Страница 30 из 60
— Мы их вытащили в коридор, — пояснил он. — Что скажете?
— Нет.
— Ладно… Спросить уже нельзя… — заворчал он, снова бочком перемещаясь к выходу.
Я попыталась представить себя спокойной гладью мертвого озера. Глаз дергался, по потолку ходили, и фантазия отказывалась работать. По крайней мере, без мятной настойки. Только налила в чашечку очередную порцию, как с улицы донесся панический вопль Нильса:
— Спа-си-те.
— Вы дадите мне мирно надраться, демоны? — тяжело вздохнула я.
— Учитель, живое умертвие, — заверещал школяр. — Нет. Воскрешенное.
Насколько мне помнилось, Фентон сгрузил обездвиженного мертвеца под стеной дома, но школяр орал в огороде. Отставив бутылку с чашкой, я выглянула в окно и почувствовала, как меняюсь в лице.
Перепуганный Нильс отмахивался портретом от воскресшего Дюка. Должно быть, из-за наших с ведьмаком магических преображений, печать растаяла. Голодное умертвие набросилось на первого учуянного светлого мага.
— Проклятье.
Я выскочила из дома и быстро осмотрелась вокруг, пытаясь понять, как отвлечь внимание взбешенного монстра. У стены дома стояли прислоненные садовые инструменты. Схватила тяжелую лопату и бросилась на спасение нахлебника, теряя по дороге домашние туфли. В прямом смысле этих слов.
Одна туфля слетела и отскочила на лопнувшие во время темного ритуала плитки. Ногу в нее совала налету, неприятно заломив задник.
Между тем, вопящий фальцетом Нильс смирился, что отмахнуться от злобного умертвия не выйдет, и в панике выставил портрет острым краем. Дюк схватился за раму, и теперь они перетягивали картину, словно канат.
Рама разлетелась в щепки. Нильс шарахнулся назад, споткнулся о сломанные сучья, щедро засыпающие землю, и плюхнулся на филей. Мертвец определенно побеждал.
— Учитель, помогите, — бледный, как простыня, выкрикнул школяр.
Подскочив, я размахнулась лопатой. Целилась Дюку в голову, но получилось заехать только по плечу. Хрясь. От силы удара монстра отбросило в сторону.
Однако воскрешенные только на первый взгляд казались заторможенными и неповоротливыми. Почуяв добычу, в желании утолить голод они становились поразительно стремительными. Не успела я развернуться, как он с утробным рыком раскрыл ощеренный рот, выставил когтистые лапы и бросился в мою сторону.
Рефлекторно выбросив вперед открытую ладонь, я призвала магию. Пальцы выплюнули сноп искр, а потом их начал облизывать полупрозрачный дымок темной силы.
Неожиданно Дюк дернулся, словно налетел на невидимую стену, и остановился. Протянутые лапы опали, пасть захлопнулась, а на морде появилось такое выражение, какого я никогда у умертвий не видала. Всегда думала, что воскрешенные лишены мимики.
— Стоять.
Дюк на секундочку замер и вновь начал приближаться. Мы с Нильсом с напряжением следили за его перемещениями. Кровожадный монстр остановился на расстоянии шага, опустил голову и вдруг уткнулся макушкой мне в ладонь, словно кот, требующий ласки. От обалдения я выронила лопату.
Пожалуй, меньше всего в жизни мне хотелось бы узнать, какие на ощупь волосы у умертвия, но оно уже терлось о мою руку.
Волосы, кстати, были жесткие и сухие, неживые. Понятия не имею, что делать с этим чудным знанием.
— Учитель… — жалобно простонал Нильс, тихонечко отползая задом поближе к любимым колючим кустам.
Дюк резко выпрямился, повернул голову и ощерился в сторону школяра. Тот оцепенел с круглыми от страха глазами.
— Тихо ты, — цыкнула я и, подняв руку, погладила умертвие по макушке.
Оно немедленно поднырнуло под ладонь и вдруг издало рокочущий звук, как довольный лаской кот. Мертвец урчал. Клянусь, теперь в своей жизни я видела все.
— Плохой мальчик, — пожурила его. — Не смей жрать светлых магов. Лучше щипай свежую травку под забором.
— Что у вас происходит? — выкрикнул из окна второго этажа Фентон, заставив меня оглянуться к дому.
Что характерно, орал он из моей спальни. Даже не спустился, паршивец.
— Сам не видишь? — в сердцах выругалась я. — Твой питомец проснулся. Посади его на цепь.
Сажать Дюка на цепь, конечно, глупо. И негуманно. Хотя еще минуту назад, когда он пытался слопать моего единственного ученика, о гуманности я думала меньше всего. Но он урчал, как ласковой котенок, а в моем доме отродясь не хранилось цепи. Да и привязывать на веревку безмозглого воскрешенного бесполезно: вырвется с куском штакетины, едва почувствует запах дичи.
Монстра я закрыла в клети за домом, возле которой Фентон копал компостную яму. Хорошие были времена, если подумать. И что мне не нравилось?
Чтобы Дюк не вырвался на свободу и не начал куролесить в огороде, ища кем закусить, приткнула хлипкую дверь лопатой, как подпоркой. Он обиженно скулил, не понимая, за что темная хозяйка решила его запереть.
Возвращаясь в дом, я поймала себя на идиотской мысли, что придумываю, чем бы горемычного покормить, чтобы спасти школяра от участи добычи.
Нильс, между тем, виновато мялся посреди кухни. Я встала перед ним, скрестила руки на груди и некоторое время в молчании изучала покрасневшую от расстройства физиономию. Стараясь не встречаться со мной глазами, он жалобно буркнул:
— Начинайте уже, не томите…
Сразу видно: привычный к разбору полетов.
— Нильс, какое первое правило, если нос к носу столкнулся с воскрешенным мертвецом?
— В теории или на практике? — испуганно уточнил он.
— Да без разницы.
— Упасть и тоже притвориться мертвым?
— Полагаешь, он не сожрет себе подобного, да? — издевательски протянула я. — Ты кто?
— Нильс Баек, — выпалил тот. Хорошо, не прибавил сакраментальное "очень приятного познакомиться" или еще его любимое "к вашим услугам".
— Ты светлый чародей.
— И это тоже, — согласился он.
— Вот и бей заклятьем.
— Но вы же его ударили лопатой, — осторожно напомнил Нильс.
Я даже несколько растерялась от его во всех отношениях справедливого замечания и, чтобы уж закончить выговор, не упав, так сказать, лицом в тарелку с овсяной кашей, строго проговорила:
— Какое второе правило, светлый чародей Нильс Баек?
— Учитель, зачем вы задаете все эти страшные вопросы? — простонал он. — Я не знаю второго правила.
— Не можешь ударить магией — импровизируй, — щедро отсыпала я мудрости, самолично нажитой за время службы в ковене. — Бестолочь.
Все-таки есть плюсы в учениках. Неожиданно под боком появился тот, на кого можно поворчать, если попадется под горячую руку. А сейчас меня припекало, и руки дымились. В прямом смысле этих слов.
— Эй, фея, — Фентон вышел из кладовой с берестяным коробом в руках, в котором хранились засушенные грибы. — Ты говорила, что светлые чародейки не питаются солнечным светом.
— И что? — бросила я в его сторону недовольный взгляд.
— Непохоже. — Он продемонстрировал короб. — В кладовой я нашел только прошлогодние грибы.
— Позапрошлогодние.
— То есть, уже несъедобные? — Ведьмак снял крышку и принюхался к содержимому.
— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Ими расплатились за помощь.
— Ты вообще когда-нибудь деньги за работу брала? — расплылся в издевательской улыбке он.
— У светлых непринято называть цену за колдовство, — вставил свои пять медяшек Нильс. — Платят тем, чем могут.
— Судя по пустым полкам, помощью городу твоя наставница не утруждалась, — прокомментировал ведьмак.
— Предпочитаю придерживаться принципа сдержанности в еде, — огрызнулась я.
— Учитель, принципы — это прекрасно, но давайте я на быстренькую руку что-нибудь приготовлю, — оживился Нильс.
— Из чего? — фыркнул Фентон. — В кладовой от горя мышь повесилась.
— Ну так устроил бы ей пышные похороны, — вышла я из себя.
— Господа маги, не ссорьтесь. У меня все с собой, — радостно заявил школяр и неопределенно махнул рукой. — В сундуке запасов на седмицу лежит. Мама велела упаковать.
Неожиданно Нильс из нахлебника превратился в кормильца. Судя по количеству промасленных свертков, мешочков и закупоренных горшочков с солениями, мадам Баек опасалась, что ненаглядного сынишку на полном пансионе заморят голодом. В принципе, пока она была недалека от истины. Я-то не собиралась школяра оставлять и кормить.