Шаг из тьмы

Ситуация для русских княжеств не слишком характерная, объясняется лишь нормальной передачей власти от отца к сыну, чего в остальных уделах не наблюдалось. Народ перестал кочевать в месте со своим князем и зажил тихо мирно, получая доход не с княжеской службы, а выделенной земли. Если республика падёт, её земли раздадут многочисленным родственникам князя и особо отличившимся. В итоге, мы получим вместо сотни олигархов в совете, пару тысяч маленьких царьков, каждый из которых наплодит себе ещё вассалов. И если на наших олигархов ещё можно найти управу, то эта вольница сама себе хозяйка. Она же типа служит, значит соль земли. В нашем мире Боголюбский сам стал её жертвой и творила она что хотела сотни лет, пока Иван Законодатель с помощью изощрённых законов, дыбы и топора не научил её родину любить. До него, это было сборище космополитов, для которых где хорошо, там и отечество. Кстати, тебе на заметку, та опричнина, которой всех пугают, никогда не была отменена, к концу правления Законодателя, все стали опричниками. А юридически, последним опричником, был Коля Дурачок.

В конце концов, спесивое дворянство стало проклятием нашей родины, с которым не могли справиться ни драконовские законы Петра Дракона, ни картечь Николая Палкина. Пришлось в семнадцатом году множить их на ноль, всем скопом. И то, не сильно помогло, развращённое дворянство успело заразить своим разложением весь народ. Ты хочешь повторения нашей истории и в этом мире?

Для этого мира, перспектива аннексии Новгорода залесьем вполне реальная, суздальцы взялись круто. Точных расчётов естественно нет, но посадник говорит, что товарооборот снизился в том году на пятнадцать процентов. Заметь, большой войны пока нет, правитель залесья ещё обкатывает технологию. Но положение уже на столько серьёзное, что чванливые золотые пояса сидят тихо, как мышь под веником и тысяцкому в рот заглядывают. Задумались даже те, кто был не прочь лечь под Владимир.

— Тебе, как государственному служащему, конечно известно о происходящем больше. Но я так и не понял, в чём состоит твой коварный план.

— Я хочу аннексировать Залесье и Рязань. В идеале, все славянские земли.

— Война хороша только для ростовщиков и торговцев оружием, — Олег отрицательно покачал головой и пробурчал себе под нос, — мы ни к тем, ни к другим не относимся. — Отставил в сторону остывший чай, опять поскрёб небритый подбородок, потом поднял глаза и упёрся своим немигающим взглядом в Алексея. — Хорошо, давай рассуждать. Допустим, взбаламутишь народ, организуешь пару военных походов, и что?

— Ни сколько не сомневаюсь, что по части военного искусства ты на раз уделаешь здешних полководцев. Только на сколько тебя хватит? Ещё могу сказать, что война это состязание экономик. Мы потеряли три четверти территории исключительно потому, что Китай зарабатывал на продаже трусов всему миру, больше, чем наша несчастная родина на продаже нефти с газом. Посмотри, что с экономикой республики. Сырьё и сливки с транзита. С сельским хозяйством вообще атас, половина хлеба — импорт. Любая война на юге перекроет транзит, а главное поток хлеба. Когда нет собственного производства, государство очень легко поставить на колени. Об этом ещё Адам Смит писал.

Ты у нас любитель истории, вспомни, что стало в нашем мире с гуситами. Старушку Европу от их мероприятий кошмарило лет десять, доблестное рыцарство разбегалось от одного их вида. И чем всё закончилось… нет, лучше когда закончилось?

— Когда хлеб в Чехии подорожал в десять раз, — невозмутимо ответил подполковник.

— О, сам всё знаешь. У нас всё случится в первую зиму блокады, ещё лёд не сойдёт, а демократическая общественность забыв про гордость приползёт в Боголюбово на коленях. Жрать нечего и по кошельку ударили, пора паниковать. И первым пунктом в условиях возобновления поставок, будут наши с тобой головы, рождающие столь радикальные идеи про место княжеской власти.

— Вот тут ты прав, у нас был похожий прецедент. Была неудачная осада, торговая блокада, голод и новгородский князь назначенный в Боголюбово. Но я знаю как завернуть процесс в обратную сторону, и самое главное, есть серьёзные люди, которые на дух не переносят залесье и готовы этому делу поспособствовать не одним лишь словом. Так что не паникуй пока, игра только началась.

В этот раз Олег долго молчал, потом вдруг резко засобирался уходить, а перед выходом, показав на обитые войлоком стены, неожиданно спросил, — звукоизоляция говоришь, и как, сильно помогает?

— Не жалуюсь.

— А когда в нашем мире Псков отделился от Новгорода?

— Процесс начался в конце этого века, окончательно завершился в первой четверти следующего. Это ты к чему спрашиваешь?

— Да так, там экономика здоровей, в смысле халявного бабла меньше.

— Что ты имеешь против халявного бабла? — Алексей в недоумении поднял бровь.

— Дело не в усилиях по его приобретению и не в его количестве, дело исключительно в гражданах. Их такое положение вещей развращает.

Сказал и ушёл, понимай как хочешь. Понятно, что лезть в политику на этом этапе, ему очень не хотелось. У них уже состоялось несколько бесед на тему материалов для будущей газеты, во время которых он чуть ли не топором от политики отмахивался. Нет, мутный манагер прекрасно понимал, сколь серьёзное оружие окажется у них в руках. Но был категорически против его использования в ближайшее время. Не смотря на определённые успехи, их финансовое состояние не позволяло вести собственную политическую игру. Олег обещал исправить это в течении трёх лет. Очень возможно, что он смог бы выполнить своё обещание, вот только времени у него уже не осталось. Да и в планы Алексея не входило долгое ожидание, смутные времена стояли на пороге. А в такие времена нужно действовать быстро, чтоб ни кто не успел опомниться.