Осада Шарпа

Шарп вдавил сапог в мокрый песок.

— Это британская земля, Фавье, ее захватили мои люди, удерживали мои люди против всех ваших попыток ее отбить, и теперь мои люди сдали ее Соединенным Штатам. Разумеется, вы вольны вести переговоры с Америкой о возврате этой земли обратно правительству Франции.

— Полагаю, что Соединенные Штаты согласятся вернуть ее, — улыбнулся Киллик.

С бреши скатилось несколько камней и шестеро переговорщиков, привлеченные шумом, увидели фигуру Патрика Харпера, с непокрытой головой стоящего на вершине бреши. На его правом плече лежал огромный инженерный топор французов, которым Шарп орудовал днем ранее. Фавье посмотрел на Киллика. — Кажется, вы забыли разоружить пленников, мистер Киллик?

— Капитан Киллик, — поправил тот Фавье. — Понимаете ли, полковник, майор Шарп дал слово, что он и его люди не поднимут оружие против Соединенных Штатов. Поэтому я не счел нужным разоружать их.

— А против Франции? — произнес до этого молчащий Дюко.

— Ведь правильнее, капитан Киллик, требовать от пленника не поднимать оружие также и против союзников. Или вы забыли, что ваша страна и моя связаны союзническим договором?

Киллик пожал плечами.

— Меня так переполнила радость от победы, майор, что я забыл об этом пункте.

— Ну так вспомните теперь.

Киллик посмотрел на Шарпа и при движении головы вода полилась с его шляпы. — Ну, майор.

— Условия капитуляции не могут быть изменены, — сказал Шарп.

Кальве снова потребовал перевода. Фавье и Дюко, перебивая другу друга от злости, начали объяснять генералу все вероломство этой капитуляции.

— Да они все англосаксы, — грустно сказал Дюко.

На заданный генералом Кальве вопрос, по-французски ответил Киллик. Фредриксон улыбнулся. — Он спросил, — сказал он Шарпу, — увезет ли нас Киллик в Америку. Киллик сказал, что "Фуэлла" туда и идет.

— И вне всякого сомнения, — Дюко подвел свою лошадь поближе к Шарпу, — вы освободили Киллика от его собственного слова не воевать против британцев?

— Да, — сказал Шарп, — я так и сделал. Это был пакт, заключенный ночью под проливным дождем. Шарп пообещал, что ни он, ни его люди не будут сражаться против Соединенных Штатов, и освободил Киллика от его обещания. Такова была цена спасения Шарпа и его людей.

Дюко насмешливо посмотрел на Шарпа.

— И вы полагаете, что можно верить обещаниям капитана-капера?

— Я сдержал данное вам слово, — сказал Киллик, — и обстреливал форт пока враг не сдастся.

— Вы вообще не имеете права давать такие обещания! — процедил Дюко, — вы не военный человек, мистер Киллик, вы пират.

Киллик открыл было рот, но Дюко уже повернул лошадь и отъехал назад. Он что-то сказал генералу, резко жестикулируя рукой, подчеркивая свои слова.

— Не думаю, что это все, — мягко сказал Фредриксон.

— Хорошо бы, — сказал Шарп. Шлюпки все еще возили на «Фуэллу» раненых, морские пехотинцы ждали своей очереди. Чем дольше французы спорят, тем больше людей спасутся.

Фавье грустно посмотрел на Шарпа.

— Это ведь нечестно, майор.

— Не более нечестно, полковник, чем ваша попытка заставить меня идти на Бордо, выдавая себя за мэра.

Фавье пожал плечами.

— Это была военная хитрость, законный маневр.

— Также законно сдаваться тому, кому хочешь.

— Чтобы снова сражаться? — улыбнулся Фавье. — Это бесчестная уловка, майор, бесчестная.

Генерал Кальве чувствовал себя обманутым. В сражении погибли его люди, и эта дешевая капитуляция не лишит его победы. Он посмотрел на Шарпа и задал вопрос.

— Он спрашивает, — сказал Фредриксон, — правда ли то, что вы были рядовым.

— Да, — сказал Шарп.

Кальве улыбнулся и снова что-то сказал. Он говорит, в таком случае будет жаль вас убивать, — перевел Фредриксон.

Шарп пожал плечами, а Кальве резко и отрывисто заговорил по-французски, Фавье начал переводить Шарпу.

— Генерал хочет, чтобы вы знали, майор Шарп, что мы не признаем ваши договоренности. У вас есть минута, чтобы сдаться нам. — Фавье взглянул на Киллика. — А вам я рекомендую убрать свое судно подальше от форта. Если вы не подчинитесь, мистер Киллик, то будьте уверены, что ваше правительство будет проинформировано о случившеся. Желаю вам приятного дня. Он подъехал к Дюко и Кальве и они все вместе поскакали обратно.

— Твою мать! — сказал Киллик. — Неужели они собираются сражаться?

— Да, ответил Шарп, — это они и собираются делать.

Морские пехотинцы уже карабкались на борт «Фуэллы», и в крепости остались лишь стрелки. Скоро все случится, чертовски скоро.

— Заберите ваш флаг, капитан, — сказал Киллик Шарпу.

Американец наблюдал, как формируется французская колонна.

— Там же сотни ублюдков.

— Всего лишь две тысячи, — Шарп стачивал об камень заусенец на лезвии палаша.

— Я бы мог… — инстинктивно начал Киллик.

— Нет, вы не можете, — прервал его Шарп. Это наша битва. И если мы не справимся, отплывайте без нас. Лейтенант Минвер!

— Сэр?

— Следующими идут ваши люди! Отведите их к воде. Полковой сержант-майор!

Харпер был внутри форта.

— Сэр?

— Заблокируй проход.

Харпер с группой людей стоял рядом с cheval-de-frise[26], которую сделали из обуглившейся балки, в которую вбили полсотни трофейных байонетов. Эту баррикаду, с торчащими во все стороны лезвиями, Харпер с шестью стрелками с усилием подтаскивали к подножию бреши. Они уже почти сделали это, как первые ядра двенадцатифунтовок снова ударили в брешь. Кусок камня пролетел над головой Харпера, но он поднял свой конец бруса, проревев стрелкам, чтобы те толкали сильнее, и огромный шипастый вал водрузили на место.

Шарп уже был на западной стене. Люди Минвера спускались по лестницам на песок, а шлюпки Киллика уже отваливали от "Фуэллы". Шарп прикинул, что погрузка роты Минвера займет около десяти минут, и нужно еще пять, чтобы шлюпки вернулись за остатками защитников форта. Приливное течение в заливе было слишком сильным, чтобы отправиться к шхуне вплавь, так что придется драться, пока лодки не заберут всех. Киллик, сняв американский флаг, подошел к Шарпу и посмотрел на французов. — Хотите, чтобы я пожелал вам удачи, майор?

— Нет.

Киллик, казалось, разрывался между желанием остаться и быть свидетелем редкого сражения и необходимостью поторопить лодки.

— У меня в каюте имеется бутылочка бренди, майор.

— Мы позаботимся о ней, — Шарп не умел выражать эмоции, и только неуклюже поблагодарил американца за то, что тот выполняет обещание.

Киллик пожал плечами.

— Почему вы благодарите меня? Черт, ведь я теперь снова могу воевать с вами!

— А ваше правительство? Если вы поможете мне, у вас могут возникнуть проблемы.

— Пока я добываю денежки, — сказал Киллик, — американское правительство ничего мне не сделает. Раздался звук французских барабанов, но внезапно утих. Американец взглянул на колонну. — Их две тысячи, а вас всего пятьдесят?

— Примерно так.

Киллик рассмеялся, и его голосе прозвучала теплота.

— Черт возьми, майор! Я доволен, что не нахожусь в рядах тех несчастных ублюдков. Бренди ждет, так что поторопитесь, — он кивнул Шарпу, прощаясь, и зашагал к лодкам.

Шарп подошел к краю сломанной стены над брешью, где расположилась половина людей Фредриксона. Вторая половина, с самим Фредриксоном, находилась на внутреннем дворе.

Харпер все еще стоял в бреши, расставляя трофейные байонеты среди камней. Дождь все еще лил, вымывая известь и пыль из бреши в ров.

С юга вновь донесся приглушенный звук французских барабанов, уже насквозь промокших. Стрелки облизывали потрескавшиеся губы. Из-за дождя во французской колонне виднелись только байонеты, а над ними, сверкая золотом, реял вражеский штандарт. Шарп подумал, что это и есть смерть. Французы приближались.

Комендант Анри Лассан, по его требованию, шел в первых рядах колонны. Он написал матери письмо, извиняясь перед ней за потерю форта и говоря, что несмотря на это, ей можно будет гордиться сыном. Он послал ей букет роз и спрашивал, можно ли будет положить в фамильный склеп его четки.

26

cheval-de-frise — оборонительное приспособление, преграждающие путь кавалерии, защитная стена с гвоздями, шипами, кусками битого стекла или камня наверху.