Туманная река 2

— Будем репетировать, — просто ответил Толик.

— Акустика, — пояснил идею друга Вадька, — я из одной гитары сделал басуху. Звук так, потянет.

— А я еще палочки привез! — весело щебетал Зёма, который все никак не мог поверить, что приехал на море.

Чемоданы мы прикрутили к велосипеду, гитары взяли в руки и неспешно двинулись по кривой Октябрьской улице в сторону частного сектора. По дороге мне поведали, что живут они сейчас очень скучно, репетировать в ДК Строителей запретили, деньги за гастроли до окончания разбирательств заморозили на счёте дома культуры.

— Бацаем на акустике! — заявил неунывающий Санька.

— Подождите, — я остановился на перекрестке, — а деньги то у вас еще остались?

— Последние отдали за билеты на самолет, — невинно улыбнулась Наташка.

— Мне родители дали с собой, немного, — скромно сказала Иринка.

— Я, конечно, задаток заплатил хозяину отеля, пятьсот рублей, — я почесал свой затылок, — но нужно еще двести рублей доплатить, а потом нужно же на что-то жить, питаться, плюс нужны деньги на обратную дорогу.

— Да ладно, — Зёма просто махнул рукой, — ты же, Богдан, что-нибудь придумаешь.

Мы двинулись дальше, я лихорадочно соображал. Может быть в Москву смотаться, там почти сорок тысяч в надежном месте на чердаке запрятаны. Не вариант, тренировки сейчас самые важные идут, не отпустят. Между тем я стал замечать, что всю нашу компанию многие провожают удивленными взглядами. Джипсы, дошло до меня. Не доехала пока мода до южных окраин. Только я был один одет в спортивный костюм. А девчонки и парни гордо маршировали в стильных брючках. И тут мне в голову пришла самая простая, лежащая на поверхности идея.

— О, придумал! — я улыбнулся, — сейчас заживем припеваючи!

— Я же говорил, Богдаша все может! — поддакнул мне Зёма.

— Будешь Санька стекольным магнатом, — я хлопнул его по плечу.

— Чего? — не понял он гениальную идею.

— Бутылки собирать на пляже будешь, — пояснил я свой замут, — во-первых забота об окружающей среде, во-вторых живая наличность.

Все друзья кроме Земаковича грохнулись от смеха.

— Ладно, — сказал я, отсмеявшись, — шучу, мы же музыканты, и инструменты при нас, попробуем вписаться в местный шоу-бизнес.

— Куда вписаться? — спросил растерянно Толик Маэстро.

— Город курортный, это значит, где-нибудь обязательно проводят танцевальные вечера, — сказал я, веселее зашагав вперед, — вот и мы устроим себе подработку.

Мансарда, которую я снял для своих друзей, была вычищена до блеска. Комнату надвое разделяла плотная занавеска. Та половина, что у выхода была мужской, здесь лежало три заправленных свежим бельем матрасов, в другой части разместилась женская половина. Обстановка, конечно, спартанская, но если учитывать, что многие приезжают сюда отдыхать вообще дикарем, в палаточный лагерь, то разместились мы по сегодняшнему времени, как минимум на звезды четыре. И пока были расставлены все чемоданы, развешены все модные шмоточки, на Алушту резко упала необычная для Москвы густая темнота.

— А когда мы пойдем на море? — чуть не плача спросил Санька Зёма.

— Сейчас и пойдем, чего тянуть, — я развел руки в стороны, — тут дворами три минуты ходу.

Какой замечательный выдался вечер. Ласковый и нежный прибой мерно с тихим шелестящим выдохом накатывал на берег. Половинка луны отбрасывала свой яркий след на поверхность волн, а желтые фонари набережной подсвечивали песочно-галечный пляж.

— Море! Море! — орал Земакович, бегая в одних трусах по колено в соленой воде.

Девчонки, Наташка и Иринка, сняли легкие летние платья, и оказали в купальниках, которые открытыми оставляли лишь ноги и плечи. В девяностых такой пляжный наряд мог вполне сойти за супер мини платье. В отличие от Зёмы они аккуратно, не разбрызгивая воду на десять метров в разные стороны, зашли в море и по-собачьи поплыли вдоль берега. Я же пробежал по деревянному пирсу, который выступал в акваторию на метров пятьдесят, и с разбегу нырнул в теплую морскую воду. А потом погреб кролем в сторону наших красавиц. Вадька и Толик от ночного купания сдержанно отказались.

Глава 36

В гостиницу учебно-спортивного центра «Спартак» я вернулся перед самым отбоем. Анатолий Константинович Конев, с которым мы делили маленький двухместный номер, наверное, уже видел первые сны. Однако даже в таком состоянии он что-то неясное пробубнил, про то, что кабаки и бабы доведут до цугундера.

— Константиныч, — обратился я к своему бывшему тренеру, если ему все равно не спиться, — выручи завтра.

— Что еще? — он перевернулся на другой бок, ко мне лицом.

— Пусть завтра сборники тренируют изоляцию, — сказал я, снимая свои влажные вещи, — для этого устрой турнир среди всех игроков по игре один на один. Очень нужно по городу помотаться. Друзья приехали, а у них денег кот наплакал. Подработку на танцах искать буду.

— Наташка что ли приехала, — улыбнулся Конев.

— Если бы, — я махнул рукой, — вся музыкальная банда.

— С тебя «Дым над водой», — Константиныч отвернулся и тихо захрапел.

После утренних занятий по наращиванию мышечной массы, которые я, как самый молодой в тренерском штабе, выполнял наравне со всеми действующими спортсменами, у меня образовалось несколько часов свободного времени. У местных работников спортивной базы я уже кое-какую информацию почерпнул, поэтому свой велосипед я направлял не наугад, а по заранее намеченному маршруту. Первым делом я посетил здравницу «Рабочий уголок», логично предположив, что рабочий человек в любом состоянии вечером отлеживаться в номере не будет. Ему обязательно захочется незабываемых вечерних приключений, поэтому куда работяге податься, как не на танцы. Но там меня встретили по хамски, сказав, что мест нет, и неизвестные никому лабухи их не интересуют.

В восточной части города, среди совхозных садов уютно устроился санаторий «Колхозник». Колхозники тоже люди, вечером тоже танцевать хотят, думал я, направляясь на переговоры. Однако колхозное начальство и их подруги, которые составляли подавляющий контингент здравницы, к танцам были равнодушны. А желающие ходили вечером в санаторий «Слава», который совсем недавно объединил в себе две здравницы «Метро» и «Красное Криворожье». В белых красивых зданиях колониального стиля от наших услуг вежливо отмахнулись, объясняя отказ наличие своего лучшего в городе оркестра.

После того, как творческую интеллигенцию в моем лице поочередно отбрили рабочие из «Рабочего уголка», и колхозники из «Колхозников», а так же отдыхающие в «Славе», я решил попытать счастье в «Профессорском уголке». Ведь они тоже, как-никак интеллигенция. Но там меня технично отфутболили в здравницу для украинских кооператоров «Укоопспилка». Хорошее место для тренировки ног подумал я, когда поднимался по бесконечным ступеням к этому очагу здоровья и отдыха. Но и тут меня ждал откровенно хамский прием. Наверное, директора санатория слишком сильно разозлил мой прямой нордический москальский нос, который украинскому кооператору мог напоминать и не любимых ими бульбашей, и ненавистных польских панов. Вот если бы у меня вместо носа был толстый вишневый вареник, который прятался бы среди мясистых щек, то разговор сложился бы более успешно.

— Анекдот недавно слышал, — решил я позлить толстого мужика в вышиванке, — москаля спрашивают, хохлы тебе друзья или братья? Тот подумал и отвечает, братья, так как друзей выбирают, а братьев нет.

Директор «Коопспилки» злобно хрустнул костяшками, но на открытый конфликт не полез, видя мои раскаченные до безобразия бицепсы. Лично я к украинцам хорошо отношусь, если они ко мне относятся также. Политики же пусть друг друга за чубы таскают, а наше дело, простых людей, — мир, дружба, сало.

После своих массовых неудач я проехал по улице Горького почти до самой набережной, остановился у магазина продуктов и решил немного охладиться газированной водой. На железном размером с холодильник аппарате, который стоял впритык к зданию, было написано, десять копеек вода без сиропа, тридцать копеек, сироп апельсиновый, и самая нижняя надпись предлагала за те же тридцать копеек сироп лимонный. Я предпочел просто без сиропа, да и денег в кармане оставалось всего рубль с мелочью. Шипучая щекотящая горло прохлада разлилась по моему вспотевшему телу. Если план номер один не сработал, плавно перехожу к плану номер два, то есть действую по наитию, импровизирую, решил я.