Изгнание

Кари шевельнулась, пробуя опуститься на пол, но Ворх удержал ее, поджидая безрукого. Тот прибежал запыхавшийся, ткнул мундштуком в шар и, когда тот лопнул от резкого движения, растерянно и жалостно посмотрел на Ворха, словно спрашивая, а дано ли право на вторую попытку. Ворх кивнул и, чуть склонившись, помог безрукому снять шар с колена Кари. Добралась до них и колченогая старуха и, бегая вокруг, жадно вдыхала оставшиеся шары, приговаривая:

‑ Пусть будет сладок ваш меск. Пусть будет счастлив ваш ребенок. Пусть счастье будет веем‑веем…

7. Право живых ‑ борьба

В дверь по‑прежнему стучали, но это делали, отметил Тадоль‑па, без прежнего неистового напора. Причина такого смягчения стала понятной, когда на глаза попались часы: оказалось, он пролежал в беспамятстве весь день.

В поисках воды Тадоль‑па прошел мимо двери и, стукнув в ответ, проговорил:

‑ Прекрати стучать, надоел.

Он и сам поразился своей выходке, но еще больше опешили те, кто был за дверьми. Они враз притихли и, даже когда пришли в себя, не разразились запоздалой бранью, а вкрадчиво поинтересовались:

· Ты живой, Тадоль‑па? Почему молчал?

· Брал вас на подзор. А сейчас заставлю выпрыгивать из станции, если не перестанете меня донимать.

Шума за дверью больше не слышалось.

Смыв с лица кровь и кое‑как перевязав голову, Тадоль‑па вернулся к пульту надзора. Уже первый беглый взгляд на экраны объяснил ему причину бездействия фаронов. Полковник охраны Попей не мог отдать распоряжений без согласования их с ле‑Травом, а тот Гюпея не принимал, потому что с лучеметом в руках сидел у себя в комнате и взирал на приоткрытую дверь, ведущую к экл‑Т‑трону. На экранах, отражающих их зрительные и мысленные видения, бешено прыгали и менялись одна картина за другой. Бегая по приемной, Гюпей, видимо, обдумывал способы взятия станции надзора: мелькали изображения разбираемых электронных блоков машинного зала, воздуходувов, антенный шпиль на городском куполе и многие другие варианты, хоть и реальные, но труднодостижимые. Видения ле‑Трава представляли собой кошмары: то из тоннеля в комнату врывались толпы рабов и он не успевал их поразить лучом, то Предводитель Верховного Гильорта, властелин всего сущего на Кселене, презрительным взглядом гнал ле‑Трава из Дворца Гильорта и он, как простой низший, принужденно шагал к приемному бункеру утилизатора…

Тадоль‑ па с трудом ‑мешал распухший висок ‑ надел на голову шлем, чтобы услышать их мысли, и ничего не воспринял.

«И никогда теперь не услышу мысленную речь, ‑ понял он, вспомнив про разбитый бионик. ‑ Неужели надеялся на спасение? ‑ спросил себя с удивлением. И ответил с грустью: ‑ Так хотелось увидеть живую травку. Большое‑большое поле…»

Остаток дня и ночи он провел за пультом в созерцании потока видений поднадзорных систерии. Тысячи экранов показывали ему, кто что делал, над чем размышлял, о чем мечтал. Больше всего интересовали его коллеги. О тематике их исследований обычной жизни он только догадывался, а теперь даже мог как бы участвовать в творческом процессе, заставляя машину «припомнить» пройденное, чтобы понять настоящее. Мыслеобразы проносились быстро, всполохами озарений. Недоставало восприятия мыслей, но и того, что Тадоль‑па видел, чем располагал сейчас, было достаточно, чтобы убедиться в грандиозной силе этой машины, контролирующей мыслительные аппараты сотен ученых Кселены. Тадоль‑па понял, что если кселензы не открыли тайн экл‑Т‑трона, то отнюдь не из‑за несовершенства техники, а только из‑за своей лени и невежества. Пожалуй, любой посаженный сюда баянн высшей категории знаний мог бы получить за декаду все то, на что ему, Тадоль‑па, потребовалось несколько десятков лет. Это было открытие горькое и одновременно радостное от сознания того, что у кселензов недостало умения преодолеть свое невежество.

«А если они сделают это в силу каких‑либо обстоятельств?» ‑ подумал он и содрогнулся от мысли, что овладевшим могуществом экл‑Т‑трона не нужны будут ни низшие касты, чтобы думали за хозяев, ни рабы на заводах и плантациях, чтобы производили материальные блага. Впрочем, Победители какой‑то минимум оставят, конечно, но вся масса будет уничтожена, понял Тадоль‑па.

Рано утром при осмотре экранов поднадзорных фаронов внимание Тадоль‑па привлекло изображение городского купола систерии: по нему кто‑то карабкался, приближаясь к торчащей наверху многоярусной антенне. Постояв перед экраном, Тадоль‑па дождался, когда поднадзорный оглянулся, и увидел: по куполу лезли наверх фароны, усевшись на моечных роботов. Механические пауки присасывались лапами к прозрачному пластику и неторопливо подбирались к антенной площадке. Прикрывая лицо от пронизывающего ветра, фароны тащили с собой наверх лучеметы и баллоны, должно быть с усыпляющим газом.

«Прожгут дырку и пустят газ. Усыпят, войдут, ‑ понял Тадоль‑па. ‑ Так примитивно просто. И я не смогу помешать».

Он сел в кресло и, переведя надзор на главный экран, еще и еще раз пытался взять фарона под диктат, но без бионика ничего не получалось. А как было бы легко с ними расправиться! Техника работала нормально: Тадоль‑па легко переводил надзор с одного фарона на другого. Он напрягался, посылал мыслеобразы ‑ и все напрасно: фароны оставались бесчувственными.

Взгляды фаронов зафиксировали облетающий купол глайдер. Серебряная лодочка зависла над антенной площадкой, сметая с нее снег, а потом двинулась к фаронам. Тадоль‑па заметил лицо пилота, стоящего за пультом управления, и тут же машинально перевел на него надзор. И только мгновением позже, когда увидел посыпавшихся с роботов, закувыркавшихся вниз фаронов, узнал в пилоте связного из Габара Эйлева. Такое мог сделать только он, возлюбленный Кари. И Тадоль‑па почувствовал, что будет спасен.

Окинув взглядом равнодушно шествующих пауков, Эйлев вновь поднял глайдер над антенной площадкой и посадил его возле люка. Потом он отодвинул от двери связанного фарона и, прихватив с собой лучемет, выбрался на площадку.

«Как все просто! ‑ изумился Тадоль‑па, наблюдая, как быстро Эйлев прожигал лучом крышку люка.‑Как же я не догадался: есть антенна ‑ есть и выход к ней. Можно было сбежать еще вечером. Хотя куда бы ты сбежал без одежды, без глайдера?» ‑ погасил он разыгравшуюся фантазию.

Тадоль‑ па поднялся с кресла, взял лучемет и, прежде чем искать выход наверх, вывел из строя станцию надзора, сжег и расплавил всю ее внутренность так, чтобы восстановление затянулось на долгое время.

Ворх проснулся от шипящего свиста, доносившегося из‑за стен, ‑ возле Дворца садился глайдер, пора уходить. Он освободился от обнимавшей его рук.‑Кари и, встав с постели, принялся облачаться в свой костюм Верховного. Сдерну; блокатор с бионика, он охватил для обзора ментальное поле вокруг себя, вновь почувствовал свое могущество, когда увидел глазами связанного по рукам и ногам фарона кабину глайдера и группу выносивших старика скудов. В другом месте пространства, совсем рядом, должно быть, в комнате напротив, Ворх увидел глазами низшего свою охрану, спящую сидя в обнимку с лучеметами. Сам страж измучился без сна, видения его мерцали, расплывались, и Ворху не составило большого труда погасить их вкрадчивым приказом: «Спа‑ать… Приятно и хорошо. Сон глубже, глубже…»

Ворх надел свой изодранный на спине костюм, подключил энергопояс ‑ теперь можно уходить. Сделать это лучше резко, решительно, говорил он себе а сам медлил: вдруг сел на край постели и, всматриваясь в лицо спящей Кари, подумал ‑ почему он должен расстаться с этой женщиной? А разве непонятно? Она полюбила под диктатом и, когда пройдет гипноз, с удовольствием разрядит в тебя заряд лучемета, говорил он себе.

Ворх положил руку на ее голову, пальцем сбросил блокатор с биокристалла и, когда Кари сладко потянулась, ощутив прикосновение, углубил ее сон, а затем «вошел» в ее спящий мозг, стал вызывать и воспринимать видения, направляя их к горам и прыжкам на лыжах. Но никак не мог понять, почему так назойливо лез в ее видение экл‑Т‑трон.