Страница 68 из 89
— На примерах я вам показал, что бывает, когда не выполняются заветы предков. Мое предложение простое. Мы дадим шанс молодым и старым. Расскажем людям без подробностей о злодеяниях таинственного общества. Но про какие-то наши догадки, и тем более про личную жизнь Юны — умолчим. Потому что она здесь не имеет значения. Объявим и о том, что ждет отступников и их семьи, кто в течение декады… — поймал вопросительные взгляды, — Да, дадим им декаду! И кто явится к нам добровольно и с повинной головой, и кто не совершил тяжких преступлений против Империи, Великого герцогства и Народа, то простим, — недовольный гомон от богатых, — Но они будут должны искупить вину делом.
— Надеюсь не у тебя камень ломать? Монахи, Волки… — ехидно спросил Шершень.
— Нет. Они будут стоять на Стене, патрулировать окрестности Черноягодья, гонять подлых гоблов и уничтожать нежить, вести разведку. Польза от такого будет значительная. По крайней мере, в лиге от Ворот не будут похищать безбоязненно девок. Тем более, мы не пойдем против законов Империи, наоборот, сам Император приветствует штрафные легионы. Но это будет так, как мы решим совместно. Наказание должно быть. Обязательно. Виру родам, если они не причастны, назначать не будем. Для многих и многих и сто золотых неподъемная ноша…
— Но не для тебя! — опять подал голос Нирр.
— Не для меня, — легко согласился, и продолжил, — Те, кто совершил преступления, те будут должны соразмерно выплатить виру, и отслужить верой и правдой поселению в течение десяти лет. На всех общественно-полезных работах, но с теми, кто не сознается, затаится… А мы затем всех, абсолютно всех проверим на наличие татуировок, как и проведем правильные следственные мероприятия, поступим как сказал Улаф. Никакой пощады! Никакой жалости! Ни им, ни их родам! Потому что мы скажем слово!
— Разумно. Но ведь многие могут сбежать? — спросил Икс.
— Не многие. Ты побежишь, зная, что твой род вырежут? Нет… и никто из нормальных людей не побежит. А так, кто мешает их объявить преступниками по всей Империи? Под ними будет гореть земля. Подадутся в Земли Хаоса? И всегда будут служить напоминанием тем, кто решит ступить на кривую дорожку крамолы. Но главное, они не будут больше отравлять умы наших детей и женщин. Бегство же докажет, что они жалкие и слабые, и радеют не за Народ, не за его свободу, но за свою мошну. Так как они ведь будут знать, что их рода пострадают. Следовательно, нет у них ни родины, ни флага! Настоящие воины и дети Народа должны сражаться до конца. Трусам не место за столом Кроноса! А нам, как главам родов, требуется не забывать, что многие на нас смотрят. Мы должны сами соблюдать Закон! Иначе, ряды Артульта будут только расти. И это хорошо, что гнойник прорвался сейчас. Представляете, что было бы, если бы позже?
— Тебе-то хорошо, — ворчливо пробормотал Флэст, — Ты на последнем вечере не гулял, а я почти декаду…
Неожиданно захохотал, понравилась ему шутка над собой, а затем смех подхватили практически все присутствующие. Нечто нервное скорее всего прорвалось. Я тоже смеялся, как и лэрг.
В принципе, решение, предложенное мной, понравилось многим. Главное, Турину. Поэтому дальнейшее скатилось не в абсолютное отрицание, а дополнение деталями озвученного плана, о карах, здесь преуспел вновь Улаф. О правильном воспитании, где постановили обязательную учебу молодежи не только военному делу, но и грамоте. О ссудах для желающих. Конструктивная беседа получалась. Хотя продлилась еще часа два. Я больше не говорил ни слова, лишь молчал и слушал. Вникал. Целей своих достиг. Почти. А чем они заниматься дальше станут — плевать, лишь бы мне не мешали. Впрочем, красноречивые взгляды рассказывали — будут, едва только выеду за пределы Черноягодья, там достать попытаются. Но это нормально.
Кром явился к общему выработанному решению, сообщив, что все готово для передачи дара, и есть кандидат. Проголосовали и единогласно приняли уложение по борьбе с Артультом. Нормально.
Затем стражники привели эрга ин Сеналя и еще двух его помощников. Завели.
Жрецы были разного роста, но как один все трое лысые, худые, татуированные, даже выражениями лиц они походили друг на друга. Книги на цепях на поясе немного отличались, если у ин Сеналя с золотыми углами, то у остальных с серебряными. Их никто не разоружал, поэтому у каждого имелся клевец.
— Зачем ты, сотник, отвлекаешь нас от дел божественных? — последовал сразу вопрос от эрга.
— До меня дошли известия… — и тот в нескольких словах пересказал об акте жертвоприношения.
Кстати, никто не брался судить Кречета, кроме частичного общественного осуждения никакого наказания. С другой стороны, что ему можно было предъявить? Доведение до самоубийства жены? Он ведь лично никого не убивал. Да и вряд ли подобные коллизии описывало местное законотворчество. Например, тот же Ласка спокойно сообщил, что лично грохнул неверную жену, никто ухом не повел. Нормально. Прогрессивно.
Ин Сеналь вычленил меня из всех взглядом, какой не обещал ничего хорошего, чуть скривился.
— Это не твое дело, Турин! Или ты решил вмешаться в наши дела? Запомни, сотник, пусть ты и паладин Кроноса, но он один из, а не все, — последнее прожевано и выплюнуто, сам эрг не выглядел ни испуганным, ни виноватым, — Это Храм всех богов, а не только Новых. Каждый бог требует разного служения. И Империя не имеет там…
Закончить он не успел. Хотя реагировать начал, рука пошла к поясу, к оружию, но все завершилось не начавшись. Сверху на голову служителя культа рухнула серебристая молния. Последовала двойная яркая желтая вспышка, размытая линия. Два удара сердца тишины. И затем с каким-то мерзким чавканьем и хлюпаньем эрг развалился на две части, содержимое требухи, перемешиваясь с литрами крови, вывалилось на мраморный пол. Резко завоняло дерьмом и какой-то гадостью. Мэтр де Кроваль перегнулся через столешницу и шумно принялся блевать.
— Империя имеет право на все! — громко заявил лэрг, острие его меча указало на грудь самого низкого жреца в команде, — Или ты придерживаешься другого мнения?
— Тебе это так с рук не сойдет! Так и знай! — сначала заголосил тот, но затем собрался, взял себя в руки и посмотрел решительно на Турина, — Ты убил верховного, и за это тебя покарает не только людской суд, но и божественный.
— Это все, что ты хотел сказать?
— Да, исчадье Эйдена!
Еще одна молния-вспышка, но параллельная поверхности, и вот голова непокорного покатилась к столу, само тело завалилось на пол и теперь содрогалось, выплескивало из шеи кровь.
Острие остановилось на последнем.