Страница 15 из 107
За починкой линии наблюдал бригадир — седовласый мужчина с роскошными усами под выдающимся носом. Он молча смотрел за манипуляциями Андрея и, когда тот закончил, обратился к нему.
— Ты как себя чувствуешь, Андрей?
— Нормально, Порфирий Сергеевич!
— Точно?
— Точно! Задумался что-то.
Бригадир жестом предложил отойти подальше от линии. Стоя у столба в центре зала, они оба смотрели на идущий по валикам трубопрокат.
— Я смотрю, ты все утро какой-то хмурый ходишь, — заговорил Порфирий. — О чем думаешь?
— Да так! Всякое творится, — уклончиво ответил Андрей.
— У тебя что случилось со здоровьем? Отравился что ль?
Андрей некоторое время молчал, размышляя о том, что можно было ответить.
— Сын у меня пропал. В конце прошлого цикла.
— Как пропал?! — искренне заволновался Порфирий Сергеевич.
— Я пошел до пищеблока после работы. Вернулся обратно в ячейку, его нет.
— А где он?
— Не знаю, — соврал Андрей. — Кажется, из дома сбежал.
— У вас споры были какие? Поругались, может?
— Вроде нет.
— Так ты об этом постоянно думаешь?
— Да. Думаю, где искать его, — он подумал несколько секунд и решил действовать. — Порфирий Сергеевич, мне сына поискать надо. Кажется, он где-то на нижних этажах.
— Во дела! Что там делает?
— Не знаю. Но хочу найти его.
— Так обратись к ликвидаторам.
— Я обращался, — он развел руками и опустил взгляд. — Они не могут ничем помочь.
— Странно, конечно. — бригадир потер подбородок. — Они ведь должны работать в таких случаях.
— Они говорят, — он на несколько секунд задумался. — Говорят, что ради одного человека на нижние этажи не пойдут.
— Ну да, — Порфирий почесал затылок. — Это ж целую бригаду отправлять надо будет.
— Можно я отпуск возьму? На один цикл. Сына надо найти. Пока туда-сюда схожу, боюсь, много времени уйдет.
Порфирий Сергеевич внимательно посмотрел на Андрея, который впервые за время их совместной работы просил такой длинный отгул. Он снова потер подбородок, немного подумал и закивал.
— Дам, конечно. Замену найдем, — он еще о чем-то подумал и продолжил. — Ты это, Андрей… Пойдем до моего кабинета, там в тишине поговорим.
Взглянув на бригадира, Андрей перевел взгляд на кабинет начальника, расположенный в дальнем углу завода. Дверь там была обычная деревянная. Слегка подумав, мужчина покачал головой.
— Боюсь к вам идти, Порфирий Сергеевич. Вчера прогноз самосбора смотрел, наш завод в зоне риска.
— Ой, да перестань! — запротестовал бригадир и для убедительности хлопнул ладонью по плечу Андрея. — Ты же знаешь эти прогнозы! Им верить нельзя! Они там наверху случайно этажи называют.
— Ну не знаю…
— Пойдем, пойдем! Там спокойно поговорим. Сейчас позовем кого-нибудь подменить тебя.
Он еще раз хлопнул ладонью по плечу работника и они вместе пошли наискосок большого производственного зала. Они почти дошли до деревянной двери кабинета, когда внезапно свет окрасился красным и шум станков перебила пронзительная сирена. Рабочие быстрыми отработанными движениями останавливали станки и бегом направлялись до безопасных ячеек. Андрей с бригадиром, повинуясь многолетним тренировкам, развернулись и кинулись к ближайшей гермодвери. Каждый шаг отдавался болью в мышцах, по пути слетела каска, сзади послышался крик.
— Ай! Черт! — кричал бригадир. — Стой! Помоги!..
Андрей даже не оглянулся, а наоборот постарался бежать быстрее. Через полминуты он влетел в проем гермодвери, оттолкнув стоявшего там рабочего.
— Закрывай! — скомандовал Андрей.
— Еще двадцать секунд! — ответил тот же рабочий.
Почти перед самым закрытием в проеме показался Порфирий Сергеевич с красным лицом. Опираясь на косяк, он заковылял внутрь.
— Упал! — объяснился тот. — Кажется, колено повредил. Хромаю.
Несмотря на всеобщее уважение, его проблема мало кого интересовала. Когда минута закончилась, рабочий закрыл дверь и запер ее. Андрей огляделся. В ячейке уже сидели до двух десятков работников завода — Ивановичи, Михайловичи, Борисовичи и прочие стояли вдоль стен комнаты отдыха и смотрели то на красную лампу над дверь, то друг на друга. За долгие годы жизни в гигахруще они стали спокойнее относится к самосборам, но полностью избавиться от волнения не получалось.
Рабочий возле двери приложился ухом к металлу и слушал, что происходит снаружи. Андрей, стоявший рядом, тоже сфокусировал внимание на самосборе. Отвлекал их лишь бригадир, сидевший рядом на стуле — тот потирал ушибленное колено и тихонько стонал.
— Что-то происходит, — послышался голос рабочего.
— Да, я, кажется, тоже слышу, — подтвердил Андрей.
— Лишь бы сюда чудовищ не забросило, — продолжил бригадир.
— Не понятно только. Шумит что-то…
— Тихо ты, — тихо сказал Андрей и в комнате воцарилось молчание.
За железной дверью происходило что-то невнятное. Тихие шумы словно по капле заполняли пространство завода, будто в банку несколькими тонкими струйками текла вода. Звуков по ту сторону постепенно становилось больше, громкость возрастала, гермодверь словно завибрировала — совсем легко, еле заметно. То пространство полностью утонуло в сплошном обилии разных звуков, среди которых Андрей к своему удивлению вдруг стал различать отдельные, ранее неслышимые. Голоса. Они шли откуда-то далеко, словно с того конца завода, но медленно становились более выразительными, выделялись из общего хора и превращались в голоса отдельных людей.
— Что такое?… — прошептал Андрей. — Вы это слышите?
Все присутствовавшие в ячейке с настороженностью взглянули на коллегу.
— Не может быть… — вновь сказал Андрей. — Ты?..
Отдельные рабочие переглянулись и показали друг другу несколько жестов.
— Я его слышу… — в его глазах появились слезы. — Там сын, — он оглядел рабочих, остановившись на бригадире. — Там Колька. Я его слышу. Там мой сын. Он со мной говорит.
Обратившись к заводчанам, Андрей повернулся к двери, чтобы приложить ухо к железному полотну и рука его оказалась слишком близко к запорному механизму.
— Иные! — заключил Порфирий Сергеевич.
— Он дверь хочет открыть! — произнес кто-то другой.
— Уберите его от двери! — закричал третий.
— Хватай его! Его иные дурманят!
Вся ячейка тут же погрузилась в хаос кричащих голосов, толкотни и отпихивающих друг друга рук. Один лишь дежурный рабочий возле двери стоял без движения, крепко вцепившись в дверную ручку, и наблюдал за тем, как рабочие накинулись на Андрея — кто-то хватал его за руки, другие тянули за плечи и голову вниз, третьи пытались схватить его за ноги, которыми тот отпихивался, крича о сыне.
— Дайте мне его послушать! Дайте с ним поговорить!
— Держи его крепче!
— Под голову что-нибудь подложите, а то он себе затылок расшибет!
— Там мой сын! Отпустите! Отпустите же!
— Закройте ему рот, наконец! Мы же все с ума тут сойдем!
Сразу пять человек плотно прижимали сошедшего с ума Андрея к полу, когда еще один рабочий сложил в несколько раз кусок материи и засунул его в рот беснующемуся коллеге. Тот еще долго брыкался, издавал гортанные звуки и пучил глаза в попытке освободиться и услышать сына.
8. Иные
По прошествии десяти минут все происходящее в комнате казалось осколками воспоминаний — голоса рабочих доносились будто из-за толщи воды, лишь местами становясь понятной.
— А чего он бледный такой? — сказал кто-то. — Он не умер?
— И не двигается совсем. И в точку одну смотрит.
— Проверьте ему пульс.
— Живой! Пульс есть.
— А чего с ним?
— Что за глупый вопрос? Посмотрел бы я на тебя, если б с тобой иные поговорили.
— Кстати, никто больше голосов не слышал? — поинтересовался бригадир, получив в ответ лишь хмыканья и смешки.
— Да кто же сейчас признается то? Чтобы потом как Андрей оказаться?
— Сомневаюсь, — вновь заговорил Порфирий Сергеевич. — У Андрея это… — он некоторое время колебался. — У него сын в прошлом цикле пропал.