотой. Но Холблит преклонил колено возле Морского Орла, чтобы узнать, как тот себя чувствует, и спросил:
– Как тебе здесь, о вождь?
Старик не ответил ни слова, он показался Холблиту спящим; и щеки его были на взгляд розовее, а кожа глаже, чем прежде. Тогда заговорила одна из женщин:
– Не опасайся за него, молодец; спутнику твоему хорошо, а скоро станет еще лучше.
Голос ее пел, как поутру певчая птичка; белолобая и темноволосая, она была чрезвычайно изящна, и все улыбалась, глядя на Холблита, но без пренебрежения. Смеялись и ее подружки, так что становилось понятно: странным было для них его появление здесь. Потом они вновь обулись, и кметь взял постель со старцем, поднял его и ступил на траву. Обратившись лицом к упомянутой прежде роще, они немного прошли и потом положили старца наземь и отдохнули… Так, короткими переходами, его донесли до самого края леса, а старец все не просыпался. Тут уже говорившая с Холблитом дева – та, темноволосая, – молвила:
– Хотя мы взирали на тебя с изумлением, но не потому, что не ждали тебя, а потому, что ты красив и мужествен. Поэтому подожди здесь, пока мы не вернемся к тебе из леса.
Тут она прикоснулась к его руке и вместе с подружками вновь подняла старика; наконец все они исчезли в чаще.
Холблит же расхаживал взад и вперед возле леса, разглядывая цветущие луга, и думал о том, что не видел более прекрасного края. Вдали у подножия холмов поднималась высокая крыша; как будто бы рядом с нею он различил и людей. Ближе к нему паслись говяда и кони. Некоторые даже подходили к Холблиту и, вытянув шеи, смотрели на него; добрые это были животные среди своей породы. Чистый поток воды огибал угол леса и стекал по лугам к морю, Холблит подошел к нему и отметил, что прилив почти не колыхал прозрачную гладь, ибо вода в ручье была чиста как стекло, а трава и цветы спускались прямо к ней, посему, сняв с головы шлем, он испил из ручья и омыл в нем лицо и руки, а потом, водрузив шлем на место, повернул обратно к лесу, ощутив в себе новую силу и веселье. Поглядев на море, он заметил, что присланный с Острова Искупления корабль быстро уменьшается в размерах, потому что поднялся легкий ветерок, и на нем поставили парус. И Холблит улегся на траву; наконец, после чуть менее чем часового отсутствия, четверо местных жителей вышли из леса, но без Морского Орла. И Холблит поднялся и повернулся к ним, и кметь, отсалютовав ему, удалился, направившись прямо к замеченной вдалеке крыше; женщины же остались с Холблитом, и они смотрели на него, и он, опершись на копье, разглядывал их.
Тут молвила черноволосая дева:
– Истинно, о Копейщик, что если бы мы не знали о тебе, то весьма удивились бы тому, что столь молодой и удачливый на взгляд муж попал в эти края.
– Неведомо мне, почему вы удивились бы, – ответил Холблит, – но скажу вам, почему я оказался здесь. Только сперва откройте мне – не это ли край, где лежит Роскошная и Манящая Равнина?
– Именно так, – откликнулась дева, – и разве не видишь ты, какими лучами освещает этот край солнце? Так светит оно во время, которое прочие народы именуют зимою.
– Кажется, я слыхал о подобном чуде, – рек Холблит, – ибо мне говорили, что край этот чудесен; а хотя ваши луга и прекрасны, сейчас их чудными не назовешь, они похожи на прочие земли, разве что покрасивей.
– Такое возможно, – согласилась она, – о прочих землях нам ведомо лишь понаслышке. Если мы и знали о них, то все позабыли.
Молвил Холблит:
– Не этот ли край зовется Уделом Бессмертных?
От этих слов улыбка оставила лицо девы, побледнели и она, и ее подружки, и услышал тут Холблит:
– Воздержись от подобных слов. Их не смеет произнести здесь ни один муж. Но можешь звать этот край Землею Живых.
Ответил юноша:
– Прошу прощения за торопливое слово.
Тут они вновь заулыбались и, подступив поближе, начали оглаживать ладонями, глядя с любовью. Только Холблит чуточку отодвинулся и промолвил:
– Я пришел, чтоб отыскать утрату, горестную для меня.
И рекла дева, вновь подступая к нему:
– Да, найдешь ты ее, пригожий муж, – и ее, и все прочее, чего только захочешь.
Тогда он спросил:
– Не привозили ли сюда недавно девицу по имени Полоняночка? Прекрасную, светловолосую и сероглазую, добрую с виду, ласковую, прямую словом и не робкую. Будет ростом с вас, эта пригожая дева из Дома Розы, моя нареченная.