Страница 3 из 10
Черт возьми, как хорошо!
Он поднялся и пошел дальше, пока не набрел на какое-то кафе. Сел на веранде, увитой виноградом, заказал кофе и горячий бутерброд с сыром, который оказался поистине гигантским и вполне вкусным. Пройдя еще несколько улочек, увидал прилавок с соками. Остановился, заметив среди фруктов, из которых тут же делались соки, папайю. После такого гигантского бутерброда выпить сок папайи – милое дело, хорошо способствует пищеварению. Сок был холодный и фантастически вкусный.
Что-то мне сегодня все нравится… Даже странно… Однако становится жарко. Надо купить что-то на голову, а то напечет.
Это не составило труда, и он купил белую бейсболку. Надел ее перед небольшим зеркалом, стоявшим на прилавке.
Ничего, неплохо.
– Вообще-то вам больше подошел бы пробковый шлем, но у меня, к сожалению, такого нет! – заметил по-русски немолодой продавец.
– И славу богу, что нет, – засмеялся Игорь Анатольевич.
– Но вам бы пошло.
– Ну, я же не колонизатор и не плантатор.
– Вы турист. Откуда? С Москвы или с Питера?
– Из Москвы.
– Вам израильское гражданство не светит, разве что женитесь на еврейке. Но не советую.
– Жениться на еврейке? – засмеялся Игорь Анатольевич.
– Это тоже не подарок, но я про гражданство.
– Да я и не думаю.
– Вот и не думайте! А то понаехали сейчас…
Игорь Анатольевич расхохотался и пошел дальше. Побрел до красивого бульвара со странными деревьями с перекрученными стволами и сел на лавочку отдохнуть. Глянул на часы с шагомером. Выяснилось, что оттопал уже одиннадцать километров. Неплохо. Скамейка была в тени. Он вытянул ноги и закрыл глаза. И вдруг сквозь дрему услышал чье-то порывистое дыхание. Открыл глаза. Перед ним сидела собака. Хаски! И улыбалась!
– Господи, ты откуда?
Собака продолжала улыбаться. Он погладил ее.
– Ты чья? Мне даже нечем тебя угостить… Ты такая милая… Ты всем улыбаешься? Просто такая приветливая? На бездомную ты не похожа… Или ты потерялась?
Но тут где-то неподалеку раздался свист, и чудная собака сорвалась с места и побежала на зов хозяина.
Если заводить собаку, то хаски, эти голубые глаза, эта улыбка… Чудо!
И тут он увидел, что две немолодые полные дамы ловят такси. В Москве уже так такси не словишь. А тут к дамам подъехала машина. Они сели и уехали. Здорово! Надо иметь в виду…
Но домой пока не хотелось. Кажется, впервые лет за тридцать. Он может вот так, неспешно и бездумно, смотреть по сторонам, примечать какие-то ничего не значащие вещи. Почему на этом бульваре у деревьев так причудливо перекручены стволы? Ах, да какая разница! Скорее всего это от ветра. Тут, вероятно, бывает ветер с моря такой силы…
А вот прошла мимо женщина с выводком детишек, целых пять штук, мал мала меньше. Женщина в нелепой длинной юбке и с какой-то некрасивой повязкой на голове. Он уже знал, что так выглядят жены ортодоксов. Занятно… А вот прошли мимо две хорошенькие девицы лет по двадцать, в коротюсеньких шортах.
Ни одна жилка в нем не дрогнула. Это уже не мое… А что мое? Ни-че-го! Ничегошеньки у меня нет… И никогошеньки. И это хорошо. Свобода! Я никогда, с самого детства, не был свободен, так абсолютно свободен… Всегда жил под грузом каких-то обязательств, надо идти в детский сад, потом в школу, в институт. На работу… Нет, о работе не нужно даже вспоминать.
По работе он тосковал. Ему нередко снилось, что он подходит к операционному столу и вдруг роняет скальпель… Дурная примета… Он всегда ощущал что-то вроде вдохновения, подходя к столу, и чем сложнее был случай, тем больше был азарт и тем виртуознее он работал.
Нет, о работе сейчас думать нельзя, тут так хорошо, буду наслаждаться свободой, надо отпустить ситуацию… Это иной раз здорово помогает.
Захотелось есть. Он взглянул на часы. Половина третьего. Как раз время обеда. Поесть в Тель-Авиве не проблема. Он поднялся, прошел немного по бульвару и справа заметил итальянский ресторанчик. Вот и хорошо!
Там было довольно много народу, на открытой террасе мест не было. Он заглянул в зал. Там места были, но хотелось сидеть на воздухе.
Ладно, пойду дальше, авось пристроюсь где-то.
Но тут один столик на террасе освободился, и он поспешил занять его, хоть столик был еще не убран. Молоденький парнишка-официант быстренько убрал со стола и сунул ему меню на иврите. Игорь Анатольевич усмехнулся про себя и попросил меню на английском. Но парнишка принес ему меню на русском.
Набор блюд был традиционным для итальянских заведений невысокого ранга. Он заказал спагетти-болоньезе, томатный сок и кофе с мороженым. Сок подали очень быстро. Игорь Анатольевич отпил глоток. За соседним столиком сидела пара. Вальяжный мужчина, примерно его возраста, и женщина. Ее возраст определить было трудно из-за больших солнечных очков и густых каштановых прядей, падавших на лицо. Кого-то она ему напоминала. Но вот женщина сняла очки. Нет, я ее не знаю, но она похожа на Анюту, одноклассницу, в которую я был влюблен классе в девятом. Смешная была девчонка, хорошенькая и веселая, но на меня внимания не обращала. Эта женщина за соседним столиком тоже хорошенькая, но совсем не веселая. Выражение лица недовольное, пожалуй, даже обиженное. Он прислушался. Они говорили по-французски. Тоже олим хадашим. Он уже знал, что так называются недавние репатрианты.
Он был способен к языкам, но у него никогда не было времени, чтобы ими заняться. Английский он освоил еще в ранней юности, а больше и не надо было. Мама мечтала, что он станет переводчиком. Мама… Она умерла в тридцать семь лет от болезни сердца. И сын поклялся себе, что станет врачом. И будет спасать таких больных. Поклялся на маминой могиле, когда пришел туда один, без отца и бабушки. И он сдержал клятву, спас много жизней, а теперь…
Он посмотрел на свои руки. Они дрожали. Черт побери, как я буду есть спагетти? А впрочем, справлюсь как-нибудь. С вилкой, ножом и ложкой, как-нибудь… К тому же, никто тут на меня не смотрит. Кому интересен немолодой дядька в бейсболке, который ест спагетти? Их мало кто умеет правильно есть.
К нему вдруг подошел официант и начал что-то говорить на иврите. Игорь Анатольевич заговорил с ним по-английски. Парнишка растерялся. Но тут женщина, похожая на Анютку, пришла на помощь и сказала по-английски:
– Он говорит, что у них кончились спагетти, предлагает взять пенне с соусом болоньезе, там что-то с поставщиком…
– Пенне? – обрадовался Игорь Анатольевич, – пусть будет пенне, – улыбнулся он официанту, а заодно и женщине. – Спасибо за помощь.
– Ерунда, – без улыбки ответила она.
С пенне он справился без труда. Надо же, какая удача! Чтобы в итальянском заведении кончились спагетти… Невероятно. Невероятно, но факт! А это хороший знак! Как многие хирурги, он был суеверен. Настроение поднялось. Обед в результате доставил ему большое удовольствие. Любезная дама с мужем весь обед просидели, глядя каждый в свой телефон. Игорь Анатольевич ненавидел эту манеру. Если он видел, что кто-то из персонала его отделения пялится в телефон, то подходил и спрашивал тоном, от которого у подчиненных стыла кровь в жилах: «Что, дела уже все переделаны?» Он не орал, но лучше бы орал благим матом, или просто матом… Его боялись как огня, хотя знали, что в сущности он добрый. Пациенты его обожали, коллеги-хирурги побаивались и безмерно уважали. В его отделении не работали молоденькие медсестрички, только опытные тетки лет под пятьдесят, а вот молодые врачи мужского пола были счастливы попасть к нему в обучение.
– Игорь Анатольевич, – говорил кто-то из них, – у меня завтра замена митрального…
– Ты ж уже делал такое…
– Игорь Анатольевич…
– Хочешь, чтобы я пришел?
– Если можно… Мне спокойнее будет, пациенту семьдесят два…
– Ладно, приду, – отвечал он, если самому не предстояло завтра оперировать. И всегда держал слово, приходил.
Неужели все это в прошлом? Но сегодняшняя история со спагетти вселила в него надежду, как ни глупо это звучало. Он расплатился и пошел по бульвару куда глаза глядели. Вышел на неширокую торговую улицу. Посмотрел по навигатору и выяснил, что улица ведет к морю. Отлично! Здесь сплошь были магазины. Но ему ничего не было нужно. Он вспомнил, как липла ко всем витринам его вторая жена Зина, когда ей удалось однажды вытащить его на неделю в Прагу. В конце концов он не выдержал и сказал: «Иди дальше одна. Я не могу! Я просто погуляю. Встретимся в гостинице». Она с радостью согласилась.