Страница 27 из 148
— А мне нравится этот наглец! — восторженно воскликнул мужчина. — Тебя даже не интересует, что ждет в случае проигрыша?
— Нет. — Радж в очередной раз безразлично пожал плечами.
— Хорошо, — хозяин довольно потер руки. — Несите карты.
— Минутку — Ракеш поднял указательный палец. — Документы на казино на стол и, если я выиграю, то забираю и напарника.
— Идет! — казалось, азарт раззадоренного предстоящим выигрышем мужчины, все возрастает. — Одна партия без права на отыгрыш.
— Согласен, — легко согласился Ракеш, у которого всегда про запас было «семь тузов»
— Пожалею тебя, — великодушно усмехнулся хозяин. — Играть будем в техасский покер — самый популярный. Сможешь? — он иронично усмехался, не подозревая, что свободное время в колледже Ракеш коротал именно за этой игрой, и опять в ответ получил лишь безразличное поджатие плеч.
Документы легли на стол, а карты розданы. Поскольку повышения ставки не предвиделось, то между противниками выложили все пять карт, и пока картонные прямоугольники поочередно являли на свет лицо, Ракеш смотрел на выпавшие ему пятерку и девятку.
Ладони вспотели, но, стараясь сохранить присутствие духа и заметив на столе туз, он положил свои карты на стол, а потом одернул рукава пиджака. Сделав вид, что усаживается поудобнее, провел рукой над картами и поднял уже два туза, рискуя лишится головы, если у противника тоже окажутся тузы. На его счастье на столе появились еще две двойки и Радж почувствовал себя уверенней, когда следом за парой двоек появились разномастные пятерка и валет. Конечно ему пришлось бы туго, если бы у виз а ви были еще две двойки или туз, но вырисовывался вполне уверенный стрит.
Сияя, как лампада на Дивали, владелец выложил тройку и четверку, что в сочетании с лежащими на столе картами образовывали ожидаемый Ракешем стрит (туз, двойка, тройка, четверка, пятерка) и снисходительно глянул на потерянное лицо соперника.
— Не самая плохая комбинация, — скалился он. — А что у тебя?
Ракеш одновременно выложил на стол свои карты и, резко повернувшись, вытащил пистолет из-за пояса склонившегося над ним любопытного охранника.
— Полагаю, очевидно, что фул-хауз (три туза и две двойки) бьет стрит, — холодно сказал он, вставая, забирая документы на заведение и не сводя дула оружия со лба собеседника. — приведите Дхавала и, если хотите чтобы ваш хозяин остался цел, то не советую его трепать.
Озадаченные громилы уставились на господина, ожидая распоряжений, а тот кивнул в знак согласия.
— Ты в порядке? — спросил Ракеш друга, когда его, дрожащего и посиневшего, привели в тепло комнаты. У Дхавала зуб на зуб не попадал, он не смог ничего ответить, только утвердительно покачал головой. — Дай ему выпить, — продолжал распоряжаться Радж и закрой казино.
Так же молча, бывший хозяин отдал распоряжение, и часть охранников вышла в зал выпроваживать гостей, а один из оставшихся подал стучащему зубами пленнику стакан с виски, который Дхавал схватил трясущимися руками и принялся жадно пить. Когда друг допил, Ракеш подошел к экс-владельцу, заломил ему руку за спину, ткнул дулом в печень и повел в зал, где заставил объявить о смене собственника, после чего известил охранников о том, что они уволены и предложил всем освободить казино. Выпроводив всех и заперев здание, молодые люди прихватили стоящий на парковке автомобиль униженного ими мужчины и покатили к себе.
Уже в убогой квартирке, когда адреналин перегорел и напряжение отступило, на парней напал истерический смех. Сгибаясь пополам, они смеялись и не могли остановиться.
— Мы сделали это, — сквозь слезы проговорил Дхавал. — Я думал, что нам конец. А теперь у нас есть казино! Целое казино! Мы богаты! И теперь можем позволить себе все, что угодно.
Глава 28. Вершина
— Рано радуешься, — отсмеявшись, Ракеш охладил радость друга. — Нам еще придется за него побороться. И потом, мне этого мало. Я тебе обещал, что мы поднимемся на самую вершину, и мы это сделаем. А казино — только начало, но жилье мы можем себе позволить улучшить — он брезгливо осмотрел обшарпанные стены и ободранные двери. — А сейчас можем немного расслабиться. Завтра предстоит трудный день.
Друг оказался прав, когда на следующий день они пришли, чтобы вступить во владение новым имуществом, их окружили мужчины в аккуратных костюмах. Не переходя на грубость, посадили в авто и повезли в некую резиденцию, как друзья потом поняли, к тому, кем они со временем хотели стать.
Это был небольшой домик, располагающийся в далеко не респектабельном районе. Парни недоуменно переглянулись, но их уже завели внутрь. Там была всего одна комната, выкрашенная в выгоревший оранжевый цвет и с блеклыми трафаретными узорами по стенам, на полу лежала потертая соломенная полосатая циновка, чередующая горчичные и оливковые тона, с потолка свешивался пыльный конусообразный светильник, а окна были закрыты плотными, не пропускающими дневной свет римскими шторами. У дальней стены молодые люди разглядели седого мужчину с ясными живыми глазами, который сидел в глубоком, обтянутом веселенькой ситцевой в цветочек тканью кресле, с охраной по бокам и маленьким столиком по правую руку, а перед ним, чуть в стороне, почтительно склонившись, стоял их вчерашний собеседник и партнер Ракеша по игре.
— Мальчики, мне сказали, что вы плохо себя ведете, а плохое поведение требует наказания, — неожиданно глубоким и звучным голосом проговорил старик. — Разве вас не научили, что брать чужое нельзя? — тоном доброго дядюшки продолжал он.
— Мы ничего не отбирали, а выиграли в карты. Среди джентльменов карточные долги отдаются беспрекословно, — немного выступая вперед, ровно настолько, чтобы не провоцировать охрану, возразил Ракеш.
— А у меня другая информация. Вы вломились с оружием, выгнали персонал и объявили, что теперь вы там хозяева. Так поступать некрасиво, мальчики, — старик покосился на жалобщика, а тот подобострастно принялся качать головой.
— И это видно на камерах? — не теряя хладнокровия, поинтересовался Ракеш.
— Предусмотрительный мальчик, — старик, как будто хвалил его. — Вы уничтожили все записи.
— Значит, слово, против слова? — поинтересовался Радж.
— В общем, да, но ведь вы понимаете, мальчики, что я склонен верить своему человеку, пришедшему просить у меня защиту, а не пришлым молодцам.
— А если у меня есть что-то более существенное, чем слово? — Ракеш медленно поднял руки и потянулся к карману джинсов. Охрана немедленно напружинилась, но затем расслабилась и отступила, повинуясь повелительному жесту, а Радж вытащил телефон и включил воспроизведение. На всю небольшую комнату, отдаваясь в каждом ее уголке, зазвучали голоса собеседников, а пожилой мужчина внимательно слушал.
— Видимо, я уже стар, — проговорил он, грустно качая головой, когда запись отзвучала, — и меня можно обмануть. Молодые люди правы, они честно выиграли твое заведение, а ты пытаешься завладеть не своим. Нехорошо. Ты должен отступиться, — резюмировал мужчина. — Мальчики, казино ваше и больше вас никто не будет беспокоить, а если все-таки будут, — блестящие глаза стали холодными и острыми, когда взгляд старика остановился на просителе, — то смело обращайтесь ко мне.
Далее властитель города разъяснил парням правила игры, на которые они согласились, и с миром отпустил.
— Вот теперь можем выпить за второе рождение, — облегченно сказал Ракеш, когда они вернулись в свою конуру.
Это был их первый шаг на пути к процветанию. Как и говорил Радж, этого было мало, и он прибирал под свой контроль все больше предприятий, балансируя на самой грани криминального закона.
Величавый старец издали продолжал наблюдать за друзьями, ему импонировала их юная наглость и азарт, но при этом и осторожность, аккуратность, с которой проворачивали дела, проходя на волосок от того, чтобы расстаться с жизнью. Он стал приглашать Ракеша к себе, подолгу беседуя с ним и советуясь по сложным вопросам, проясняя для себя ход его мыслей и здравость суждений. Когда же понял, что слишком стар и его руки уже не достаточно сильны, чтобы удерживать бразды правления городом, то созвал большой совет и представил Раджа, как своего преемника. Это, наверное, был единственный раз, когда кто-то видел его лицо. Сразу после этого, Ракеш исчез из поля зрения. Только жесткая дисциплина, которую он установил, а также всезнание происходящего, создавали осязаемое до дрожи чувство присутствия господина всегда и везде.