Страница 2 из 3
Вся эта ситуация просто невыносимо выводит из себя. До зубного скрежета выбешивает. У меня есть свой строгий принцип – никогда не спать с проститутками. До этого момента следовать ему было не сложно. Они же, как общественный туалет, в который все подряд мочатся. Так что я никогда не понимал, как может возникнуть желание сделать то же самое.
До сегодняшней ночи. Пока чёртовы ППСники не притащили в отдел эту рыжуху.
Устало падаю на стул, и, запрокинув голову назад, прикрываю глаза. Может она ведьма какая-то? Не даром в древние века все рыжие априори считались бесовским отродьем.
Чёрт, да я вообще не привык так теряться из-за бабы. А тут увидел эту и как будто что-то перемкнуло.
Краем уха слышу стук в дверь и переключаю внимание на Савина, который входит в кабинет, ведя за собой рыжуху.
– Товарищ майор, вы же эту просили? – с сомнением спрашивает и, дождавшись моего одобрительного кивка, подталкивает девчонку вперёд.
Та идёт, не сопротивляясь, и продолжает достаточно правдоподобно играть страх и растерянность, что уже начинает нехило злить.
Хотя моё недовольство быстро рассеивается, когда я начинаю более детально рассматривать куклу.
Породистая девка. С этим не поспоришь.
Красивая, гадина. Миниатюрная такая, думаю, едва до груди мне дойдёт. Вся такая ладненькая, с кукольным личиком, длинными тонкими пальцами, которыми она нервно теребит ремешок сумки. Точёная фигурка, отчётливо вырисовывается даже через плащёвку, а практически полное отсутствие макияжа придаёт её образу ещё больший налёт невинности.
Стерва, знает, чем мужика зацепить. Чёртовы подстилки и те, походу, стали маркетологами. Даже меня пробрало. Млять, как будто я мало баб перемял, что меня на какую-то дорожную шкуру переклинило.
Окидываю девчонку жадным взглядом, чувствуя, как возбуждение во мне растёт в геометрической прогрессии, так, что руки начинает жечь от желания сжать их на талии этой рыжухи, притянуть к себе, впиться в пухлые губёхи и почувствовать, наконец, её вкус.
– Ну… я это… пойду тогда? – мнётся дежурный, вопросительно глядя на меня.
– Иди уже, – раздражаюсь, что тот ещё здесь. – И дверь за собой плотнее прикрой.
Савин едва заметно ухмыляется себе под нос и покидает кабинет, оставляя нас наедине.
С прищуром наблюдаю за девчонкой, надеясь, что хотя бы сейчас она перестанет корчить из себя святую невинность и уже, наконец, приступит к своим прямым обязанностям. Но хрен там был!
Всё, что она делает – это кидает в мою сторону осторожные взгляды, в которых сквозит горделивость.
Смешно за этим наблюдать. Проститутка, у которой есть чувство собственного достоинства? Интересно…
– Как звать? – спрашиваю, медленно приближаясь к ней.
– Аня, – шепчет еле слышно.
А меня торкает ещё больше от её голоса.
Девчонка, вторя моим шагам, осторожно отступает назад, пока не впечатывается спиной в закрытую дверь и замирает, кидая на меня опасливые взгляды.
Ну прям как кролик перед злым голодным волком.
И вот вроде должна бесить эта её наигранная непорочность, а меня вставляет. В груди бурлит какой-то сумасшедший коктейль, бьющий по мозгам, хлеще абсента. Чувство дикой, просто бешеной злости на девчонку за её весь насквозь фальшивый образ смешивается с нестерпимым желанием взять её прямо здесь, не отходя от чёртовой двери. Содрать нахрен с неё это монашеское платье и присвоить себе. По мозгам долбит пресловутый пещерный инстинкт, тот самый на который делает ставку эта актриса – завладеть, стать первым, пометить собой.
Подхожу настолько близко, что могу учуять исходящий от неё запах страха. А ещё от девчонки исходит свежий, лёгкий, едва уловимый аромат персиков, но мои рецепторы моментально его улавливают, разнося по венам электрические импульсы и наглухо снося мне башню.
Нависаю над ней и вижу, как расширяются её зрачки, как учащается дыхание, как венка в области шеи начинает биться быстро-быстро.
Не могу удержаться и касаюсь пальцами этой венки, чувствуя подушечками её беззащитное трепыхание под кожей.
Девчонка тут же вздрагивает, смотрит на меня снизу вверх своими огромными глазищами и при этом кусает сочную нижнюю губу, которую я и сам сейчас не прочь укусить.
Скольжу пальцами вверх по шее, подбородку и останавливаюсь в сантиметре от пухлых губ.
– Что вы делаете? – сдавленно спрашивает, опаляя тёплым дыханием грубую кожу.
Ответа на её вопрос у меня нет. Сам в шоке от того, что реагирую подобным образом на продажную девку, которая готова лечь под любого, кто хорошо заплатит.
Раздраженно одергиваю руку и отхожу к столу, восстанавливая пошатнувшееся самообладание.
Рассудок затянут похотью и грязными мыслями, которые не дают адекватно воспринимать ситуацию с девчонкой.
Единственное, что простреливает мозг – это уточнить её возраст. За годы службы насмотрелся всякого. Не хотелось бы нарваться на дополнительный гемор в виде несовершеннолетней малолетки.
Черт разбери этих баб с их внешностью, которая может быть обманчивой. Тем более, деваха юная совсем. Мало ли.
– Паспорт доставай, – бросаю не сдержанно, не скрывая грубости в голосе.
Просто, млять, сил уже нет держать себя. Чем дольше рыжая находится рядом и пропитывает стены кабинета своим персиковым запахом, тем сильнее я злюсь на неё. За её фальшивость, за то, что несмотря на богатый опыт, всё равно выглядит свежей и чистой, и, в конце концов, на себя, за то, что слишком разнежничался с какой-то дешёвкой.
Бросаю хмурый требовательный взгляд в её сторону, наблюдая за тем, как она начинает рыться в своей сумке.
Руки с изящными тонкими пальчиками подрагивают, и это в очередной раз доказывает, что девчонка не привыкла к общению с представителями власти.
Может действительно новенькая? Поэтому и не выглядит потасканной, просто не успела ещё потрепаться. А может это вообще была её первая смена?
От этой мысли за грудиной зарождается какое-то отчаянное чувство надежды, что девку всё-таки ещё не юзали.
Ну и кретин ты, Вепрев. Собираешься поиметь дорожную подстилку и мечтаешь о том, чтобы она была не тронутой. Чёртовы двойные стандарты. Аж самому от себя противно.
– Тебя хоть раз принимали до этого? – не сдержавшись, всё же задаю волнующий вопрос, в то время, как она, наконец, выуживает документ из сумки и торопливо шагает в мою сторону.
– Нет, – суматошно качает головой, протягивая мне паспорт. – Я просто…
Замолкает, когда наши ладони соприкасаются, и быстро одёргивает руку, потупив взгляд.
На её щеках при этом проступает легкий румянец, что заставляет меня саркастически усмехнуться. Стесняшка какая, вы только посмотрите на неё.
Посерьёзнев, делаю шаг навстречу и резко выдёргиваю из холодных пальцев удостоверение личности, сразу же заглядывая на первую страницу.
Так… Что тут у нас?
– Лисовская Анна Сергеевна, значит, – протягиваю задумчиво, разглядывая фотографию на документах.
Указанный год рождения даёт мне понять, что девчонке двадцать полных лет. Уже хорошо.
Листаю на страницу прописки и вижу, что прописана она не в городе, а в какой-то деревне, название которой хрен выговоришь.
– Не местная, – озвучиваю свои мысли и зачем-то проверяю страницу с семейным положением, удовлетворенно отмечая, что там всё чисто. – Ну, рассказывай, Анна Сергеевна… Давно трудишься?
Направляю на неё прищуренный взгляд, надеясь услышать… А что, собственно, я хочу услышать? Что вместо тысячи клиентов, она обслужила всего лишь сотню? Смешно.
– Я работаю уже два года, – слышу ответ, который вызывает во мне дикую ярость. – Начала сразу, как только поступила в институт.
Говорит это с такой непринуждённостью, я бы даже сказал горделивостью, что мне хочется схватить её за плечи, встряхнуть и наорать.
Дура баба! На кой черт полезла в эту грязь? Хотела лёгких денег? Или просто слаба на передок?
Стискиваю зубы, и швыряю её паспорт на стол.