Страница 14 из 65
— Позвольте напомнить вам, лейтенант, — сказал Шарп, что наземной операцией командую я.
Граф де Макерр, серый от пудры на его лице, отряхнул плащ, зашагал в сторону Бэмпфилда.
Форд взглянул на графа и снова обратился к Шарпу.
— Понимаете ли, майор, лейтенант не мог скрыть своего смущения, — наши морские пехотинцы чудесным образом выздоровели.
— В самом деле. — На берегу были сотни пехотинцев и Шарп видел как минимум еще полсотни, ушедших дальше от берега.
— Капитан полагает, — Форд осторожно встал так, чтобы Шарп не смог пойти в сторону Бэмпфилда, — что будет лучше, если мы сами позаботимся о деле. Он улыбнулся так, будто принес великолепные новости.
Шарп уставился на молодого лейтенанта.
— О деле???
— Захватим форт Тест-де-Бюш. — Форд все еще улыбался, будто хотел обрадовать Шарпа такими известиями.
Шарп пристально посмотрел на Форда. — Вы стоите у меня на пути, лейтенант.
— О! Извините, сэр! — Форд шагнул в сторону.
Капитан Бэмпфилд явно по-дружески приветствовал графа де Макерр, но, видя, что подходит Шарп, оставил его и быстро пошел навстречу стрелку.
— Доброе утро, Шарп! Как любезно!
— Что?
— Погода! Бог смилостивился над моряками. — Порыв ветра сыпанул песком по сапогам Шарпа.
— Лейтенант Форд, сэр, сообщил мне, что вы не нуждаетесь в моих услугах.
— Не в Тест-де-Бюш. Один из наших вчера допросил рыбака, Шарп. Кажется, лягушатники покинули форт. Что вы на это скажете, а? Осталось всего несколько человек, так что не вижу причин, по которым нужно беспокоить вас. Полагаю, более благоразумным будет, если вы выдвинетесь вглубь берега.
— Вглубь, сэр?
— Разве вы не собирались устроить диверсию на дороге? Однако я хочу, чтобы вы вернулись с докладом не позднее полудня во вторник. Это вам ясно?
Шарп посмотрел мимо надутого, уверенного в себе Бэмпфилда на морских пехотинцев, стоящих строем на песке. Они высадились налегке, оставив свои рюкзаки и шинели на «Возмездии». Все они выглядели здоровыми, и их вид разозлил Шарпа.
— Ваши люди выздоровели чудесным образом, капитан.
— А почему бы и нет, майор? — улыбнулся Бэмпфилд, находящийся в прекрасном расположении духа. Ruse de guerre[14], майор, понимаете?
Шарп все еще был в ярости.
— Хитрость, сэр?
— Мы не хотели, чтобы вражеские агенты в Сен-Жан-де-Люз прознали наши планы. Они бы доложили, что морские пехотинцы больны и имеются только немного солдат, которых хватит лишь, чтобы пасти отару овец, но не на захват Бордо. — Бэмпфилд видел недоверие Шарпа и улыбнулся. — На кораблях у меня еще достаточно людей, Шарп, если они потребуются.
— Для захвата Бордо? — насмешливо спросил Шарп.
— Если Макеро заявит, что это возможно, мы попробуем. Он направляется прямо в Бордо, Шарп. Храбрый малый, да? Ваша совет будет неоценим, но решать будет Макеро. — торжествующий Бэмпфилд очень старался быть любезным.
— Макеро, сэр?
— Граф де Макерр. Но вы не должны его так называть, это невежливо, — рассмеялся Бэмпфилд. Вы на пороге великих событий, майор. Вы еще будете благодарить за эту возможность.
Но Шарп был слишком разъярен, чтобы благодарить. Бэмпфилд последовательно лгал. Шарп и его стрелки были нужны Бэмпфилду ради его мечтаний о славе, и теперь, на холодном французском берегу, Шарп ясно увидел это безумие, против которого его предостерегал Эльфинстоун.
— Полагаю, сэр, что ответственность за решение о наступлении на Бордо лежит на мне.
— И на нас тоже, майор. Вы же не отрицаете, что де Макерр более убедительный свидетель, — Бэмпфилд помолчал, почувствовав злость Шарпа. — Разумеется, я приму во внимание ваш совет, майор. — Бэмпфилд открыл крышку своих часов, как бы давая понять Шарпу, что он тратит его время. — Возвращайтесь во вторник, майор! К этому времени Макеро принесет нам хорошие вести из Бордо. И запомните, скорость и неожиданность, майор. Скорость и неожиданность.
Бэмпфилд повернулся уходить, но Шарп окликнул его.
— Сэр! Вы верите тому рыбаку?
— Это не ваше дело, Шарп, — возмущенно ответил Бэмпфилд.
— Вы выставите пикеты, сэр?
Бэмпфилд захлопнул свои карманные часы.
— Если мне потребуется урок ведения военных операций, майор, то я попрошу его у своего начальства, а не у подчиненных. Мои шлюпки доставят на берег ваших людей, майор Шарп, всего вам хорошего.
Бэмпфилд ушел. Чтобы захватить форт ему был не нужен Шарп, и он не хотел, чтобы в его победном докладе в адмиралтейство упоминалось имя Шарпа. Этот доклад уже давно сформировался в голове Бэмпфилда, доклад, который будет напечатан в "Военно-морской газете». Будет скромно рассказано о захвате форта, об отчистке залива, но в этой скромности будет виден героизм, с которым была одержана победа. Но по сравнению с захватом Бордо эта победа покажется детской забавой. С этими мыслями Бэмпфилд шел по мокрому, вязкому песку, а в его голове крутились сладкие мечты о триумфе и еще более сладкие мечты о наградах и поощрениях, которые посыплются на него.
Глава 5
Корнелиус Киллик выплеснул кофейную гущу в костер, горящий под соснами. Ветер был прохладный, но дождя, по крайней мере, не было, хотя Киллик полагал, что это ненадолго.
Некоторые его люди спали, некоторые разбирали мушкеты, остальные играли в криббедж или в кости. Они нервничали, но успокаивали себя, видя безмятежное спокойствие капитана.
Однако это спокойствие было напускным. Он нервничал также, как и его люди, и уже сожалел об импульсивном решении защищать форт со стороны берега. Не то чтобы американец боялся драки, но на море он знал каждую рябь, мог в полной мере использовать достоинства «Фуэллы» и посеять смятение в рядах противника, на суше же было совсем по-другому. Битва на суше, как сказал его ирландский лейтенант, — это "разномастная лошадь", а Корнелиус Киллик не был уверен, что ему нравится пестрота.
Его не прельщало иметь это грязное, захламленное пространство в качестве поля битвы. Корабль мог перемещать пушки быстрее, чем колеса, и на море было негде спрятаться. Там, при свежем ветре, сражение было открытым, а здесь под каждым кустом мог прятаться враг. Киллик сознавал, что никогда не учился быть солдатом, никогда не принимал участия в битве на суше, но он сам предложил это коменданту Лассану и теперь готовился дать бой приближающимся британским морским пехотинцам.
Но хотя у Корнелиуса Киллика были сомнения, были также и ободряющие моменты. В его распоряжении находилось шесть двенадцатифунтовых пушек, снятых с «Фуэллы» и установленных на лафеты. Это придавало Киллику уверенности. Пушки, такие красивые и эффективные, давали шанс на победу. Враг придет с мушкетами, а столкнется с оружием, которое Наполеон называл своими "прекрасными дочками". Это были двенадцатифунтовки Грибоваля,[15] мощные, жестокие убийцы.
Чтобы обслуживать эти орудия у Киллика было шестьдесят человек, все они умели обращаться с ними. Американец прекрасно знал, какая судьба будет уготована британцами для команды американского капера, поэтому Киллик мог не приказать своим людям участвовать в битве, он и не приказал, а просто попросил их о помощи. Они ему так верили, так любили его, что всего две дюжины отказались пойти с ним. Так что Киллику предстояло воевать с добровольцами. И Киллик спрашивал себя, смогут ли насильно завербованные солдаты, ведомые надменными щеголями-офицерами, победить таких солдат, как его люди.
Ветер колыхал верхушки деревьев, унося дым от костров в сторону деревни. На стенах форта не было ни души, и флаги тоже не развевались.
— Может ублюдки сегодня и не придут, — лейтенант Догерти налил себе немного мутного кофе.
— Может и нет, — Киллик наклонился к костру и зажег сигару. Он ощутил внезапный страх, должно быть вызванный возможностью потерять свой корабль. Было бы невыносимо потерять «Фуэллу». — Если они придут, Лайам, мы сдерем с них шкуру. На стороне Киллика было и третье преимущество — внезапность.
14
Ruse de guerre(фр.) — военная хитрость, уловка.
15
Jean-Baptiste Vaquette de Gribeauval (1715–1789) — французский военный инженер, конструктор артиллерийских систем