Изгнание

Потом привели ему ученых, поэтов, художников, врачей ‑ и у них повелитель отнял все таланты. И так понравилось ему умнеть, что вскоре во дворец стали приводить простых скотоводов, пахарей, портных, так как умнее их уже никого не оставалось. Последний раз заглянул повелитель в голову своего повара и остался без обеда, потому, что тот навсегда позабыл, как готовить:

· Хи‑ хи… ‑смеялся Гулик.

· Остался повелитель без прогулки на моторсе, потому что механики позабыли, как надо ездить. И без вечерних сказок остался повелитель, потому что поэты больше не умели их сочинять.

· И без флайеров, ‑ подсказывал Гулик. ‑ И… и…

· И даже без штанишек, ‑ сказал Виз, и Гулик опять заливисто засмеялся.

Виз тоже смеялся, продолжая рассказывать. ‑ Конечно. Ведь портные позабыли, как шить и клеить одежду. Но самое страшное было потом. Не только повелителю, но и всем стало нечего есть, негде жить, не во что одеваться ‑ все все позабыли.

И началась разруха. Падали дома, потому что их не умели строить. Рассыпались глайдеры, потому что их не умели делать. В море сталкивались корабли, в небе ‑ флайеры. Увидели все это рабы и подумали, что теперь они стали умнее правителей. Подняли восстание и пошли в наступление на дворец. Повелитель рассердился, собрал армию, а командовать полками некому. Ведь все полководцы позабыли, как воевать с врагом. А я сам, решил повелитель, умнее всех полководцев. Приказал палить из пушек, но пушкари забыли, как пушки заряжать.

Заменить полководцев можно было, их мало. Но где взять тысячу новых пушкарей?… Обрадовались рабы и всю армию кулаками переколотили, а самого повелителя выгнали из дворца…

Гулик молчал, поджав губу. Думал.

· Понравилась сказка? ‑ спросил Виз.

· Нет. Он дурак! ‑ без колебаний заявил Гулик.

· Правильно понял. Молодец. А теперь спи.

· А еще расскажи.

· Мы договаривались об одной. Еще будет завтра.

Ладен забеспокоилась: Виз не понимает, что рассказывает. Где только услышал такое! Она позвала мужа в спальню, мысленно показав, что не может без него снять запутавшуюся в волосах заколку. Он вошел, робко приблизился к Ладен, сидевшей на постели в ночном белье, и принялся осторожно высвобождать заколку.

«Где ты раскопал эту сказку?»

«Слышал».

«По видео?»

«Нет‑ ет… В голове».

«Как это, в голове?! ‑ вскинулась Ладен, чтобы увидеть его лицо: шутит, нет? Он не шутил. Ладен стала допытываться: ‑ Что ты имеешь в виду? Тебе ее нашептал кто‑то. Только так ты мог услышать ее в голове. Нас хотят погубить, ты понимаешь?»

«Не‑ ет., Не нашептали. Я сам ее вызвал», ‑изобразил он что‑то, похожее на глаз.

«Не понимаю. Что это?»

«Ты говорила, раньше я умел думать, а не сказала, как это делать. Стал присматриваться к Гулику и понял: все дети умеют думать, а их потом отучивают…»

В памяти Ладен всплыл зловещий облик Билярга, но Виз не придал этому значения, развивал мысль:

«А потом я стал учиться думать, начал присматриваться к тому, как появляются мысли. Оказывается, от предмета! Вот ты сейчас смотришь на меня, и у тебя побегут мысли обо мне. Посмотришь на кресло ‑ побегут о кресле. Что‑нибудь вспомнишь ‑ побегут о том, что вспомнила. И так у всех, я проверял. В головах сутолока, суета, ничего интересного. Но если не спешить и задержать на чем‑нибудь внимание до тех пор, пока установится в голове черное молчание…»

«Как может быть молчание черным?» ‑ перебила Ладен.

«Оно всегда черное. Как бездна, как дыра в космосе, ‑ показал он вновь то, что Ладен приняла за глаз. ‑ Если увидишь ее или почувствуешь, то услышишь из этой бездны все, что захочешь узнать».

«Что ты… узнал?» ‑ не сводила с него испуганных глаз Ладен.

«Ничего, ‑ пожал он беспечно плечами. ‑ Я слушал сказки. Рассказать?»

Ладен кивнула. Она чувствовала приближение новой беды. А Виз улыбался, приступив к рассказу, сопровождаемому изображением мысленно рисуемых картин и действующих в них персонажей.

«В давние, а может и не совсем давние, времена один кселенз захотел стать властелином. Осуществить задуманное без богатств и армии, понимал он, можно только хитростью. Начал он думать: как?

И придумал. Пошел в народ нашептывать, что если, мол, их старенького властелина бросить в дворцовый колодец, то вода в нем превратится в волшебную и каждый окунувшийся в нее никогда не умрет.

Кселяне смеялись над глупой выдумкой. Но ведь в народе всегда есть верующие в разные чудеса или такие, которым не хватает одной жизни. Собрались они и силой захватили дворец. Старенького властелина бросили в колодец, чтобы вода в нем стала волшебной, а во дворец посадили править своего хитроумного предводителя. Напомнили: сделай нас бессмертными!

Тогда новый властелин привел пособников к дворцовому колодцу и велел прыгать в воду. Побросались они в колодец и все утонули. Повелел тогда властелин отлить каждому утонувшему статую из золота в полный рост, чтобы обессмертились глупцы в драгоценном металле, расставить статуи на городских площадях навечно.

Волшебный колодец тоже цел. Наследники властелина хранят его для новых героев, которые никогда не изведутся на нашей Кселене…»

Виз кончил сказку картиной, изображающей статуи на городских площадях; показал колодец и владельцев дворца. С улыбкой посмотрел на Ладен, спросил: «Понравилось?»

Ладен отрицательно мотнула головой. «Мне страшно. Забудь и не делай так больше… Это плохие сказки».

«А мне кажутся очень хорошими», ‑ обиделся Виз.

«Они хорошие, но и плохие. Плохие потому, что не понравятся Ворху».

«А ты поняла?» ‑ обрадовался Виз, и глаза его загорелись совсем как у Гулика.

Ладен опять замотала головой: «Ничего я не поняла и не хочу понимать».

«Но почему?»

«Тебе не надо больше слушать «черную дыру». У нас есть видео, десятки программ трансляции и снов».

«Их совсем неинтересно смотреть. Одно и то же с небольшими вариациями. А я могу каждую передачу переделать по‑новому. Так ‑интересно получается!»

«Нет, нет и нет. Прошу, не пугай меня больше». Ладен взяла его руки и, положив себе на колени, перебирала пальцы. Почувствовала, как он замер от охватившего его волнения, тяжело задышал. Ладен все поняла и готова была помочь ему, только попозже, потом… Сейчас надо увести его от новой беды, решила она и давила на Виза устрашающими картинами Билярга, от вида которого у нее самой появлялась тошнота, и видом цузара с проводами на шлеме, так похожими на ядовитых червей. Ладен убеждала, что надо навсегда разучиться думать, потому что блага дают не за мысли, а за исполнение; что Визу пора приступать к учебе, чтобы вновь служить, как все мужчины. Говорила, что лишь Бауки могут праздно жить тысячу лет, а первородные кселензы обязаны управлять хозяйством Кселены и повышать свою квоту власти, от которой зависит их личное благосостояние и счастье.

«Я… люблю тебя, ‑ сказал он вслух. ‑ Я не хочу уезжать от тебя».

«От нас, ‑ воссоздала она образ сына. ‑ Нам будет без тебя очень трудно, Виз, но я все вытерплю, поверь. Ты должен учиться. Займешься энергетикой?»

«Нет. Я хочу сочинять видеосны. Это я сумею. Даже получше, чем их делают».

«Не зазнавайся».

«Мне можно остаться здесь?» ‑ перевел он смущенный взгляд на свободную часть постели.

Ладен нежно улыбнулась, обняла его. И вдруг услышала чужой вкрадчивый голос: «Можно». Отпрянула от Виза, вскрикнув:

«Нет, нет».

Виз непонимающе смотрел на Ладен, на то, как заметалась она по комнате, брезгливо кривясь и выкрикивая: «Нет вам… Твари! Мерзкие и гадкие. Скоты!.. Не будет вам зрелищ. Никогда!..»

Виз все понял. Поднялся и ушел в детскую. Бороться с подлостью он еще не мог.

2. Чем тушат вулканы

Защемило в груди, и по телу расползлась слабость, когда Виз увидел, что доставивший его глайдер направился к поднебесной цитадели эгрегера мысленного надзора. Виз осел в кресле, повел взглядом по просторной кабине с одиноко стоящим у пульта управления стареньким фароном, оглядел его затылок с венчиком желтоватого подпушка, тонкую шею…