Страница 23 из 206
Лилю Брик даже, объявили почётным милиционером и наградили личным оружием – дамским «Браунингом». С которым, она весьма любила побаловаться во время наших с ней редких, но весьма бурных… Эээ…
Ролевых репетиций.
Как-то раз забыв вынуть обойму, она даже чуть было не отстрелила мне… Эээ…
Ну не отстрелила же?!
Кроме вышеперечисленного, предвидя подобные «наезды» со стороны «Совкино» в дальнейшем, я заранее поручил Осипу Брику собрать все факты о коррупции в советской кинопромышленности и, он особо не выёживаясь (как это сделал бы на его месте любой представитель русского «добра» нации) с этим поручением успешно справился. Ну и, конечно же - свою лепту в разоблачение этой «корпорации негодяев», внёс вездесущий Мишка-Барон.
Когда над «Местом встречи изменить нельзя» нависла реальная угроза, Наркому НКВД было написано ещё одно письмо, типа:
«Так, мол и, так – тебя и твой НКВД, за фуй не считают! Принимай меры, ибо если так и дальше пойдёт – поймают где-нибудь в подворотне и отчмырят всей кодлой».
Конечно, было написано совершенно в других словах – но общий смысл письма тот же.
Чтоб облегчить труд следствию, была дана наводка: совсем недавно сей деятель киноискусства получил взятку крупными, мечеными особенным способом купюрами.
***
Понимая, что Александр Григорьевич Белобородов, был увы - далеко не чета безвременно усопшему «Железному наркому» (Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому, то бишь) – мне пришлось за него немного поработать, чтоб возмездие свершилось. Поэтому выехавшие на задержание оперативники главного фигуранта в живых не застали…
Осознав всю мерзость тягчайшего злодеяния и написав покаянную записку с перечнем преступлений и списком сообщников, Стефан Алексеевич Бала-Добров произвёл успешную попытку суицида довольно изощрённым способом – повязав себе так называемый «Колумбийский галстук10»… Став таким образом вторым человеком в Советской России - после недоброй памяти Соловейчика, умершим подобным – достаточно уникальным для нашей холодной Средней полосы, образом.
Следствие долго сомневалось в его добровольном уходе из жизни (лишь я да «одолженный» на время Упырь – нисколько не сомневались), даже при наличии посмертной записки (Модест Модестович Фаворский - он же «Филин», до сих пор жив, практически здоров и изредка оказывает мне кое-какие услуги) и запертой изнутри на щеколду двери (старый добрый трюк из когда-то читанного «там» детектива).
Однако, никакие «сомнения» не помешали оперативным работникам МУРа найти в его квартире меченные банкноты, закладки с золотыми царскими червонцами и даже тот самый «футляр от пишущей машинки» с остатками инвалюты на дне.
Откуда такие деньги у простого совслужащего, к тому же – члена ВКП(б) сидящего на голом партмаксимуме?
***
Надо признать, покойный Бала-Добров – хотя и был коррупционером, но оказался мужиком с железными яйцами!
Поэтому, когда представившись профессором Преображенским – Председателем «Всероссийской Особой Комиссия по борьбе с коррупцией», я предложил ему на выбор кастрацию или «колумбийский галстук»…
Он предпочёл ужасно-мучительную смерть.
А может, просто не понял – что шуточки кончились, был тугодумом с рождения или у него было мало времени на раздумье…
Точно не знаю, да мне это и не надо.
Однако, другие коррупционеры от киноискусства не решились уйти от ответственности столь радикальным способом!
И свыше пятидесяти руководящих, хозяйственных и творческих работников советской киноиндустрии из «Госкино», «Совкино», «Пролеткино» и «Худсовета Главполитпросвета» – которые не были законно посажены, каким-то образом вывернувшись - по одному, последовательно присоединились к проекту «Трангендер», стали полноценными членами общества… Хм, гкхм…
Ну, почти полноценными.
Если бы я действовал «по закону» - репрессий бы не получилось: среди подследственных было очень много заслуженных борцов с Царизмом, пламенных революционеров - имеющих громадные заслуги перед Советской Властью и международным коммунистическим движением. Поэтому на подобных «хозяйственных» процессах, обвиняемым присуждали относительно небольшие сроки – не более шести месяцев. Да и, те вскоре попадали под какую-нибудь амнистию – хотя бы по случаю Дня Парижской коммуны (18 марта) и освободились подчистую.
Короче, кремлёвская элита того времени - не считала коррупцию в своих рядах каким-то особо опасным государственным преступлением. Таких судебных процессов, заканчивающихся ничем – было предостаточно и, все они – как бы подталкивали должностных лиц совершать проступки коррупционного характера.
Сейчас же другое дело!
Слухи о «Всероссийской Особой Комиссии по борьбе с коррупцией» (ВОКБК) и предоставляемом ею выборе – лишиться «предмета мужской гордости» или самой жизни, заставили казнокрадов крепко задуматься.
По крайней мере, что касается киноискусства - я с этим явлением больше не сталкивался.
Народная молва, через распускаемые рез «Могучую кучку» слухи связывало эту ужасную смерть именно с «наездом» на киностудию «Красная Русь - Межрабпом». А так как к тому же все знали, что она находится под особым покровительство шефа НКВД - трогать её панически боялись.
В общем и целом препятствие было устранено и, первый фильм про советскую милицию - прогремел в отечественном и через «Межрабпом» в зарубежном прокате, принеся просто фантастическую прибыль всем к его созданию хоть как-то причастных.
Чтоб такой херни больше не повторялось, я назначил через своё «лобби» в кремлёвской верхушке на должность Председателя «Совкино» и члена «Кинокомитета при СНК СССР» - Константина Матвеевича Шведчикова. Вот это был действительно - БОЛЬШЕВИК(!!!) с большой буквы и умелый организатор всего, на что его ставили. Жаль только, что таких руководителей до обидного мало.
При нём, кинофабрика «Красная Русь - Межрабпом» вернула свой филиал в Ялте и стала третьей среди однопрофильных в стране - после «Объединённой Московской фабрики «Совкино»» (будущий «Мосфильм») и Ленинградской фабрики «Госкино» («Союзкино», затем «Ленфильм»).
Можно было стать и первой, но я решил излишне не дразнить государственного монстра… Чревато!
«Крыша» крышей – но бережённого Бог бережёт.
***
После детектива-боевика про доблестных сыщиков из «МУРа», пока ещё продолжались все эти вышеописанные тёрки, на киностудии «Красная Русь-Межрабпом» был снят фильм «Красное Солнце пустыни»… Назвать его «Белым» - было бы верхом непредусмотрительности с моей стороны.
Лента получилась несколько «семейственной» - почти все роли в ней были поделены меж своими.
Даже мне роль досталась роль второго плана!
Помните, трёх стариков-аксакалов в чалмах?
«Давно здесь сидим…».
Так вот – крайний с левого бока, это я в гриме.
Не правда ли красавчик?
Абдуллу-басмача играл сам режиссёр - Владимир Маяковский, которого пришлось специально побрить наголо.
Незадачливого Петруху играл Осип Брик – которому пришлось сбрить усы.
Красноармейца Сухову играла Лиля Брик, которой пришлось побрить… Хм, гкхм…
…Которой так шли будёновка, «разговоры» на высокой груди и растоптанные солдатские ботинки с обмотками. Скажу больше: этой актрисе всё «шло» - даже лёгкий водолазный скафандр с ластами в фантастическом фильме «Человек-амфибия», где она играла роль боевого пловца Краснознамённого черноморского флота Памелу Ихтиантрову.
Почему реальный красноармеец Сухов стал женщиной?
Нет, вовсе не пересадка половых органов по сюжету фильма, не подумайте!
Время такое – без идеологии никуда и я всегда про это хорошо помнил.